Хелене Ури - Лучшие из нас

Но Пол думал о Нанне — не о ее теле, не сейчас, и не о Кристиане, а о «РЕВ 21». Проект не отпускал его, несмотря на съеденные ребрышки, каминный огонь и мамино рождественское настроение.

Во время рождественских каникул Пол с Мортеном совершили несколько лыжных прогулок, учтиво поприветствовав ель, под которой, как говорят, был зачат Пол, хотя не знали точно, о какой именно ели идет речь (Марен показывала как минимум четыре разных дерева).

Все это время Мор ген провел без сына, Сондре должны были привезти к нему только в новогодний вечер. Сондре в феврале исполнялось два года, и не было еще ни одной ночи, чтобы он не просыпался.

— Хорошо, наверное, провести Рождество без детских криков? — спросил Пол.

— Я бы хотел, чтобы в Рождество он был со мной, — сказал Мортен, и больше они не говорили об этом.

В кафетерии гостиницы «Кобберхаугхитта» они ели котлеты из оленины. Мортен что-то рассказывал, он выглядел очень оживленным, и Пол начал подозревать, что он хочет сообщить ему что-то очень важное, по крайней мере просто важное, но все равно не мог сосредоточиться на словах друга. Мортен замолк, выжидающе посмотрел на Пола и, поскольку тот по-прежнему молчал, широко улыбнулся, обнажая солидные щели между верхними зубами, и сказал, что влюбленность Пола нетрудно заметить. Пол не отрицал — ведь он же был влюблен! — но не мог объяснить Мортену, что в данную минуту он был глух и невосприимчив не потому, что думал о Нанне, а потому, что размышлял над недописанной переводческой программой.

Это произошло в один из морозных январских дней. В коридорах кафедры было довольно тихо. Все сотрудники находились на семинаре о путях развития кафедры футуристической лингвистики «Куда лежит путь футлинга?». Средний возраст участников семинара составлял приблизительно шестьдесят лет, и уже не один год никому из них в голову не приходили свежие мысли. Но Пол, Нанна и другие сотрудники моложе сорока лет занимали временные должности, и поэтому их на семинар не пригласили.

Так вот, это случилось в холодный январский день. Внезапно он увидел это: увидел место глагольной фразы, увидел всю формулу целиком. Ему все стало понятно, схема четко вырисовывалась, так четко, словно была написана толстым фломастером на лежащих перед ним листах бумаги: глагольная фраза должна располагаться после именной фразы, но на один уровень выше, как в языках программирования. Как же они не подумали об уровнях раньше! Сейчас, когда он видел всю формулу, это было так очевидно, что удивляло только, как это они до сих пор не додумались до этого.

Он поспешил записать формулу, пока не упустил мысль, как это уже однажды случилось с ним несколько месяцев назад в читальном зале корпуса Хенрика Вергеланна. Как же она была красива! Как проста, как логична. Он горел желанием поделиться с кем-нибудь, его распирало от гордости, но не только за себя и Нанну, его распирало от гордости за свой предмет.

Он вышел в коридор. В кабинете Ринкель свет был выключен, она, конечно, была на семинаре, да и все равно он не смог бы рассказать ей о своем открытии. Поэтому он понесся по лестницам к Нанне, перелетая через ступеньки, находясь больше в воздухе, чем на твердой поверхности, но на втором этаже было совершенно пусто, ее не было в кабинете, несмотря на то что в нем горел свет. Ее не было в туалете. Не вполне отдавая себе отчет в том, что делает, Пол сунулся даже в женский туалет. Но там никого не было.

В какой-то миг он начал ненавидеть Нанну за то, что ее нет на месте, когда она ему нужна. Ему пришло в голову, что судьба его наказывает, высшие силы мстят ему от имени всех тех, кому приходилось ждать его все эти годы. От имени всех девушек и женщин, которые, прибегая на свидание, стояли, поглядывая на часы, и мерзли. От имени студентов, к которым он опаздывал на занятия. От имени Мортена, на встречи с которым он столько раз являлся с опозданием. От имени мамы, ждавшей его у кухонного окна, постоянно разогревая обед. Он поклялся взять себя в руки, обещал самому себе, что подобное не повторится.

Потом Пол позвонил маме, но она не ответила. Он находился на грани отчаяния — так велика была его радость и потребность поделиться своим удивительным открытием. Мортен в этом случае не мог выступить хорошим слушателем, поскольку знал о предмете исследования слишком мало. Пол подарил маме мобильный телефон на Рождество в прошлом году, но она все время забывала включать его. Но он все равно набрал ее номер, хотя и не удивился, что мобильный отключен. И хотя он знал: шансы на то, что мама его когда-нибудь услышит, минимальны, — он оставил сообщение на автоответчике.

Так он и стоял, оцепенев от разочарования, но испытывая вместе с тем невиданную доселе радость. Нанна! Где же Нанна?! Пол замирал от негодования, но дрожал от удовольствия. Он глубоко вдохнул своим большим носом и стал медленно подниматься по лестнице к себе в кабинет.

— Тебе у-удалось, Пол. Я знала… я знала, что ты справишься, — говорила Нанна, нет, ликовала Нанна, заикаясь от восхищения. Она была счастлива, как Пол и надеялся, и он совершенно забыл о том, что последние десять минут мучился горьким разочарованием, а несколько секунд почти ненавидел ее. Она была в канцелярии, ходила за почтой.

Они столкнулись на лестнице, она шла вниз, а он вверх. Пол потащил Нанну в ее кабинет и перед тем, как все ей рассказать, плотно закрыл дверь. И теперь она ликовала. Она даже хлопала в ладоши, как маленькая. Так обычно выражает восторг его мама, и это сходство между ними трогало Пола до глубины души.

— С помощью рун… э-э… рунической надписи мы… ты!.. создал формулу, и… и мы обнаружили такую же закономерность в детской речи, в речи говорящих на иностранном языке, при… при афазии… в пче… пчи… подчи… и, наконец, в этой рунической надписи, — продолжала Нанна, возбужденная и счастливая, речь ее стала совершенно бессвязной, а по щекам потекли слезы. — Спа-спасибо, Пол! Б-большое спасибо.

— О, я… это такая мелочь, — произнес Пол, не понимая, что говорит. Поскольку речь шла совсем не о мелочи. — Вот мы и закончили, — подвел итог Пол, глядя на нее сверху вниз. — Как ты сказала? В подчи…?

— Теперь все связано вместе, Пол. Ты обнаружил связь! В подчиненных предложениях. Я неправильно выразилась? — спросила Нанна, сбитая с толку. Она вытерла глаза, размазав по щеке тушь, с наигранным ужасом посмотрела на черные частички, оставшиеся на руке, сунула указательный палец в рот и стерла мокрым пальцем остатки косметики. — Я наверняка оговорилась. Я только хотела сказать… хотела… Спасибо! Спасибо, Пол!