Джойс Оутс - Одержимые

Минута молчания. Квинт вспоминает некоторые сонные летние полдни: в нежных небесах стоит зной, плачущая Джесел в его объятиях, запах высоких трав, крики грачей, а Флора и Майлз приближаются сквозь рощу акаций и тихо, смущенно и счастливо зовут:

— О, мисс Джесел! Мистер Квинт! Где вы прячетесь? Можно вас увидеть?

Вспоминая, Квинт поежился. Он понимает, что Джесел тоже думает об этих дивных утерянных полднях.

Неприятно, конечно, думать, что хозяин нанял новую гувернантку для Флоры, но все же следует признать, что новая гувернантка необходима, и поскорее. Насколько всем известно, мисс Джесел умерла и удалилась туда, куда уходят все мертвые. Если бы позволяли приличия, хозяин нанял бы новую гувернантку через двадцать четыре часа после смерти прежней.

Да, у них теперь и новый дворецкий. Но этот человек джентльмена, слышал Квинт, будет жить на Харлей-стрит и никогда не увидится с малышом Майлзом. «Знает ли хозяин, — думал Квинт, — не только обо мне и Джесел, но и о детях тоже?»

— Ты все видишь, дорогой, — восклицает Джесел, — в тощем личике этой бедняжки.

— Конечно! Я все вижу.

Глаза Джесел прекрасны, кожа сверкает, подобно лунному свету. Губы как рана. «Глядеть на нее, — жадно думает Квинт, — значит вожделеть».

Первым маленькой гувернантке является Квинт. Он должен признать, что в облике молодой женщины что-то есть: в ее худом жестком маленьком теле под одеждой, в высоко и нервно поднятой голове, в быстром прямом взгляде стальных серых глаз присутствует что-то одновременно отталкивающее и привлекательное.

В отличие от Флоры, способной смотреть в оцепенении мистического блаженства на свою мисс Джесел (ибо Квинт временами является в сопровождении Джесел, держа ее за руку), новая гувернантка реагирует с удивлением, потрясением, с откровенным ужасом, который необыкновенно приятен ему.

Он все еще молодой, энергичный и пылкий мужчина, правда лишенный после Перехода своей мужественности.

Бестелесный Квинт взбирается на квадратную башню на западе по спиральной лестнице к зубчатой вершине. Он невесомый, поэтому чувствует себя превосходно. «Укрепления» Дома Блай трогательно замысловатые, но не настоящие, лишь декорация, потому что были достроены в короткий период моды на романтическое средневековье всего двадцать лет назад. Но кто же против? Они создают изумительную атмосферу. Квинт видит, что гувернантка приближается по тропинке, вьющейся внизу. Она одна. Задумчива, возбуждающа в своей девственной беззащитности. Он прихорашивается, оглядывая себя, и остается доволен тем, что видит. Он чертовски привлекательный мужчина. Блуждающий вечерний ветерок затихает, грачи прекращают свой жуткий вездесущий гомон, наступает неестественная «тишина». И Квинт с наслаждением ощущает испуг гувернантки, когда она поднимает глаза к вершине башни, к навесной бойнице, к нему. Ах, блаженство!

Несколько романтических секунд, кажущихся минутами, Квинт и гувернантка смотрят друг на друга: Квинт холодно и зловеще своим «проникающим» взглядом (который вряд ли способны забыть неопытные девушки и многие прочие), гувернантка с выражением тревоги, недоверия и ужаса. Бедняжка непроизвольно делает шаг назад. Она прижимает к горлу дрожащую руку. Квинт глядит на нее очень, очень пристально. Он удерживает ее там, внизу на тропинке, он желает, чтобы она замерла как вкопанная. Для этого представления Квинт подобрал привлекательный костюм, за который ему не стыдно. Брюки все еще сохранили форму, белая шелковая сорочка, хранимая специально для таких случаев, почти новый элегантный пиджак хозяина и изящный жилет — чужие вещи, но на мужественной фигуре Квинта смотрятся исключительно. Бородка его свежеподстрижена, что придает ему зловеще-романтический вид, он без шляпы, конечно, и роскошный красный петушиный гребень его волос должен быть хорошо виден.

«Дьявол», как заметил Квинт Джесел, которого предпочитают женщины, еще и денди. [9] Денди — изысканно одетый светский человек, щеголь, франт. — Прим. ред.

Гувернантка действительно стоит как вкопанная, ее маленькое лицо не выражает ничего из того, что происходит у нее внутри.

С заученным равнодушием профессионального актера, хотя такое «явление», старательно рассчитанное, совершенно ново для него. Квинт медленно идет по краю, продолжая смотреть на гувернантку.

— Ты меня не знаешь, моя дорогая девочка, но можешь догадаться, кто я. Тебя предупреждали.

В то время как гувернантка продолжает смотреть на него, словно завороженный ребенок, коварный Квинт направляется к дальней башне и исчезает.

Потом он размышляет в золотисто-эротическом упоении, полном удовлетворения: как еще можно почувствовать ту силу, которой мы владеем, если не увидеть ее отражение в чужих глазах?

Возбужденно Джесел предсказывает, что ее «замена» сбежит из Блая немедленно.

— В таком случае я должна это сделать!

— Ты имеешь в виду привидение, — озадаченно спрашивает Квинт, — или меня?

Но, к удивлению и совершенному разочарованию Джесел, гувернантка из Оттери Сент-Мэри в Девоншире не сбежала из Блая, но вроде бы даже окопалась, как при осаде. Несомненно, она запугана, а также подозрительна и насторожена. От нее исходит… что? Пуританское, чопорное, агрессивное рвение? Упрямая решимость христианского мученика?

Во время второй встречи с Квинтом — они вдвоем, расстояние не более пятнадцати футов и только стекло между ними — молодая женщина встает в полный рост (у нее нет статности Джесел, не выше пяти футов и двух дюймов росту) и пристально и долго смотрит на Квинта.

Квинт грозно хмурится. «Ты знаешь, кто я! Тебя предупреждали!»

Гувернантка так напряжена, что лицо ее становится совершенно бескровным, мертвецки-восковым, кулаки сжаты и прижаты к груди, даже суставы побелели. Но, глядя на Квинта, она как будто бросает ему вызов. «Да, я знаю, кто ты. Но, нет, я не сдамся».

Когда Квинт отпускает ее, она не бежит прятаться в свою комнату, а снова, совершенно неожиданно, кидается из дома, обегает террасу, направляясь туда, где мог бы стоять и смотреть в окно Квинт, если бы был «настоящим» человеком из плоти и крови. Конечно, там никого нет. Клумба пятнистых фуксий под окном не тронута.

Бледная, но надменная гувернантка осматривается вокруг с нервным усердием молодого терьера. Ясно, что она напугана, но, кажется, чтобы ее остановить, одного страха мало. (Поведение ее тем более отважно, что теперь воскресенье и большинство домочадцев, включая вечно бдительную миссис Гроуз, в церкви деревни Блай.) Квинт удалился к живой ограде неподалеку, где, присоединившись к мрачной Джесел, созерцал гувернантку в простой, унылой, строгой воскресной шляпке и провинциальном платье: что за вызывающе неотесанная особа!