Сергей Преображенский - Семь снов черного кота

- Где я? — спросил Валерка все еще не в силах ничего понять.

- Где, где… — проворчал черт и явно с трудом поборов желание ответить в рифму, лишь посветил фонарем вокруг, — Сам не видишь где?

Валерка огляделся — помещение более всего напоминало пещеру или шахту. Пожалуй, даже скорее шахту, потому как рядом буквально в двух шагах стояла вагонетка. Но больше всего Плотникова поразило, и поразило неприятно, то, что нога его была прикована к этой вагонетке толстой стальной цепью.

- Что это? — Валерка кивнул головой на цепь.

- Известно что, — ответил черт и как–то нелепо толи хрюкнул, толи хихикнул — Привязь, чтобы не убег. Хотя бежать тут, честно говоря, некуда. Да ты не грусти, у меня такое же украшение! — и он позвенел своей цепью.

И тут Валерка узнал его.

- Сашка ты? — удивленно спросил он.

- Нет, не я! — холодно ответил чумазый собеседник и отвернулся. Валерке даже показалось, что он обиделся.

- Как нет? Сашка Фридман, наш сисадмин!

- Я тебе сто раз говорил, что я не Сашка, не Фридман и даже не Сисадмин! И хватит уже обзывать меня своими дурацкими кличками, а то…

Тут чумазый толстяк буквально подавился своими словами, схватил валявшийся на земле инструмент, по форме напоминавший ледоруб и принялся с остервенением долбить каменную стену.

- Делай как я! — бросил он через плечо.

Валерка успел только взять в руки второй ледоруб и подняться на ноги, как жгучая боль обожгла ему спину.

- По кнуту соскучились бездельники? — услышал он за спиной голос больше похожий на звериный рык, — Я вам покажу, как бока отлеживать!

Плотников оглянулся и увидел огромного детину в кожаном фартуке с плеткой в руке. На его плоском как блин лице горел кровожадным огнем единственный глаз. Не помня себя от страха, Валерка принялся неистово стучать своим ледорубом по камню.

- Так–то лучше! — прорычал за спиной звериный бас, — И чтобы через полчаса вагонетка была полной!

Минут десять каторжники работали молча, наконец, Валерка не выдержал и спросил:

- А что мы делаем?

- Рутений добываем! — ответил Сашка, продолжая исступленно долбить камень.

- Рутений? Зачем нам рутений?

- Нам — незачем! Рутений мы добываем для хозяина! А зачем он хозяину не спрашивай, этого нам с тобой знать не положено!

- А что это за урод с плеткой?

- Это Циклоп! Холуй хозяйский, надсмотрщик! Ты думаешь, он ушел? Как же! За поворотом спрятался, сволочь хитрож… Я его спинным мозгом чую! Ты кстати с ним поосторожней, узнает, что ты спишь, отправит в лечебницу. А там порядки еще те: будут тебя заворачивать в мокрые простыни и лить ледяную воду на голову! Оно тебе надо?

- Можно подумать, что здесь лучше — камни долбить!

- Лучше не лучше, а только из лечебницы еще никто не возвращался! Ты долби, долби не отвлекайся!

- Да я долблю, только он не долбится, крепкий зараза! — Валерка со всей силы стукнул по камню и опустил ледоруб, — А зачем они это делают?

- Кто?

- Ну, там в лечебнице! Простыни мокрые и так далее?

- А это… Это чтобы не спал! Так теперь лечат от сонной болезни!

- Что это за сонная болезнь?

- Болезнь хитрая, так сразу и не поймешь, что человек болен! Ходит целый день, разговаривает, разными делами занимается, работает и на вид совершенно здоровый, но ближе к вечеру начинает зевать, трет кулаками глаза, а потом вдруг уляжется где–нибудь в тихом уголочке, закроет глаза и спит. Если ему не мешать то он может проспать 7–8 часов, или даже девять! А на утро встает как ни в чем ни бывало бодрый и свежий!

- Так ведь это же нормально!

- Что нормально? Спать нормально? — удивился Фридман, — А то, что ты каждый раз после сна не помнишь ничего, и мне приходится все по новой тебе рассказывать и про рутений и про Циклопа и про сонную болезнь, это нормально? А этот твой бред про Сисадмина в какой–то банке?

- По–моему бред это как раз здесь! Слушай, а ты что сам разве не спишь?

- Нет, конечно!

- Совсем? Никогда–никогда?

- Совсем!

- Да, похоже, что это ты больной!

Сашка ничего не ответил, только с удвоенной энергией принялся долбить породу.

- А ты давно здесь? — спросил Валерка через несколько минут молчания.

- Давно! Раньше я зарубки делал на рукоятке, — Сашка показал рукоятку своего ледоруба всю покрытую насечками, — Как вагонетку поднимем наверх — ставлю зарубку. Потом рукоятка кончилась. Нет, можно конечно зарубки делать и на стене, только какой смысл?

- А ты помнишь, как ты сюда попал?

- Помню! Я открыл глаза: вижу, лежу здесь на полу, нога прикована к вагонетке, а рядом стоит тощий чумазый тип с кайлом в руках и говорит: «С прибытием! Я Магнус Шредер, первый немецкий космонавт! А тебя я буду называть Батон!» Да, кстати, можешь называть меня Сашкой, если хочешь. Все лучше, чем Батон!

- А до этого? Что было до этого?

- Не помню! Дело в том, что при переходе в новую жизнь вся информация о прошлой жизни стирается! Да и ты тоже ничего о своей прошлой жизни помнить не можешь! Тебе просто кажется, что ты чего–то там помнишь, а на самом деле это всего лишь твои сны!

- Постой, а где теперь этот Магнус Шредер?

- Умер. У нас же работа сам видишь, тяжелая, воздух плохой, так что здесь люди долго не живут! А Магнус, помню, в тот день кашлял много, он вообще всегда кашлял — легкие слабые. Но в тот день как–то особенно кашель его донимал. Так вот значит, закашлялся он, а потом вдруг упал на пол, задергался и кровь изо рта тонкой струйкой. Пришел Циклоп, сказал «Отмучался бедолага!» и за ноги его уволок. А потом появился ты! Да, кстати, это тебе!

Сашка вытащил откуда–то из–под лохмотьев свернутую в трубочку толстую тетрадь и протянул Плотникову.

- Что это? — спросил Валерка.

- Шредер велел передать тому, кто придет после него, то есть тебе. Если спросит. Ты спросил.

Плотников открыл тетрадь.

«…Сегодня я, наконец, окончательно уверился в том, что я сошел с ума. Это единственно возможное объяснение того, что происходит со мной в последние дни. Но лучше все по порядку…»

- Ладно, потом дочитаешь! — сказал Сашка, поднимаясь на ноги, — Работать надо, а то скоро Циклоп припрется, а у нас и конь не валялся!

Некоторое время каторжники работали молча, потом Валерка спросил.

- Слушай, Саш, вот ты говорил, что потом появился я, а ты помнишь, как я появился?

- Как, как, — проворчал Сашка, — Как все появляются?! Оборачиваюсь, а ты лежишь прикованный к тачке с кайлом в руке и только глаза по сторонам таращишь! Да все спрашиваешь: «Где я?» и «Что со мной?» прям как сегодня.

- А потом?

- А что потом? Потом я научил тебя работать кайлом, толкать вагонетку, чувствовать приближение Циклопа. Ты уже начал понемногу привыкать и вдруг неожиданно уснул. А когда проснулся, то уже ничего не помнил, и мне пришлось заново учить тебя всему.