Яков Рахманов - Судьба, или жизнь дается человеку один раз…

Мы встретились с ней в Риге, по улочкам и магазинам которой не уставали с удовольствием шастать, осмотрели, сколько успели, музеев и достопримечательностей Копенгагена, сходили тайком на порнофильм и на нашумевшую тогда «Калигулу». Потом сгорели напрочь на пляже под палящим йеменским солнцем. В свободные вечера на Сейшелах посещали различные кафе и рестораны с уникальными национальными кухнями. Сейшельские острова иногда сравнивают с раем, попасть сюда стремятся сотни тысяч туристов со всего света. И вот мы работаем в этой красоте: бирюза моря, голубая лазурь небес, изумрудная зелень гор, огненные оранжево–красные цветы антильского дерева, желто–лимонные гибискусы — обилию цветов и оттенков на этих островах не перестаешь восторгаться. Больше нигде в природе нельзя увидеть пальму Коко–де–мер, плод которой весит 20 кг и считается самым крупным в растительном царстве. Этот удивительный кокос, очень напоминающий форму женского таза, овеян множеством легенд и сказаний. Местные жители верят, что именно он был запретным плодом для Адама и Евы, поэтому природный парк Балле де Май, где сохранилось больше всего сейшельских пальм, называют Эдемом. Только на Сейшелах можно воочию увидеть гигантских черепах, выползающих иногда погреться на теплый абсолютно белый шелковый прибрежный песок. Птицы островов поражают диапазоном голосов и палитрой окраски. На островах, в кронах вековых деревьев обитают редчайшие виды птиц — черный какаду и буль–буль. Чистота сейшельских коралловых рифов позволяет вам погрузиться в их красоту и тайну. Они подобны волшебному эликсиру, глотнув который вы ощущаете в себе тот благоговейный трепет и энтузиазм к жизни, которые испытывали в детстве. Рифы предоставляют возможность свидания один на один с удивительной смесью своей мощи и в то же время изящной красоты.

Мы работали на рифах Вьетнама, я притаскивал Оксане то экзотические цветы, то красивую ракушку или коралл. Иногда баловал нас ужином с лангустом или омаром, к ужину часто присоединялся наш приятель, изучавший кораллы с генетической точки зрения. Это была очень теплая дружеская компания. Все симпатии и антипатии в экспедициях обычно определяются к концу первого месяца. Шел третий месяц и вторая половина рейса. Как–то после отбоя я позвонил Оксане: «Не спишь еще? Я зайду на минутку». Надо было уточнить, каких животных доставать завтра со дна — у нее собирались заявки на подводные пробы для не ныряющих исследователей. В полумраке каюты в изголовье койки светилась лампочка–ночник, из–под тонкой простыни выступала значительная часть абсолютно голого загорелого тела. Никаких действий по его сокрытию не поступило. Шорты мигом оказались на полу, и через секунду я лежал рядом. «Погладь меня, поласкай, я так сразу не могу. Уж больно ты стремителен», — спокойно и уверенно произнесла Оксана. Я протянул руку к ее ногам. Под ладошкой оказалась тончайшая и нежнейшая кожа, такой же она была на животе, груди, на ее великоватой попке. Каждая частичка ее тела как бы подавалась навстречу моим ладоням, что–то из них извлекая. Ее дыхание почти незаметно учащалось. Я был почти на пределе. Мы лежали на боку, взяв в руку напряженный до невозможности член, упершийся в ее ногу, я стал им пошевеливать клитор и окружавшие его холмики. Последовало ее энергичное движение мне на встречу. Она на спине, я на ней. Долгих двадцать минут я старался, вызывая едва заметные движения ее широких бедер. Только на третий раз, когда она положила ноги на мои плечи, я вошел в нее чуть ли не вместе с яичками, проснулась необыкновенно страстная женщина. За неделю она меня вымотала. Спал я едва по два часа, чуть ли не из ее постели шел нырять под воду, на полтора часа после обеда я засыпал, едва касаясь подушки, и опять отправлялся нырять. После ужина до отбоя надо было успеть обработать собранный за день материал.

Я спал с лица и с тела. Мне было не легко, Она заметно похудела. Но, как нам было хорошо!

Мы так же внезапно вышли из этой страстной жизни и продолжали дружеские отношения, лишь иногда как бы нечаянно слегка прижимались друг к другу, наблюдая на палубе за каким–либо действием участников экспедиции или экипажа судна, которые никак не выказывали своей безусловной осведомленности о наших близких отношениях. Мне кажется, к нам хорошо относились и команда, и ученые: к Оксане — как прекрасному человеку и ученому секретарю экспедиции и ко мне — как не хреновому, во многих отношениях заместителю начальника экспедиции по науке. Через полтора десятка лет, будучи на банкете в честь моего шестидесятилетия Оксана сидела рядом слева от меня, а прямо перед нами красовался прелестный подарок, напоминающий об этом рейсе. Справа сидела моя любимая лаборантка тезка Оксаны, и я вторую половину вечера пускал за определенную мзду желающих загадать желание, посидев между этими очаровательными и уже немного хмельными женщинами, ставшими от этого еще более завораживающими.

* * *

Вьетнамские рифы отличаются от других рифов Тихого океана своей мелководностью и небольшой протяженностью. Иногда на стометровом пространстве можно было проследить все зоны рифа с обычным набором животных и растений, его населяющих. На Сейшелах похожие рифы часто имеют протяженность сотни метров, а порой простираются на несколько километров. Эти особенности позволяли больше времени находиться под водой, проводя более детальные исследования, не опасаясь получить кессонную болезнь Кессонная болезнь — это поражение организма выделяющимся из крови газообразным азотом. При медленном поднимании водолаза азот успевает выделяться легкими, при быстром — кровь «вскипает азотом»., которая в лучшем случае заканчивается параличом, а в худшем — летальным исходом. Еще одна особенность, но уже не способствующая изучению рифов поразила нас в этой стране. В отлив, когда из–под воды обнажается большая поверхность рифа, все население от мала до велика вываливает на риф, чтобы собрать все живое, пригодное в пищу. Малое количество белковой пищи, особенно на островах, заставляет местное население с завидным постоянством выходить на этот промысел. Для исследователя эта часть рифа интересна скорее с точки зрения того, как антропогенный фактор влияет на рифовое сообщество. Изучать и описывать не нарушенные или слабо поврежденные человеком сообщества лагуны и рифовой платформы (именно они обнажаются во время отлива) приходилось на не обитаемых островах. Исследовав в течение ряда экспедиций все рифы Вьетнама, я смог опровергнуть существовавшую точку зрения о наличии в среднем Вьетнаме морской границы между сообществами южного и северного Вьетнама. Удалось убедительно показать, что все побережье и вьетнамские острова составляют единое целое и входят в одну тропическую Индо–Тихоокеанскую провинцию.