Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

Игорь еще минут пять слушал про мерзавца–председателя, нажившего себе стандартным способом первоначальный капитал в новой России, согласно кивая головой, потом решительно встал.

-Извини, Миш, — произнес он, — Пора мне. Ты лучше покажи, где этот Сипатый живет.

-Самый крайний в Блатной слободке (так мы поселение урок называем) дом — его, — ответил мужик и вздохнул:

-Жаль, жаль…

По этому вздоху Уфимцев понял, что обломал дядьке хороший повод выпить. Причем, сделать это официально, без косых взглядов жены. Опять же, будет о чем рассказывать мужикам в деревне, а супруге — уесть товарок на ферме: корреспондент ни к кому–нибудь приезжал, к нему…

-В следующий раз, Миш, — сказал Игорь, — Ей — Богу, самому жаль, но дело прежде всего.

-Ты с этим Сипатым поосторожней, — посоветовал на прощанье Михаил, — Этот — настоящий волчара…

Игорь пересек раскатанную тракторами деревенскую улицу. Обрулил храм, вернее, то, что от него осталось — бурые кирпичные стены, черную дыру входа без ворот, из которого несло старым пожарищем. Степенно поздоровался с сельчанами, дожидающимися открытия магазина («Чтой–то Машка в райцентре застряла, — услышал Уфимцев, — Может, еще какие продукты привезет, кроме хлеба»).

Он продрался через пустырь, где там и сям виднелись останки колхозной техники. Торчащие из земли гусеничные траки, выглядывающие из высокой травы кабины и беспомощно валяющиеся карданные валы напоминали то ли картину «После побоища» одного из русских живописцев, то ли плод воображения писателя — фантаста: иллюстрация к главе «Столкновение железных монстров».

За пустырем скромно, в обществе нескольких полуоблетевших плакучих ив, доцветал заброшенный пруд с гнилыми мостками, с которых бабы полоскали белье еще в канун трехсотлетия дома Романовых. Сразу за прудом, в зеленом венце стойкой к наступлению осени крапивы, чернел высокий, кое–где подпертый жердями, забор.

По тропинке среди крапивных джунглей Уфимцев пробрался к кривой калитке. Она держалась в естественном для себя, вертикальном, положении, только благодаря обручу из проволоки, прикрепившему ее к столбу ворот. Выржавевшие до ярко–красного цвета петли были всего лишь декоративным элементом. За калиткой открывался заросший травой обширный двор, захламленный сломанными детскими колясками, рамами старых мотоциклов, чугунными батареями («Ого, — подумал Игорь, — в этом селе еще и паровое отопление водится) и остовом грузовика ЗИЛ выпуска какого–нибудь шестьдесят дремучего года. Складывалось впечатление, что в этом доме обосновался старьевщик со стажем.

Впрочем, открывать калитку и проходить во двор Игорь не спешил: к ручке дверцы автомобильного ветерана была привязана черно–желтая немецкая овчарка. Длина цепи позволяла собаке перекрыть тропку, ведущую от забора к дому. Пес остервенело лаял, демонстрируя черное нёбо и белые клыки, не имея ничего общего с безобидным «звонком» отца Никифора. Игорь знал, что таких собак держат исключительно для того, чтобы они спускали штаны с незваных посетителей.

-Хозяин! — крикнул Уфимцев.

Ему показалось, что белая занавеска на окне избы едва заметно колыхнулась. Игорь не стал повторять призыва: пес продолжал надрываться, и если дома кто–нибудь есть, то наверняка выглянет посмотреть, ради чего лохматый страж так надрывает свою глотку. Журналист вытащил сигарету и решил терпеливо дожидаться, когда любитель ржавых транспортных средств и парового отопления соизволит посмотреть на гостя.

Ждать ему пришлось долго. Сигарета благополучно истлела до самого мундштука, овчарка устала лаять и только злобно рычала, а хозяин не появлялся.

Игорь раздраженно перекинул сумку с блокнотом, фотоаппаратом, двумя запасными кассетами с пленкой и тремя завернутыми в целлофан бутербродами с колбасой. Он подумал о бутербродах и вспомнил, что с обеда с участковым прошло не меньше четырех часов, и крикнул громче:

-Хозяин!

-Чего надо? — ответ неожиданно раздался почти над самым его ухом.

Уфимцев чуть не присел от неожиданности: он готов был поклясться, что не мог пропустить шаги подкрадывающегося к нему сзади человека. Игорь обернулся быстрее, чем следовало, чтобы сохранить остатки спокойно–пренебрежительного отношения к жизни, с которым он приехал в село. Увы, такого расположения духа у него оставалось все меньше.

Он обернулся и едва не столкнулся нос к носу с высоким крепким парнем лет на пять старше его. Темные волосы человека, умеющего ходить по усеянной сучками тропе как кошка, были гладко зачесаны назад и блестели от геля, мощные ключицы перечеркивала полоска воротника безукоризненно белой футболки. Все это никак не вязалось с черной замасленной спецовкой. Казалось, что человек накинул на плечи первое, что попалось под руку, лишь бы не выделяться среди местных жителей.

-Тебе чего надо? — маскарадный парень повторил свой вопрос.

-Мне нужен Сиплый, — ответил Уфимцев, сделав невольную паузу перед тем, как назвать прозвище.

«Кто его знает, — мелькнуло у него в голове, — Может, это обидное погоняло. Как бы не испортить все дело…»

Однако на лице парня не отразилось ничего.

-Ты кто такой? — задал он следующий вопрос, в свою очередь с прищуром рассматривая незваного гостя.

-Я — корреспондент областной газеты.

-Корреспондент?! — глаза у парня при этом известии, однако, не распахнулись, как у вилоносца Михаила, а еще больше прищурились, — И чего тебе надо от Сиплого?

-Поговорить, — миролюбиво произнес Уфимцев.

Парень хмыкнул, пожевал губами, искоса окидывая фигуру корреспондента с ног до головы: с поношенных кроссовок рижского производства «советский «Адидас», корейских синих джинсов и такой же, только более темной куртки, воротника рубашки (На шее он задержался, словно выбирая, как лучше по ней врезать, ежели что — Игорь поежился под этим взглядом), до светлых усов, курносого носа и карих глаз с легким монгольским разрезом.

Игорь сжал зубы и выдержал этот пристальный оценивающий взгляд, во второй раз за день подумав:

«Какого хрена я здесь делаю?»

-Подожди здесь! — произнес наконец парень, обошел журналиста, открыл калитку, крикнул заворчавшему псу, — Джек, место! — и скрылся в доме.

Игорь нервно прошелся вдоль калитки, вытащил сигарету, обнаружив, что в пачке их осталось всего несколько штук, и подумал, что он влип в весьма опасное предприятие, и еще не поздно делать отсюда ноги, пока охранник (в том, что это был охранник, сомневаться не приходилось) консультируется со своим боссом.

Пройдя несколько шагов вдоль забора — до края вытоптанной площадки перед непроходимыми зарослями из кустов и крапивы, он заметил за ржавым хламом, загромождавшим двор, новенькую «шестерку». Чьи на ней были номера, разглядеть не представлялось возможным, но корреспондент был почему–то уверен, что они были не ярославские. Зато Игорь сумел разглядеть натянутую среди кустов черной смородины, вплотную росших у забора с той стороны, тонкую вязь проволоки.