Ирина Лобановская - Что мне делать без тебя?

И Мэри принялась живописно и красочно, во всех подробностях описывать болезнь Олеси, а заодно обрисовывать отвратительный характер Витковского. Ему действительно стало стыдно.

— Ты молчишь? — с удовольствием констатировала Мэри. — Значит, тебя все-таки проняло… Напиши стишок о раскаянии, у тебя изумительно получится. А потом не будь больше глупым букой и навести Олесю. И полюби мальчика, как родного сына. По крайней мере, притворись, ты же умеешь, Глеб! Да, Юратку тоже неплохо захватить туда с собой. Во-первых, ее мечтает увидеть Поля, а во-вторых, и это главное, твоя девушка тотчас без памяти влюбится в смуглого красавчика и бросит тебя. А вот этого, юноша, я как раз с нетерпением дожидаюсь.

Глеб по-прежнему ничего не отвечал.

— Ты тоже не говоришь больше по-русски? — воскликнула Мэри. — Тогда подожди малость, я мигом выучу литовский и через полчасика тебе перезвоню!

После приятной, согревшей душу беседы с поэтом Мэри тут же, не сходя с места, набрала домашний номер квартиры Джангировых.

Ответил Ашот.

— Господин Джангиров, — с интимной теплотой заворковала Мэри. — Это Абдрахманова, манекенщица и фотомодель. Я думаю, вы меня прекрасно знаете.

— Да, по журналам, — сдержанно и удивленно отозвался Джангиров, не понимая, что могло понадобиться от него красавице татарке.

— Я бы хотела с вами встретиться, — без обиняков заявила Мэри. — Это касается вашего сына. Вас устроит в восемь? Возле Нескучного сада, у центрального входа. У меня красный "рено".

Настороженный, ничего не понимающий Ашот уже ждал, когда она подлетела к назначенному месту встречи. На ходу изучая его, Мэри по достоинству оценила манеры, осанку, одежду Джангирова, отметила красоту — вот в кого пошел херувимчик! — и решила, что игра стоит свеч. От жизни нужно брать все, что она может тебе предложить. И даже то, что она предложить никак не может. Из этого весьма затруднительного положения тоже есть замечательный выход: нужно самой немедленно найти свое собственное оригинальное решение. И все-таки вырвать победу. Ногтями, зубами… А тут Мэри выиграет ногами. В ее ясной головке моментально созрел четкий и конкретный план действий. Простой до примитивности, но здесь другой и не нужен. Объект очень и очень несложен. Уж извините, господин Джангиров!

Мэри вышла из машины и дала Ашоту несколько минут спокойно полюбоваться ею. Он явно замедлил шаги: даже все вместе взятые фотографии Абдрахмановой не могли передать ее подлинного очарования. Она наслаждалась его замешательством. Первый шаг в ее ловушку газетный магнат уже сделал. Теперь пусть сделает второй. Заполучить отца Джангирова значительно проще, чем Джангирова-сына. Это очевидно. У Мэри колоссальный опыт в подобных делах. Что там представляет из себя его жена? Тьфу! Такая же Юратка, только постарше да говорит по-русски, вот и вся разница. Манекенщица улыбнулась во весь рот.

"Игра сделана! — подумала она. — Ничего себе, хваленые непрошибаемые журналисты! Одно движение бедра — и тормозные колодки вашего железобетонного ко всем чертям!"

— Самое лучшее, — заявила Мэри Ашоту, — если мы сейчас поедем ко мне. Отпустите шофера, я не хочу оставлять свою машину, она мне понадобится рано утром.

Ашот безмолвно подчинился. Тревога, нараставшая в нем после звонка манекенщицы, вдруг сменилась душевным покоем, которого он не знал уже более полугода. И этот покой неожиданно принесла с собой высокая дивная женщина, излучавшая тепло и тишину, сама такая, на первый взгляд, звонкая и прохладная. Ашот опустился на сиденье рядом с фотомоделью. Какие бесподобные тонкие духи! Маргарита не пользуется такими. Мэри искоса, одним глазом, взглянула на Ашота. Она была несказанно довольна. Еще чуть-чуть, папа-Джангиров, осталось совсем немного…

— Но что же с мальчиком? — Ашот вопросительно глянул на Мэри.

Она ободряюще кивнула и мелодично сообщила:

— Ничего страшного. Жив, здоров, утром учится, вечером работает. Устает, но очень бодренький… — Мэри вспомнила просьбу Карена и хихикнула. — Сейчас мы приедем, господин Джангиров, и тогда я расскажу вам все подробно. Я часто бываю у них дома.

Ашот молчаливо согласился. Карен работает — что ж, совсем неплохо, он сам когда-то так начинал.

Дома у Мэри Джангирова снова охватило давно забытое чувство спокойствия и гармонии, исходившее от фотомодели. Попасть под ее влияние было очень легко, а вот вырваться довольно непросто. Ашот еще не догадывался об этом. Он позволил едва знакомой женщине сделать с собой все, что она пожелала: выслушал ее действительно обстоятельный рассказ о жизни Олеси и Карена, поужинал и выпил вместе с Мэри, которая мастерски завораживала его, искусно пуская в ход все свои ухищрения. Ашот не заметил, как прошел вечер.

— Вам нужно помириться с сыном, Ашот Самвелович, — философски заметила Мэри.

— Но это невозможно! — возразил Джангиров. — От меня ничего не зависит!

Мэри улыбнулась.

— А вы попытайтесь! Проявите инициативу, я дам вам телефон и адрес.

— У меня есть, — пробормотал Ашот.

— Я так и думала, — кивнула, ничуть не удивившись, Мэри. — Хотите, я предварительно поговорю с Кареном?

— Ни в коем случае! — категорически отказался Ашот. — Это я сделаю только сам. Но не знаю когда…

"И это я сделаю только сама… Но знаю когда", — мысленно ответила ему в тон Мэри и подошла с бокалом в руке вплотную к креслу Джангирова. Ее удивительное колено легло на ручку кресла и совсем случайно коснулось руки журналиста. Рука не пошевелилась.

"Молодец! — похвалила сама себя Мэри. — Какая же я умничка!"

И она быстро присела на пол возле кресла, глядя на Ашота снизу вверх по-детски открытым и бесхитростным взором. В ее янтарных глазах он прочитал все. Его веки вздрогнули. Рыжая Маргарита в последнее время опустилась до неряшливости, стала плохо за собой следить и начала оплывать: приятная полнота очень быстро превращалась в неприятную. Загадочная фотомодель молча, выжидающе сидела у ног Ашота, как рабыня, подняв к нему матовое лицо с точеным носиком. Две пуговки на ее кофточке были дразняще расстегнуты. Как удачно они расстегнулись, видимо, просто ослабли петельки…

Ашот положил ладонь на острое дерзкое колено манекенщицы.

— Можно мне называть тебя по имени? — светски испросила разрешение Мэри.

— Как тебе будет угодно, — ответил несгибаемый и холодный журналист, наклоняясь к плечу Мэри.

Оказывается, у Карена были совсем не отцовские глаза…

Лето проплыло мгновенно, незаметно, словно уложилось в день. Так же стремительно пролетела осень: город пожелтел и сморщился за одну ночь. Впрочем, лето, наверное, было во всем виновато само. Оно оказалось слишком жарким, горячим и сожгло землю, деревья и траву гораздо раньше, чем это могло произойти, будь оно спокойным и прохладным.