Андрей Кузечкин - Все десять пальцев

– Так, бесценная моя, давай выкладывай, что за Аввакум.

– Да все б тебе знать-то... – отмахнулась она.

Кирюха хлопнул ладонью по столу, точно убил гигантского комара:

– Слушай! Если уж я помогаю тебе, то, наверно, имею право знать хоть что-нибудь?

– Наверно... – пожала плечами Юкки. Прикрываясь одеялом, она встала и потянулась за апельсином.

Кирюхе пришлось пустить в ход оружие, запрещенное всеми международными конвенциями:

– В конечном итоге, что мне мешает прямо сейчас сдать тебя этому Аввакуму?

Рука Юкки застыла над столом:

– Ты... ты только посмей! – выдавила она.

– Страшно? И что ты сделаешь? – осклабился Кирюха. – Как ты меня остановишь? Пришла, разлеглась, как хозяйка, еще командует. Вот вы, бабы, думаете, что все можете купить вашими щелями? Хрен! Может, у Аввакума найдется предложение получше – скажем, штучек десять «зеленых»...

Губы Юкки дрожали, она сдерживала невесть откуда взявшиеся слезы:

– Ты... Ты даже не знаешь, с кем имеешь дело. Он тебе, может, и заплатит, а потом зарежет, как свинью. Ведь ты не представляешь, что это за человек!

– Так расскажи! – он уселся на табурет, приняв позу внимательного слушателя.

– Кирилл. Если тебе правда так нужно все это знать – я расскажу, но не все сразу. Хотя бы завтра. И пожалуйста, не выдавай меня. Оба погибнем. Что, любишь, когда девчонки тебя умоляют? – Юкки плакала в три ручья. – Мне на колени встать или как?! Может, башмачок поцеловать?

– Не разводи сырости, хорошо, кисуня? – попросил Кирюха, постаравшись, чтобы голос звучал дружелюбно. – Пойми, я не буду тебя никому выдавать, я просто добиваюсь от тебя... как это сказать... адекватности. Уважения. Не обращайся со мной как со слугой.

– А просто так не мог сказать, без нервотрепки? Идиот ты! – Юкки с силой бросила в парня куском апельсиновой кожуры. Кирюха заметил, что она уже успокаивается.

Он вскочил с табурета, нелюбезно облапал Юкки и впился губами в ее губы. Она сопротивлялась. Кирюха не отступался. Девчонка царапнула его по лицу, прорвав кожу.

– Эй, ты что? – незадачливый любовник отпрянул, прижав ладонь к пострадавшей щеке.

– Кирюш, не домогайся до меня днем. Днем я злая. Без обид, хорошо?

– Хорошо, – нехотя согласился Кирюха. – И советую тебе одеться.

– А мне так больше нравится. – Юкки упала на кровать и расположилась в эротичной позе, слегка прикрывшись одеялом.

Кирюха с хладнокровием самурая взял табуретку, приставил к шкафу, встал на нее и снял со шкафа бумажный сверток. Спрыгнул, подошел к зеркалу, распотрошил сверток, вынув из обрывков чехол.

Отступил от зеркала на два шага, выхватил из чехла «Ладонь призрака» – кинжал с широким клинком, по форме и впрямь напоминавшим ладонь. Собрался в боевой стойке, резко выбросил тело вперед, сделав выпад на левую ногу и молниеносным ударом кинжала разрубив горло врагу-невидимке. Солнечный луч отскочил от клинка, брызнул девчонке в глаза. Кирюха вернулся на исходную, полюбовался собой.

– Ничего ножичек! – воскликнула обалдевшая Юкки. – Откуда?

– Сам сделал.

– Покажи!

Кирюха поднес кинжал поближе и тут же отдернул, едва девчонка потянула ладошки:

– Прочь. Оружие чужих рук не любит, тем более бабьих.

– Хам! – она целиком закрылась одеялом.

– Я не знаю, кто ты и в какое дерьмо я еще из-за тебя встряну, но живьем они меня не сожрут, – сурово произнес парень.

Рука Юкки высунулась из-под одеяла, дотянулась до стола, схватила банан и спряталась обратно. Спустя минуту появилась вновь и швырнула на пол кожуру.

Кирюха прислонился к стене.

Все планы на ближайшие дни накрылись медным тазом. Угораздило же напороться на такое в самый разгар сессии! Кирюха, как и большинство студентов, не относился к учебе слишком серьезно, но экзамены сдавал с первого раза, готовился к ним заблаговременно, читать учебники и переписывать конспекты лекций не ленился. А теперь что? Плюнуть на сессию, сидеть при Юкки недремлющим оком и стеречь?

Кирюха перехватил кинжал острием вниз и нанес пустоте еще несколько ударов. Бесшумно отскочил, уходя от ответных выпадов. Снова атаковал. Давненько же ты, приятель, не упражнялся, подумал он, эдак и разжиреть недолго.

Тренировка продолжилась. Минут через двадцать в дверь постучали.

Воитель торопливо спрятал кинжал, подскочил к Юкки, легонько толкнул. Никакой реакции – девочка снова уснула. Фиг с ней, решил Кирюха. Кто бы там ни пришел, вряд ли он будет стаскивать одеяло с незнакомой бабы, если вообще заметит ее, такую тщедушную, на Кирюхиной кровати.

За дверью оказался один из тех трех охранников, которых Кирюха видел прошлым вечером в гостях у Оли, самый молодой из них. Плотный, небритый, со слегка обвисшими щеками и мясистыми ушами. Камуфляжная куртка, армейский ремень. На поясе кобура.

– Кирилл Шне-е-ман? – спросил он и сипло засмеялся, шлепнув себя по подбородку. – Да, Шнееман. Ну и фамилия. Ты на еврея совсем не похож!

Тебя бы хорошим манерам поучить, подумал Кирюха. Родились бы мы с тобой на пять веков пораньше, ты бы уже ползал передо мной, подбирая с пола свои свиные уши. Он представил, как двумя молниеносными взмахами кинжала отсекает грубияну его локаторы, и с кривой улыбкой спокойно ответил:

– Не на еврея, а на немца. Мой дед был эсэсовцем.

– Да ты че! – вислощекий отшагнул назад, будто у Кирюхи в руках появился «шмайссер». – А ты сам из Германии? По-русски хорошо шпаришь!

– Нет. Моего деда взяли в плен, держали в лагерях до пятьдесят шестого, он женился на русской, тоже бывшей заключенной, и остался жить в СССР.

– А че фамилию не сменил?

– Что ты имеешь против моей фамилии?

– Не, ниче, – охранник почуял, что беседа заходит куда-то не туда. – Я от коменданта. Шагом марш на штрафные работы. Одень че-нито погрязнее, на сборы две минуты.

– Тьфу ты, а я и забыл... – Кирюха вновь пододвинул к шкафу табурет и полез в верхний ящик за старым спортивным костюмом. На обратной стороне дверцы от прежних жильцов сохранился настоящий иконостас онаниста – множество наклеек с обнаженными загорелыми девицами.

– Кстати, в общаге крыса завелась. Знаешь? Слышал?

Кирюха было вздрогнул, но мгновенно взял себя под контроль:

– Что значит «завелась»? Они здесь и не переводились никогда, грызуны эти...

– Я не о том. Нелегал пролез. Посторонний. – Охранник по-прежнему стоял на пороге, не заходя в комнату. – Такие сведения Олегу Ивановичу поступили. Ты вчера никого чужого на этаже не видал?

– Нет, – твердо сказал тот. Не смущаясь постороннего, скинул брюки, сел на табурет, стал натягивать спортивные штаны, продранные на коленях. – Пришел, чаю похлебал, спать лег. Скажи еще, что он у меня скрывается. Думаешь, я буду какого-то незнакомого дядьку у себя прятать?