Нагиб Махфуз - Шахразада. Рассказы

Баракат благодарно улыбнулся ему. В этот момент в кафе вошла женщина. Она появлялась здесь время от времени, и он прозвал ее «незнакомкой из "Сиди Габер"». Все четыре года он не обращал на нее особого внимания, а с начала лета она вообще не показывалась. Сейчас ее лицо обрамлял розовый платок, а на плечи она накинула шаль, усеянную блестками. Костюм гармонировал с наступающей осенью, с белыми облаками, которые заслонили солнечный диск, рассеивая спокойный, мягкий свет над опустевшими улицами.

Женщина села рядом с греком — хозяином кафе, и они обменялись, как обычно, несколькими фразами. Оба были серьезны, как двое мужчин, разговаривающих о своих делах. Такими их отношения казались всегда. Однажды официант шепнул Баракату на ухо.

— Красивая! Не правда, ли?

Баракат окинул ее взглядом и увидел большие дерзкие глаза, полное лицо. Она держалась уверенно, даже вызывающе. В тот раз он ответил без колебания:

— Такой сорт женщин мне не нравится!

Сегодня же, накануне отъезда, она показалась ему привлекательной, как и всё в городе.

— Я прожил в Александрии четыре года и ни разу не побывал ни в зоологическом саду, ни на греческих и римских развалинах, ни у этой женщины, — сказал он официанту.

— А уж в Асьюте и вовсе ничего такого не найдете, — улыбнулся тот.

В кафе почти никого не было. Лишь двое мужчин играли в нарды. Баракат посмотрел на женщину, и она ответила ему внимательным взглядом.

— Ну-ка покажи свою ловкость! — попросил он официанта.

Через минуту женщина уже пересаживалась за его столик. За ней следовал официант с бутылкой пива. Баракат пустился уверять, что очень рад их знакомству.

— Вы как манговое дерево, — заметила она кокетливо и в то же время как-то равнодушно.

Баракат удивленно поднял брови.

— Оно тоже нуждается в длительной, терпеливой обработке.

Чтобы избежать лишних объяснений, он поднял бокал и негромко произнес:

— Ваше здоровье!

Закусывая зелеными маслинами, они молча глядели друг на друга.

— До моего дома несколько минут, — предложил Баракат.

— Две гинеи! — без запинки объявила она. — И, пожалуйста, сразу, сейчас.

Покидая кафе, она сунула деньги в сумочку. Вскоре они были дома. Женщина похвалила его маленькую опрятную квартиру, он же, в свою очередь, помянул добром привратника, которому принадлежала в этом главная заслуга. Потом принес тарелку с фруктами и поставил ее на столик рядом с постелью. Немного спустя, не произнося ни слова, они уже обнимали друг друга…

В комнате потемнело. Створки окон захлопали от неожиданно налетевших порывов ветра, как это часто случается осенью, и дождь запел свою песню. Баракат затуманенными глазами взглянул на ближайшее окно и утомленно пробормотал:

— Неустойчивая погода, все время меняется.

Мелодия дождя звучала не переставая, становясь, однако, все тише и тише, и его охватило приятное ощущение тепла и покоя. Заметив, что в комнате стало совсем темно, он протянул руку к абажуру, включил свет и посмотрел на женщину. Глаза ее были закрыты, как у спящей. Длинные ресницы напоминали лепестки цветка. Переведя взгляд на овальное зеркало на стене, он увидел свое отражение, показавшееся ему довольно жалким.

Дождь совсем прекратился.

— Ты спишь? — прошептал Баракат.

— Я до утра не сплю, — ответила она, не открывая глаз.

Тогда он очистил банан и поднес к ее припухшим губам.

Женщина приподнялась в постели, и они вместе стали лакомиться фруктами.

— Хозяин кафе говорил, что ты послезавтра уезжаешь. Это правда? — поинтересовалась она. — И как тебя зовут?

Пытаясь скрыть улыбку — он вспомнил, что они начали обниматься, не познакомившись, — Баракат назвал свое имя и прибавил, что он чиновник, которого переводят в город Асьют.

Женщина вытерла ладонь кожурой банана и сказала:

— А меня зовут Дунйа.

«Странное и красивое имя, — подумал он. — Впрочем, оно такое же искусственное, как и эта наша близость». Дунйа принялась рассказывать о своем прошлом, а Баракат почувствовал, что им постепенно овладевает тоска. «Старая история, все одно и то же, и ничего нового». Романтическое настроение развеялось, и он даже позавидовал тем, кто остался в кафе.

Женщина спросила о квартире и мебели. Квартиру со всем ее содержимым он продал, и послезавтра в ней поселится другой человек. Послезавтра. Но уже сейчас она словно бы опустела. В ней остался лишь запах бананов и тягостное состояние скуки.

Внезапно Дунйа потянулась за своей сумочкой, вынула из нее две его гинеи и переложила их в выдвижной ящик столика. Улыбнувшись, она посмотрела на Бараката, и ее глаза встретились с его растерянным, непонимающим взглядом.

— Почему? — спросил он.

— Твои деньги вернулись к тебе, — ответила женщина, потупившись.

Тоскливое оцепенение спало с него, но он все равно ничего не понял.

— Ты уже обо всем догадался, только притворяешься глупеньким, — кокетливо произнесла Дунйа.

— Клянусь, не притворяюсь.

— Деньги в этом случае не нужны.

— В каком случае?

Она обняла его своими смуглыми руками так, что он снова задрожал от волнения, и прошептала:

— Удовольствие!.. Я так делаю, когда получаю удовольствие.

Баракат задохнулся от чувства, подобного которому он никогда не испытывал. Его охватило радостное опьянение, стены поплыли перед глазами, но он все же смущенно пробормотал:

— Нет, нет!..

Она заглушила протест долгим поцелуем, и его возражение растаяло от ощущения гордости за самого себя. Ему захотелось, чтобы все вокруг наполнилось праздничным ликованием. Он бросился в гостиную, включил приемник, позвал привратника и велел принести вино и шашлык, намереваясь устроить веселую вечеринку. Потом вернулся в спальню и воскликнул:

— Сколько раз за эти четыре года я видел тебя в кафе! Какой же я дурак!

— И уезжаешь!

Он с сожалением кивнул головой и проговорил:

— Послезавтра. Трудно поверить. Какой же я дурак!

Пристроившись у ее ног, Баракат стал щелкать пальцами в такт танцевальной мелодии, звучащей по радио. Взглянув на Дунйу, он увидел, что на ее лице нет и признака усталости, и ему в голову пришла новая идея.

— А не пойти ли нам погулять по вечернему городу? — предложил он, вскочив на ноги.

Они направились к небольшому ресторанчику. Баракат легко превозмог свою бережливость, которой он обычно славился, и щедро сорил деньгами. Они много пили и танцевали, не пропуская ни одного танца. В перерыве Баракат заметил, что какой-то юноша внимательно разглядывает его спутницу, и приготовился дать отпор, если понадобится. А тот подошел к Дунйе, вежливо поклонился и пригласил ее на следующий танец. Баракат расстроился и сердито надулся.

— Обычное дело, — шепнула ему женщина — Ничего плохого тут нет.