Нагиб Махфуз - Шахразада. Рассказы

Глубоко социальные в идейном плане, обладающие высокими художественными достоинствами, произведения Махфуза отличаются еще и честностью, с какой их автор поднимает болезненные для него вопросы современности. «Единственная цель искусства — правдивость», — не раз заявлял писатель. Этому принципу он остается верным и сегодня.

В свои восемьдесят лет, несмотря на болезнь, Нагиб Махфуз полон творческих сил и необыкновенной работоспособности. Посетившая его журналистка так описывает распорядок дня и рабочую обстановку писателя: Махфуз живет строго по расписанию, составленному им самим. В 7 часов 45 минут утра он уже у себя в кабинете и не выходит оттуда до часа дня, что бы ни случилось. На его письменном столе царит идеальный порядок. Писатель любит, чтобы вещи лежали точно на своих местах. Кофе, завтрак, обед — всегда в одно время. Курит не более четырех сигарет в день, посещает постоянно одно и то же кафе…

Помимо переизданий своих прежних произведений Нагиб Махфуз не прекращает работы над новыми, ежегодно публикуя один или два романа или сборник рассказов. Последние произведения писателя: роман «Каштамар» (1988), сборник рассказов «Обманчивый рассвет» (1989) и другие — свидетельствуют о том, что их автор, не порывая связей с реализмом, продолжает поиски все новых и новых форм и средств выразительности.

Слуга провел Аниса в комнату. Там его маленький ученик Тото, как всегда, должен был уже ждать прихода своего преподавателя. В комнате, однако, никого не было. Анис сел в кресло и стал рассматривать картинки, висевшие на стенах. Вот уже десять дней он приходит сюда, и Тото впервые опаздывает на урок. Учитель собрался было позвать слугу, но услышал за дверью легкие шаги. Мальчик вошел, держа под мышкой книги и тетрадь. Анис строго, с упреком посмотрел на него и вдруг заметил, что в покрасневших глазах ученика стоят слезы, а подбородок его дрожит от волнения.

— Что с тобой? — участливо спросил он.

Этот вопрос будто прорвал плотину сдерживаемых чувств. Слезы хлынули по щекам Тото.

— Тиза… ударила меня! — проговорил он сквозь всхлипывания. — Поссорилась с папой. Они все еще бранятся.

Эти слова сразу объяснили Анису многое, и не было нужды в дальнейших расспросах. Но мальчик уже сам стал рассказывать учителю свою грустную короткую историю. Его мать умерла во время родов восемь лет назад. Он был ее последним ребенком. И отец через год или два женился на Тизе. Четыре сестры Тото вышли замуж, и он остался целиком на попечении мачехи. Тиза и отец ссорятся по всякому поводу, и кажется, конца этому не будет. Мальчик клялся, что отец тут ни при чем. Он никогда первым не начинает, а если ему приходится отвечать, то старается поскорее прекратить все споры, покоряясь судьбе. А Тиза — та никогда не устает кричать и браниться.

Учитель выслушал ученика без видимого интереса, скупо выразил ему сочувствие и, взяв тетрадь, начал урок. Больше они к этому разговору не возвращались ни в тот день, ни в последующие.

Но однажды во время занятий дверь отворилась, и к ним, не извинившись, вошла молодая красивая женщина. Учитель отложил книгу и вежливо встал, бросив на посетительницу смущенный взгляд. Его поразили даже не ее молодость и красота, а раскованность, свобода поведения и, особенно — отсутствие всякой стеснительности, которое, как он считал, уже выходило за рамки приличий. На ней был легкий, из тонкого шелка пеньюар до колен, оставлявший открытыми локти и верх груди. Анис пришел в полное замешательство, уверенный, что женщине не подобает появляться в таком виде перед чужим мужчиной. Он решил, что это одна из замужних сестер его ученика. Предположение, казалось, подтвердилось, когда он увидел, как она ласково потрепала Тото по подбородку.

— Садитесь, пожалуйста, — сказала она учителю и сама села напротив. — Вы довольны успехами мальчика?

— Он старательный, — ответил Анис. — За последние две недели значительно продвинулся в грамматике и чтении. Ему недостает только настойчивости в заучивании незнакомых слов.

Она мило улыбнулась и попросила продолжать урок. Молодой учитель понял, что она хочет присутствовать на занятиях, и, не видя способа избежать этого, запинаясь от досады, стал объяснять Тото очередное задание. Посмотрев украдкой на гостью, он встретился глазами с ее внимательным взглядом. Ему пришло в голову, что она следит за его речью, и он сосредоточился, стараясь строить правильные и красивые фразы. Но взгляд его снова упал на глубокий вырез пеньюара. Анис еще больше смутился и в панике отвел глаза.

Молодая женщина пробыла недолго и вскоре попрощалась. Он проводил ее удивленным взглядом и спросил Тото:

— Это твоя сестра?

Мальчик отрицательно покачал головой и сухо произнес:

— Тиза.

— Тиза? — переспросил изумленный учитель.

— Да, — ответил Тото и неодобрительно посмотрел на него.

Анис овладел собой и больше не произнес ни слова, хотя и не переставал думать о неожиданном визите. Возвращаясь домой в Гизу [2] Гиза — пригород Каира. , он припомнил внешность отца Тото, увиденного им в тот день, когда он впервые пришел в его дом. Это был пожилой, тучный человек с большим животом и маленькой круглой лысой головой, на затылке покрытой редкой сединой, в очках, трясущихся на толстом, рябом от оспы носу. «Все понятно, — думал Анис. — Ридван-беку [3] Бек — господин, иногда — составная часть титулов и собственных имен. — отставному полицейскому офицеру — уже за шестьдесят, а его жене нет еще и двадцати четырех. Вот и оказался бедный Тото в центре неурядиц, явных и тайных, отравляющих жизнь семьи…»

Хотя для Тото Анис и выступал в роли учителя, сам он еще был студентом, неискушенным в жизни и человеческих характерах. Жена Ридван-бека произвела на него сильное впечатление своей красотой, молодостью и независимым поведением.

На следующем уроке, едва Анис успел занять свое место перед учеником, Тиза была уже тут как тут. И в этот раз она выглядела такой же красивой, соблазнительной и небрежно одетой. Женщина, недолго посидев на месте, встала и вышла по каким-то своим делам, потом снова вернулась — и так несколько раз. В какой-то момент, опять забежав на урок, она вроде бы случайно села рядом с учителем, и ему показалось, что ее нога коснулась его колена — так близко друг к другу они очутились. А когда Анис уходил, она попрощалась с ним за руку, и от его ладони еще долго распространялся приятный запах. Он пришел к себе домой настолько взволнованным и взбудораженным, что, сколько ни пытался сосредоточиться на своих записях лекций, мысли его постоянно отвлекались. В конце концов он ударил кулаком по письменному столу и с тревогой в голосе воскликнул: «Наверно, я лишился рассудка или меня околдовали!»