Астра - Избегнув чар Сократа

Ей нравился вид с балкона. Конечно, с десятого было бы еще краше, но велосипе-ед! — она улыбнулась. Нет, второй этаж лучше. Деревья и птицы заглядывают в окно, близка земная жизнь с детишками, пешеходами, и, к сожалению, машинами. Она обвела взглядом белый сквер, окруженный редким хороводом жилых домов-башен. Окна их то светились вечерними огоньками, то отражали небо, то, как сейчас, горели ранним закатом. Лыжня была тоже безлюдна, лишь один-единственный лыжник в красном свитере мерно бежал круг за кругом, и по измороси на его спине, по усердию, с каким он, хлопая задниками, проносился под окнами, было видно, что само катание ему давно не в радость, а в урок, в принуждение, для каких-то своих прозаических целей.

«Как там наши любовники?» — вспомнила она, переводя взгляд на кусты под окнами.

Там тоже было пусто. На испещренном снегу валялись хлебные корки, но уже никого не привлекали, будто бы тихий час распространялся и на птиц тоже. Из ямки же что-то темнелось, узкое, пряменькое, будто щепка. Палочка или ветка, подумалось Астре, отчего-то встревоженной в ожидании: не шевельнется ли? Нет, неподвижно. Нет, нет.

И тогда скорым шагом она устремилась в переднюю, поспешно дернула молнии сапожек.

— Ты далеко? — окликнул муж.

— Сейчас приду, — невнятно обронила она.

— Да куда же?

— Приду, приду, — и, волнуясь, закрыла дверь.

Уже смеркалось. В синем воздухе стоял снежный аромат, острый зимний холодок. Пробежав по расчищенной дорожке, она обогнула дом, встала напротив своих окон, но за сугробами и кустами, как не старалась, не увидела ничего. И тогда, поминутно проваливаясь в высокий набросанный снег, стала пробираться по отвалу, накопившемуся за тротуаром.

Шагнула раз, другой и остановилась.

В ямке, разбросав перья, с подвернутой головой лежал мертвый воробей. Перья его были влажны, вокруг клюва стыла красная пена, полузакрытые глаза отсвечивали голубизной. Ямка, след человека, была тесна для мертвого, он торчал из нее одним крылом, длинным узким пером.

Астра присела.

«Так это было убийство, — она коснулась лица, — убийство, а мы-то, боже мой…»

Взмыленный лыжник промчался за ее спиной.

Тело птицы было приятно-мягким, тепловатым, оно безвольно ссыпалось с ладони. Астра вернулась к подъезду. Положила воробья на снег, постояла и тихо скрылась за дверью.

«За что постигла смерть эту птаху? Какой закон нарушила она? Или он, ее погубитель? Или мир неизъясним, неисследим, и то, что мы понимаем, и то, что пытается развернуть перед нами В-нс — лишь тонкие водяные круги на поверхности омута?»

— Внимание, слушайте все! — захлопала в ладоши староста. — В ближайший вторник идем на лекцию изобретателя Коровякова в кинотеатр «Прага». Есть запрос на всю группу. Без опозданий.

— Мы одни?

— В-нс будет тоже.

Занятия на этот раз закончились не поздно, и можно было не опасаться остановленных эскалаторов на пересадках. Они шли вместе с Тиной. Та была грустна.

— Мне уже не выбраться, Асенька. У меня что ни день, то бой, но чем ни больше работаю, тем дальше увязаю.

— А что он говорит?

— Это и говорит. «Если бой — вы уже проиграли». У меня внутри страх и гнев. Они трясут меня постоянно.

— Почему гнев, на кого?

— Ни на кого. Вообще. В-нс говорит, что все мы — представители разных цивилизаций. Кто — земной, белой, кто другой, ближней или дальней. Я же — одной из самый ядреных паразитических цивилизаций во всей Вселенной. А они не жалеют своих носителей.

— Тебе бы поговорить с доктором, принять успокоительного. Посети невролога, хуже не будет.

— А он кто, разве не доктор? Магистр Высшей Вселенской Природы! К кому идти от него?

— К любому, если ты на срыве. Надо отойти от края. Медицина даёт шанс, передышку, потом разберешься. Худая стала, востроносая. Побереги себя. Нельзя заниматься каждую неделю, надо и опомниться, прийти в себя. Разве можно равняться с ним силою!

— Я боюсь.

— Чего?

— Боюсь, что он не одобрит обращения к медицине, увидит в этом измену, недоверие лично к нему. Ведь даже в книге его написано, что путем внутренних разборов многие его ученики излечили себя даже от рака.

— Тебе известны такие случаи?

— Ни одного. Даже напротив… — она замялась.

— Вот, лишний довод. Тина, милая, помоги себе. Жизнь дороже идеи. Кто мы такие, чтобы отвергать медицину? Там работают профессора поумнее нас с тобой. Лечат, ставят на ноги, продляют жизнь. Помогут и тебе.

— Нет, Астра. Спасибо за участие. Авось как-нибудь. Сама-то как?

— Ничего. Работаю.

— Получается?

— Кое-что, — Астра удержалась от откровенности.

… В фойе кинотеатра под стеклянными ограждениями были расставлены приборы изобретателя Коровякова. Круг интересов этого человека был широк, выставка заняла почти все помещение. Привлеченные афишей, на лекцию пришли заинтересовавшиеся жители района. И не знали, куда и смотреть. Окруженный молодежью, между рядами экспонатов медленно двигался В-нс, привлекая внимание своей внешностью: свалянной в две веревки серой бородой, темно-пульсирующими глазами, чистой русской речью, странно-доступной лишь тем, кто его сопровождал.

— Кто это? Кто это? — слышались голоса.

Кто-то даже пристроился было за его спиной послушать, но отошел с недоуменным видом. Ничего не понятно!

«Как он одинок!» — мелькнуло Астре.

Зрительный зал поднимался от сцены непрерывным амфитеатром. В-нс и его свита заняли невысокую середину, остальные разместились, где пришлось.

На сцену вышел изобретатель. Это был уже немолодой человек, коренастый, крупноголовый. Он работал и в Москве, и в Туле, усовершенствуя оружие, и один раз «целую неделю жил в оружейном замке` и все там понял». Все это говорилось устало, почти безнадежно, видно было, как измучен он непризнанием своих открытий. Он сказал, что времени вообще нет, сказал, что планеты трутся об искривленное пространство, и что одна из них вертится в другую сторону, и еще, еще, скромно, мудро, застенчиво.

В-нс слушал его, не отвлекаясь.

— Человек одинок в поисках истины, — тихо произнес он по окончании лекции, словно отвечая Астре, ее отозвавшейся душе. — Набрать таких и работать. Все понимает, не то, что вы.

Нарядная, в вышитом платье с украшениями, не в спортивном же костюме ходить в театр! Астра сбежала к сцене, чтобы рассмотреть приборы и самого Коровякова. Задумчивый, бедновато одетый, он что-то крутил, подбрасывал, заводил, и видно было, что мыслей здесь — на целую энциклопедию, но применить их без заинтересованной помощи ему не удастся никогда.

— Дайте мне ваш телефон, окей? — спросил у него один из молодых людей, окруживших стол. — Мне понравилась ваша лекция.

— И что вы мне нового скажете? — устало произнес изобретатель.