Олег Татарченков. - ГРУППА СОПРОВОЖДЕНИЯ. Роман

Взяли.

Много позже, вспоминая, Уфимцев поймет атмосферу того времени, которое в двадцать первом веке назовут «лихими девяностыми».

Первые годы этого десятилетия станут сродни таким же романтическим, горячим и беспредельным годам гражданской войны начала двадцатого столетия. Сродни из–за общего духа надежды, веры в лучшую жизнь и справедливость новых правителей. Только потом будет расстрел Белого дома — новый Кронштадт 93–го. Жуткая в своей бессмысленности бойня в Чечне… Политический блеф новой власти в виде генерала Лебедя и подтасовка президентских выборов в 96–ом. Дефолт. И усталость, разочарование целого поколения, из прорвы вытащившего страну из новой разрухи. Поколения советских людей, не вошедших в формат нового века и оставшегося «лузерами» в понимании гламурных новых людей.

Но это будет потом. А в апреле 93–го локомотив бежал на юг, в сторону Москвы. Люди, еще не успевшие озлобиться, и забыть братскую общность единого народа, привыкшего жить бедно, но гордо, помогали друг другу.

Просто так.

За красивые глаза.

Уфимцев стоял между машинистом и его помощником и зачарованно смотрел на нескончаемый калейдоскоп блестящих путей, огней семафоров и пролетающих станций. «Наш паровоз вперед лети, в коммуне остановка. Иного нет у нас пути…»

В Ярославле, на станции «Приволжье», что тянется вдоль длиннющих корпусов моторного завода, локомотив притормозит.

-Помни! — скажет на прощанье молодой помощник, — прыгай вперед, по движению! И ноги сгибай! Столб проехали! Давай!

Уфимцев прыгнет, забыв согнуть ноги, получив ощутимый удар по ступням, моментально отозвавшийся болью в паху. Пробежит пять метров вперед, едва не ткнувшись лицом в землю. И оценит точность железнодорожника, увидев впереди очередной столб — главную и смертельную опасность всех «прыгунов». Махнет на прощанье рукой, услышав гудок тепловоза.

Корреспонденция вышла в газете через два дня. Еще спустя неделю Игорь позвонил в Данилов справиться о реакции властей и узнал, что все осталось по–прежнему: пропитанный ракетным топливом грунт со станции не собрали, песок остался под насыпью, а обходчицы, как и прежде, греются в пропахшей химической смертью будочке.

Уфимцев сгоряча схватился на трубку телефона и набрал пресс–службу областной администрации, где его всегда привечали и поили чаем. Однако на этот раз ответила не личный пресс–секретарь губернатора Ирина, а кто–то из референтов.

" — Да, да — услышал он скучный голос на другом конце провода, — Мы читали вашу заметку. Однако, понимаете, она очень субъективна и не отражает настоящего положения вещей…»

" — Как не «отражает»! — едва не закричал Уфимцев в ответ, — Я же там был! Я лично все видел. Сам чуть не отравился!»

" — У нас совершенно другие данные. Впрочем… Мы их перепроверим. Спасибо. До свидания!»

-Ну, а ты чего ждал? — до сего момента тихо сидевший на своем месте Швед насмешливо посмотрел на раздосадованное лицо Игоря, — Что команда главы администрации после твоей заметки будет показывать, что они обгадились? Как же! Лучше сделать вид, что твоего материала просто не было. Стой! — Швед предостерегающе поднял руку, увидев, что Уфимцев с решительным видом выбирается из–за стола, — Ты куда?

-К Лехе! — Игорь мотнул головой в сторону кабинета главного редактора.

-Думаешь, он не предвидел такой результат?

-Тогда зачем я ездил? — Уфимцев растеряно остановился посередине комнаты.

-Чтобы продемонстрировать независимость нашей газеты. Показать, что и мы имеем свою точку зрения, а не питаемся только из официальной кормушки.

-И мы показали…

-И мы показали! — кивнул Швед.

-Прокукарекали…

-Прокукарекали!

-А дальше хоть не рассветай!

-Можно сказать и так… — сморщил Швед свой длинный нос.

-А я… Эту отраву хавал, по болоту ползал, от электричек увертывался… Блин, а люди, которые там…

-Это твоя работа, Игорь!

-Кукарекать.

-Ну зачем так трагично…

-Ничего, все нормально…

Уфимцев сгреб со стола листы черновика очередного материала, небрежно сунул их в верхний ящик стола, подхватил сумку и направился к выходу.

-Ты куда? — кинул ему в спину Швед.

Уфимцев не ответил.

В «Бристоле» было накурено — работал бармен Андрей, и по этой причине в полутемном баре тусовалась привычная компания. Она сразу приняла в свои ряды Игоря, и «Сленчев Бряг» горькими обжигающими комочками покатился в горло, рассасывая застрявший в груди горячий комок обиды.

- Чего–то тебя давно не было! А тебя тут вспоминали… — редактор студенческого альманаха Рязанцев наклонился к его уху и показал на вход.

Игорь поднял глаза от стакана и увидел у двери брюнетку Жанночку. Она улыбалась, глядя на него. Улыбалась несколько неуверенно, что на нее совсем было непохоже.

«Как нельзя кстати!» — подумал Уфимцев, швырнул в горло остатки бренди и пошел навстречу девушке, — «Как там говорил дон Румата? Будем веселиться, черт возьми! Будем веселиться!»

…Апрель подходил к концу. Снег сошел с крыши и поэтому капель уже не долбила жизнерадостно в пузырящуюся лужу. Солнце просто отражалось от нее, весело пускало зайчики в грязное окно редакционного полуподвала и резало глаза. Уфимцев щурился, тер похмельную голову, мечтал о обеденном перерыве с бутылкой пива и, как обычно, вполуха слушал привычно–надоедливое бухтение Шведа.

Телефон на соседнем столе зазвонил. Швед взял трубку и протянул ее Игорю:

-Тебя!

… — Уфимцев? Игорь? Это Седков говорит. Из управления транспортной милиции. Помнишь? Не передумал на Кавказ с нашими ехать? Тогда собирайся! Завтра–инструктаж. Выезжаем во вторник.

Уфимцев посмотрел на календарь. На нем значился понедельник.

Все было очень похоже на армейский марш–бросок.

Стремительный инструктаж актовом зале. Группа сопровождения сидит на стульях в его середине. Офицеры, провожающие их — вдоль стен, по периметру комнаты. Больше всего говорит подполковник необъятных размеров, рассказывая на все лады, что в далекой республике в делать нельзя, а что можно. (И оказывается при этом, что «можно» только одно: бдительно нести службу, не забывая о высоком звании российского милиционера). Подполковник тучен, говорит отдуваясь, и поэтому его слова на фоне непрерывного посапывания кажутся всего лишь необходимым привеском мероприятия.

Генерал, единственный из присутствующих сидящий в президиуме, за столом на небольшой сцене, в свою очередь, краток. Сказал лишь, что группа сопровождения должна вернуться обратно в том же составе, что и сейчас.