Хелене Ури - Лучшие из нас

Нанна такого низкого роста, что для того, чтобы поцеловать ее, ему приходится нагибаться. Чтобы оказаться одного с ней роста, он может либо свеситься, как великан с печи, либо согнуть ноги в коленях. Обычно он предпочитает сгибать спину, а не колени, что сделал и сейчас. И вот теперь, выпрямившись после поцелуя, Пол стоял, вытянувшись во весь рост, и смотрел сверху вниз на Нанну, точнее на ее макушку, потому что она склонила голову. Он не мог не заметить, что она осветляет волосы, что у корней волосы на несколько тонов темнее, чем остальная шевелюра, которой он восторгался как в одиночестве, так и в обществе мамы и Мортена. Он не удивился, он полагал, что, вероятно, на свете меньше женщин с естественным цветом волос, чем крашеных, но тем не менее почувствовал легкое разочарование, словно она его одурачила.

— Мне надо идти, — произнесла она, он открыл перед ней дверь и смотрел ей вслед, пока Нанна не свернула в один из переулков, отходящих от улицы Фагерборггатен.

Запыхавшись, Пол вернулся в квартиру, и, естественно, ему не терпелось узнать мнение мамы о Нанне, о «моей избраннице», как он весело именовал ее.

— Пол, — сказала мама очень серьезно.

— Да?

— Мы должны поговорить об этом.

— Она тебе не понравилась?

— Нет. Она мне не понравилась. — Мама помолчала некоторое время, потянулась за своей чашкой, но больше не могла сдерживаться. Пола прошиб пот, когда ее ладони с громким восторженным звуком вновь и вновь стали ударяться друг о друга: — Она мне не понравилась. Я в нее тоже влюбилась. Она просто феноменальная!

— Да, правда? — сказал он с облегчением.

— Чудесные глаза.

— Да!

— Фантастические волосы.

— Хм-м, — произнес Пол.

— Красивые руки.

— Да, это точно, — подтвердил Пол, довольный, словно создал их сам. — И славный носик.

— Как маленькая кнопка, — сказала мама.

— Да, — ответил Пол. — Такой славный и такой маленький.

— У вас будут красивые дети.

— Ну мама!

— И мне кажется, тебе только на пользу общение с решительной дамой, — произнесла мама.

— Решительная? Нанна?

— Да, она прекрасно знает, чего хочет.

— Да, но мне кажется, что как раз это не самая характерная ее черта.

— Но она на самом деле решительная, Пол. Я уверена.

— Ты словно хочешь намекнуть, что она властолюбива и манипулирует людьми.

— Нет-нет-нет, — запротестовала мама, смеясь, — перестань, пожалуйста!

Пол тоже засмеялся. Сначала он преданно и ласково смеялся над мамой, потому что истолковал ее реакцию как признак ревности и чувства собственничества. Потом он горько смеялся над собой, над своей гиперчувствительностью и чрезмерной реакцией. Конечно, то, что Нанна понравилась маме, значило для него очень много. Он смеялся и сердился одновременно, потому что очень ждал того момента, когда они с мамой наконец поговорят обо всех замечательных качествах Нанны, а мама вместо этого говорила, что та несовершенна. Пол протянул руку, чтобы снова в шутку схватить маму за кончик носа, но передумал. Он устал и больше не мог шутить.

В разговоре мамы и сына возникла пауза, а потом мама внезапно завела речь о Туне, первой возлюбленной Пола, и о Том происшествии. Опять То происшествие. Но возможно, все, что случилось с ним после него, было все время скрыто в глубине его души, возможно, события не могли развиваться иначе? Сейчас мама говорила о Туне и о том, как Нанна напоминает ее.

— Чем это? — спросил Пол. — Они разные как небо и земля.

— Ну-у-у, — протянула мама, — кое в чем они все-таки похожи. Ты относишься к Нанне так же, как относился Туне. Только не предавай Нанну, Пол.

— Все, хватит, перестань, — попросил он.

— Тебе так хочется ей понравиться, — проговорила она. Он не ответил. Естественно, он не хочет отвечает на такие глупости. — Пол?

Нет ответа.

— Пол?

— Да?

— Ты что? Перестань! Кстати, не хочешь взять с собой несколько страниц книги, над которой я сейчас работаю?

— Это та, про гувернантку?

— Да. Ее зовут Элизабет. А как…. Как тебе понравился «Дом, который уснул»?

— Черт, я забыл про него! — вырвалось у Пола, и поскольку он до сих пор был немного обижен, то произнес это совершенно не стыдясь, не добавляя извинений, как сделал бы при других обстоятельствах. — Но я дочитаю его, как только приду домой. — И мама знала, что он не врет.

Он ушел гораздо раньше, чем планировал, отчасти потому, что был немного растерян из-за предостережения мамы по поводу предательства Нанны, отчасти потому, что ему захотелось пойти домой и дочитать «Дом, который уснул», хотя он и не забыл, как заканчивается этот рассказ. А может быть, он даже дочитал его, просто ему не хотелось снова слышать напоминания о неприятном эпизоде?

Мама дала ему несколько листов рукописи про зеленоглазую Элизабет, дотянулась и поцеловала его.

— Пол, — прошептала она ему в ухо, и Полу показалось, что у него в голове бушует метель, он повернулся, потому что боялся щекотки, как маленький: — Пол, я думаю, что Нанна… фантастическая. И не верь ничему другому!

Дома, в гостиной, Пол налил себе коньяка, лег на арбузно-красный диван, где занимается любовью с Нанной, и взял рукопись рассказа, написанного мамой больше двадцати пяти лет назад на старой печатной машинке без функции исправления ошибок. Когда она печатала, он, возможно, был в школе или играл вместе с Мортеном на поросших травой холмах около интерната для детей с ограниченными возможностями. А может, спал в своей комнате под плакатами с Кевином Киганом и Реем Клеменсом. [55] Кевин Киган, Рей Клеменс — знаменитые английские футболисты.

Желтоватые, скрепленные вместе листы лежали в боковом кармане его папки с тех самых пор, как он взял их у мамы в октябре, больше трех месяцев тому назад. Он открыл брошюру на третьей странице и продолжил читать:

В ту ночь мальчик просыпался несколько раз, ему снилось, что он плывет на корабле по большим волнам.

Он лежал в кровати, когда мама читала ему это вслух, и раскачивался вверх и вниз, словно был героем рассказа.

На следующее утро, когда мама открыла дверь, а мальчик раздвинул шторы, он закричал так громко, а мама замерла так тихо, что папа тут же примчался посмотреть, в чем дело. Все трое стояли, тесно прижавшись друг к другу, и выглядывали на улицу. Они находились не на поляне в темном лесу. Вокруг них сновали гудящие автомобили, бежали люди, зажав под мышкой сумки и папки и покрикивая друг на друга громкими голосами, дрались коты, лаяли собаки, одна из которых даже подбежала к маленькому белому домику, задрала заднюю лапу и описала его угол.

«Ты что, мама!»

А вокруг стояли такие высокие и большие дома, которых никто в семье раньше не видел. Ни мама, ни папа, ни мальчик — ни даже беленький маленький домик — не знали, что на свете бывают такие высокие и большие дома. Большие дома наклонились и с кислой миной разглядывали маленький белый домик. Дом изумленно моргал своими окнами и был ужасно расстроен.