Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова

Он подмигнул, а когда сестра вышла, объяснил:

– Таким образом, припугнув студентами, мы разделили с тобой поток больных по-братски – тебе легких, но их больше, мне – тяжелых, зато поменьше. Ну как, усек логику? Не каждому хочется рассказывать о своих болезнях, да и показываться перед толпой молодых, жизнерадостных людей. Те, кто не пожелает претерпеть муку публичного осмотра, пойдут, естественно, к тебе. Самые стойкие страдальцы явятся на обозрение Панкратова и молодняка. Здесь дела долгие и серьезные.

Между тем Виктор, осмотрев женщину за ширмой, попросил ее одеться. Сказал, что ей показана операция, и объяснил, как нужно оформить документы на госпитализацию. Причем дама не только не обиделась на него, но даже наоборот, была крайне довольна его вниманием. Без какой-либо обиды она покинула кабинет, предварительно поблагодарив Виктора Евгеньевича за проявленное, как ни странно, внимание к себе. Здесь Андрей не удержался, позволив себе заметить:

– Как ты, Виктор, ведешь прием, не понимаю? У тебя только на голове не сидели пациенты. И знаешь почему?

– Нет, – опять искренне ответил тот.

– А потому, что там бы они просто-напросто не удержались, а скатились на пол, – торжествующе засмеялся Андрей.

И в этот раз его друг только непонимающе пожал плечами. Андрей Викторович в который уже раз пытался повлиять на Виктора, но, похоже, и сейчас он потерпел фиаско.

– Что-то у вас здесь свежо, – поежился Панкратов и подумал: «Ага, докторишка поганый, опять свою любимую простуду прихватил! Вон как меня колотит, прямо как Вальку Андронова».

– Да все закрыто наглухо! Это ты к чему, Андрюша, температурой помещения интересуешься? – оживился Виктор.

– Что-то я замерз, сам не пойму... – сказал Панкратов. -Пожалуй, это на меня так вид твоей больной подействовал. Ладно, вот тебе десять больных, – протянул он Виктору амбулаторные карты, – иди во второй кабинет, там свой бордель разводи. А я уж здесь останусь. И еще, Витя, если возникнут какие-то вопросы в отношении госпитализации, зови меня. Как говорит Кефирыч – времена пришли другие, капитализм на дворе. Класть больных только обследованных и только на операцию. Койка дорого стоит, – похоже изобразил он Сергунова, и Виктор прыснул.

– Только заведующий отделением пока я. И сам решу, капитализм у нас или что.

– Можно мне присоединиться? – вошла Марина и зорким взглядом осмотрела кабинет.

– Весьма кстати. Здесь полный бардак, – подтвердил Андрей Викторович.

– Это я мигом ликвидирую! – Марина начала наводить порядок: повесила чистое полотенце, сменила простыни, смахнула пыль со стола и полок, открыла окно, проветрила кабинет. В заключение вытащила из горшка с чахлой геранью окурки, которые там втихаря прятал куривший Виктор. Уже через несколько минут в кабинете стало по-домашнему уютно.

«Как это у настоящих женщин получается все просто, – подумал Панкратов. – Просто и естественно», – его снова зазнобило.

– Бр-р! – сказал он виноватым голосом. – Ангинка, что ли? Марина тревожно взглянула на него и наглухо закрыла форточку.

– И давай, Марина, начнем работу. Пригласи, пожалуйста, Петушкова Г.И., я его в прошлом году оперировал.

Вместо больного Петушкова в кабинет, можно сказать, ворвалась заведующая терапевтическим отделением Белла Вячеславовна Гонополая.

Вид у нее был крайне взволнованный. По всему было видно, что ночь она провела в заботах. Белла Вячеславовна была хорошо известна широкой медицинской общественности тем, что вечно конфликтовала с начальством, причем как с отдельными представителями руководства, так и со всеми одновременно. Еще про нее было известно, что в молодости она была весьма привлекательной женщиной и нередко, как говорят англичане, если я правильно здесь привожу их выражение, fall down in love. То есть она как бы падала в любовь. И еще она это делала чисто по-русски – наотмашь. Нередко ее жертвами становились начальники, и даже отдельные светила этой самой медицинской общественности. Кстати, не по злобе, а исключительно из чувства исторической справедливости заметим, что у нее был бурный роман и с нашим Кефирычем, закончившийся его предынфарктным состоянием и последующим обсуждением их отношений всей больницей, включая нянечек и работниц пищеблока. Вы спросите, в чем причина ее вечно напряженных отношений с начальством? Да, в общем-то, особых причин не было. Ну, может быть, имело значение предвзятое отношение Беллы к бывшим своим возлюбленным, которые в свое время нередко стояли перед ней на коленях, целовали руки, умоляя о свидании. А теперь пытались ею командовать и даже иногда повышать голос.

Предвзятое отношение к начальству проявлялось у Беллы и тогда, когда не было причин для этого. Но если причина имелась, то все, тогда держись! Могла дойти до самого министра! А уж настроение она всем портила вообще элементарно и как бы между прочим. Начальство считало ее сквалыгой и невозможным человеком в общении, однако искренне побаивалось ее. По этой причине ее выбирали во все мыслимые и не мыслимые общественные организации и депутации. А врачи, сестры и нянечки в принципе любили и поддерживали ее. И тут же вставали грудью на защиту Беллы, если кто-то из неумных руководителей пытался ее приструнить. Оставалось только загадкой, когда она находила время, чтобы заниматься больными. Хотя в штате ее отделения были резвые лошадки-ординаторши в количестве четырех внешне симпатичных, но крайне склочных женщин, чем-то напоминавших их начальницу. Были еще субординаторы и студенты старших курсов, которые также помогали вести больных.

В конце концов сердце Беллы Вячеславовны успокоилось депутатской работой на районном уровне. Но и там она продолжала так же, как и прежде, вести активные нападки, но теперь уже на местное начальство, ко всеобщей радости руководства больницы. Сведущие люди уверяют, что без активного вмешательства Дмитрия Дмитриевича в проталкивании ее в депутаты дело не обошлось. Вот уж кто действительно был настоящим и тонким политиком, так это Дмитрий Дмитриевич! Он сразу понял, что такую эмоциональную даму победить в обычном понимании этого слова невозможно. И дабы устранить реальную угрозу своему существованию в качестве главы больницы, он занялся ее выдвижением в районную власть. Те же сведущие люди уверяют, что его заветной мечтой остается продвижение Беллы как минимум в депутаты Мосгордумы или даже еще выше. Но это задача стратегическая, так что придется еще какое-то время подождать.

Так вот, влетев в кабинет, Белла сразу же взяла, что называется, быка за рога. То есть сразу же вцепилась, причем мертвой хваткой, в Андрея Викторовича:

– Я вас умоляю, помогите нам с Гришей. Только вы это можете сделать, – буквально взмолилась она. Гриша – это ее последний супруг, тихий и добрый старичок, до ухода на пенсию работавший заведующим физиотерапевтическим отделением. Он был старше жены лет на двадцать.