Астра - Избегнув чар Сократа

Они сошлись под прямым углом у самых школьных ворот.

— Добрый вечер, — сказала она.

Он убавил шаг. Несколько секунд они шли молча, потом В-нс заговорил о валюте, о курсе доллара в Венгрии, где побывал недавно. Она была разочарована. Это же совсем не то, что у нее на душе! А она-то думала, что он видит всех насквозь! Стольким владеет, но не людьми, — подумалось ей.

— Вот… — начала она, — пример ли это альтруизма? Наше Солнце. Пышет, греет, светит на весь мир, и в этом его назначение, да?

— Вроде бы так.

— А из темных пятен на его поверхности кое-кто да и выглядывает, да и подсчитывает: сколько планет светит отраженным светом? Этот выглядывающий — «Я», да?

В-нс рассмеялся.

— Нет, «Я» — это нечто иное.

Но даже и после столь мгновенного и путаного общения в душе «открылась бездна, звезд полна», — столь велико было излучение его духовной силы. Кто же он?!

В этот вечер говорили о полетах существ из далеких Цивилизаций, о равноправии всех представителей на Земле. Астра слушала, напрягалась и вдруг мелкими рывочками, просветами, струйками поняла, что же произошло с нею самою.

Оказалось, что жизнь ее, свободная, неровная, свойственная лишь ей одной, как цвет глаз или стук сердца, была захвачена огромной энергетической массой В-нса, раз в триста превышающей ее собственную. Очарованная его неизъяснимыми беседами, Астра постепенно превратилась в дурной спутник, виток за витком, в огне сопротивления теряющий и теряющий высоту. Еще немного, и она упала бы на его «землю», потеряла себя, превратилась бы в шнурки, в пряжки на его ботинках, в пыль и прах под его подошвами.

Избегнув чар Сократа… Не удалось избегнуть. Психическая сверхзвезда в недопустимом приближении, светящаяся, будто Крабовидная туманность, от которой, словно от линзы, скрещивало глаза, притянула и обожгла ее. Да и нескоро же спохватилась и сама Астра, но лишь когда последние страховочные механизмы сработали на высоте в два с половиной условных витка, больно ударив в душу и чуть не помутив разум. С этого места труден, но еще возможен, едва-едва, но вероятен старт на безопасный, допустим, девятый уровень, и далее на двенадцатый, за пределы притяжения В-нса, чтобы вновь обрести ощущение себя.

Насущной задачей стало набрать необходимую «космическую» скорость.

И в этом неожиданно для нее самой помогла Тина! Она, кандидат химико-технических наук, пришла к отрицанию В-нса с ясным пониманием его космической глубины и необъятности и, одновременно, с яростной кипящей злобой. Ее мироощущение влекло ее «за-бытие», к той границе, о которой писал Лев Шестов, и которую с риском испытывают современные юнцы, погружая товарища в клиническую смерть и через полминуты прижигая его ухо зажженной сигаретой. То, о чем рассказывают эти смельчаки, впечатляет, но «жить» там нельзя! Разоблачающие споры с Тиной и ее подругой, «почтальонкой», время от времени наведывавшейся в зал, отчетливое сопротивление обеим сторонам и вывели Астру на стартовую скорость. Ею оказалось отвращение — пламенное, непереступимое отвращение. К В-нсу, к курсам, к залу, даже к освещенным окнам школы, особенно к обходу второго угла. Огромное, как Вселенная, от-вращ-ен-ие! Воистину, все зиждительно для развития, как и боль, как и любой земное проявление.

— Что происходит в зале? — напрягалась она, стоя в сторонке, уже не садясь, и работала, работала. — Что происходит, когда что-то происходит? Ищу то, не знаю что.

И лишь дома, под головную боль, находила первые проблески движения. Работа не пропадает. Вперед, только вперед. Понемногу, едва-едва, обозначилась перевязочка, словно разделяя одну живую клетку на две. В-нс и она, Астра. Становилось легче, веревка слабела. Покалывающий жгучий энергетический плазмоид плавно отделялся от ее существа. Сколько их? Астра поднялась до шестого витка.

… В комнате было тихо и красиво. Ребенка увели в бассейн, можно было работать при дневной свете. Солнце веселило тонкие занавески, рисовало их узоры на белой стене.

…«Мысль о нем — блаженство, его сидение на своем месте — словно присутствие Божества, звук его голоса — несказанные волны упоения», — Астра работала уже четыре часа. Дали и высоты, пространства и полеты, взрывы и легчайшие дуновения… а В-нс все открывал двери новых, все более тонких, едва уловимых на-слаж-дений. Вот увиделся только луч, блик, след блика, еще, еще… и голубизна. Все, оргазмы отработаны. А В-нс? Нет. Значит, не в Эросе дело, вернее, не только в нем, он лишь присадка к… чему? К высшим проблемам? Каким? Вопросы, вопросы.

— О, В-нс, В-нс, отпустите меня!

Зато — восьмой виток!

И тут наступило лето. Каникулы в школах, перерыв в занятиях до сентября.

Ах, лето красное!

В далеких владимирских лесах жила-была дедушкина мама, прабабушка Проши. Вот где они гостили все лето! Жил здесь и его старший брат Сеня. О, Сеня! Необыкновенный человек! С таким братом нигде не пропадешь! Вот как повезло ему, Проше!

Так ликовал на крылечке мальчик, сияя счастьем и покачивая головой с ладошками на щеках.

— Весь в мать, — говорили старухи.

— А рост, а стать? — вступала бабушка.

— В отца, в отца. Погоди, вымахает, еще и повыше будет.

На окраине деревни в низинке лежал старый пруд, наполовину заросший болотной травой и камышами. Здесь, на мостках Проша и Сеня ловили рыбу. У Сени то и дело клюет, а у Проши почти нет. У Сени вообще все получается легко и просто. И рыбу почистить, и пожарить ее, чтобы все ели.

— Как ты делаешь? Научи меня, — просил Проша.

— Учись, — небрежно отвечал Сеня и метко сплевывал на зеленый лист кувшинки. — Тебе бы только пиявок ловить.

Проша не обижался. Сеня — хороший друг, он никогда не даст Прошу в обиду.

Вот раз сидели они вечером с удочками на мостках. Солнце садилось, его косые лучи просвечивали насквозь камыши на дальней половине пруда. И тут, всмотревшись, Проша заметил в болотных зарослях что-то темное.

— Что там такое? — спросил он.

Сеня тоже увидел это «что-то». Вскочив, они помчались по берегу до болота. Взобравшись на большой камень, опять всмотрелись туда. Да, что-то есть.

— В болото, живо, — скомандовал Сеня, и первый зашел в заросли.

Они сделали шаг, другой и остановились. Жидкая грязь залила ноги.

— Назад, а то затянет. Тут сапоги нужны, без них не пройдешь.

— Сапоги нужны, — прошептал Проша.

Назавтра он встал раньше всех. Надел в чулане сапоги, красные с белой каймой, бейсболку с козырьком и побежал на пруд.

Теплое солнышко уже стояло над березами, по-доброму светился старый пруд. И лишь замшелый камень смотрел неодобрительно и строго. Уперев руки в коленки, Проша зорко всмотрелся в то место. И сквозь высокие болотные травы увидел… Не может быть! У него даже дух захватило!