Владимир Кунин - Интердевочка

А в изголовье тахты обязательный двухкассетный «Шарп» с набором самых современных пленок.

- Погоди, не ори, - сказала Кисуля. - Сколько нужно?

- Три! Три штуки он запросил!.. - крикнула я в ярости.

- Мог бы и больше, не ты первая, - тихо сказала Гулливер и показала глазами на Кисулю.

- Помоги, Кисуля!.. - взмолилась я.

- Что же, у тебя «капусты» нет? - не поверила мне Кисуля. - Ты же последний год молотила, как лошадь.

- Откуда. Я же не жмусь, как ты. Да, у меня было одиннадцать штук! Так четыре я тебе отстегнула за шубу, две себе оставила на жизнь, а пять положила в сберкассу на мамино имя, чтобы она потом без денег не сидела, когда меня здесь не будет! И все! И наличманом у меня сегодня полторы и хрен с прованским маслом!.. С материной книжки мне теперь не снять, в больнице ни у кого рубля лишнего нет. А нужно еще три тысячи доставать. И жить до зимы!..

- У меня денег нет, - твердо сказала Кисуля. - У меня все в облигациях трехпроцентного займа, а через две недели розыгрыш. Я не могу рисковать.

- Гулливер! Симка!.. Ну, поскреби по сусекам, - униженно попросила я. - Выберусь «за бугор» - сочтусь…

- О чем ты, Танька! У меня все в валюте, я уже сколько не сдавала ее. Одного моего приемщика уголовка замела, сама сижу - трясусь. Второй - вот-вот загремит. У меня «деревянных» - кот наплакал. И на машину внесла - четыре сверху пришлось кинуть. Да разве я…

- Что делать, девки? Что делать? - Я была в полном отчаянии.

- Что ты дергаешься, как свинья на веревочке? - Жестко сказала Кисуля. - Чего ты побираешься? Сама заработать не можешь? Выставка медицинского оборудования со всего мира приехала, пушники на аукцион собрались, работы в городе навалом, а ты тут казанскую сироту разыгрываешь?! Дерьмо собачье! Чище всех хочешь быть? Замуж вышла?

- Ты в своем уме?! - закричала я. - Один привод, и для меня вообще все накроется!..

- Кто тебя просит по гостиничным номерам шляться? Бери ключ от «хаты», плати нам полтинник в сутки и молоти себе на здоровье. Что для подруги не сделаешь…

Гулливер ошарашено взглянула на Кисулю, сказала:

- Девчонки, я пойду на кухню, кофейку замостырю…

И смылась. Меня снова брали за глотку. Теперь - подруги.

- Значит, с меня полсотни в день? - усмехнулась я. - А в месяц за «хату» двести?

- Двести пятьдесят, - холодно поправила меня Кисуля. - У тебя же экстренный случай. Дорога ложка к обеду.

- Кому я валюту потом сдам? Я уж все концы растеряла…

- Валюту я у тебя сама приму в лучшем виде, - рассмеялась Кисуля.

- Господи… Что же я маме скажу, Эдику?

- Скажешь, что тебя как образцовую медицинскую сестру срочно забрали на десятидневные военные сборы. Тем более что это будет почти правда.

В интуристовском крыле аэропорта Эдика провожали мама и Лялька.

Лялька глазела по сторонам, а мама горячо говорила Эдику:

- Раз медицинский работник - значит, военнообязанный. Раз военнообязанный - значит, должен проходить какую-то там свою военную учебу. И раньше это было, но чтобы так экстренно!.. Эдик! Я очень волнуюсь - это не может быть из-за напряжения во внешнеполитической обстановке в мире?

- Нет, мама. У нас тоже так делают. Даже полицию ненадолго призывают в армию. Не волнуйтесь, мама. Скоро это все кончится. Мы будем ездить к вам, вы будете приезжать к нам…

Они обнялись, поцеловались, и мама погладила Эдика по голове.

- Я ее очень люблю, - тихо сказал Эдик. - Пусть она сразу же мне позвонит в Стокгольм, как вернется…

Когда мой муж Эдвард Ларссон, сидя в самолете скандинавских линий, взмыл в воздух и растворился в низкой облачности, Лялька томно проговорила:

- Я тоже туда хочу…

Но мама не обратила никакого внимания на Лялькины слова. Она цепко схватила Ляльку за руку и резко повернула к себе:

- Где она? Немедленно посмотри мне в глаза! Я тебя спрашиваю: где она болтается уже третьи сутки?!

Самое ужасное, самое отвратительное, что в постели мне с этим прошлогодним японцем сегодня было гораздо лучше, чем с Эдиком! Я презирала себя, проклинала последними словами, но ничего не могла с собой поделать.

С этим чертовым итиро кенэда мне не нужно было устраивать спектакли со стонами, вздохами и криками, которыми мы обычно подхлестываем клиентов и, честно говоря, сильно сокращаем время свидания с ними. Ибо в нашей профессии время ценится очень дорого.

С ним мне не надо было ничего имитировать.

- У меня никогда не было такой женщины, как ты…

Японцы вообще очень ласковые и нежные ребята. А этот особенно.

Гулливер и Кисуля разыскали мне его в тот же вечер, несмотря на то, что я ни хрена не помнила ни его имени, ни фамилии. Первые двое суток очень трудно было после перерыва втягиваться в английский язык. Потом в башке у меня приоткрылись какие-то створки и я довольно сносно залопотала.

- Таня-тян, не мог бы я сделать тебе какие-нибудь презенты из вашей «Березки»?

- Нет, итиро, нет. Я теперь замужем и все равно не смогу принести их домой. Замужем, понимаешь?.. Поэтому мы и сидим здесь с тобой, как в тюрьме.

- О, какая прекрасная тюрьма!.. С тобой я согласен провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь!

Как это у Киплинга?.. «День-ночь, день-ночь, мы идем по Африке. День-ночь, день-ночь, все по той же Африке… Только пыль, пыль, пыль от шагающих сапог…»

На допингах он, что ли? Проклятый джапан!..

Днем, когда итиро был на торгах пушного аукциона, а я валялась на тахте и разглядывала старый французский журнал мод, под окном раздались два коротких автомобильных гудка. Я выглянула, увидела машину Кисули и пошла открывать дверь.

- Ну, что? - спросила Кисуля.

Они привезли мне какую-то жратву, и Гулливер доложила:

- Лялька тебя прикрывает по всем дыркам. И дома, и на работе. Когда они Эдика провожали, Алла Сергеевна ее в аэропорту так прихватила, что деваться было некуда. И то Лялька не раскололась! Классный ребенок!..

- Держись, Танюха, - сказала Кисуля. - Завтра аукцион закрывается и… Гуляй на все четыре стороны, мужняя жена. Чао! Послезавтра мы за тобой заедем. Готовь бабки!..

На следующее утро я заглянула в ванную к итиро и спросила:

- Чай? Кофе?

Итиро посмотрел на меня через зеркало и ласково улыбнулся:

- Доброе утро. Чай, если позволишь.

Он уже закончил бриться, и я обратила внимание на то, как он тщательно промывал свою кисточку для бритья. Я даже задержалась в дверях и проследила, как ловко и аккуратно он укладывает в несессер свои бритвенные и умывальные принадлежности.

- Чай, пожалуйста, - повторил итиро, думая, что я не поняла.

- Да, да… Конечно, - очнулась я и пошла на кухню.

Сидя за столом, уже затянутый в галстук и крахмальную рубашку, итиро пил чай с солеными крекерами и смотрел на меня неотрывно.

Я чего-то вдруг засмущалась, нервно поправила волосы и плотнее запахнула Кисулин халатик. И сказала, чтобы хоть что-то сказать: