Джон Апдайк - Деревни

— Ни за что! — Его надежды на будущее с другой женщиной шатались от уверенности его жены, такой близкой, такой настоящей. — Мне нужен развод, вот и все!

— Развод нужен ей, а не тебе, это разные вещи, — безапелляционно заключила Филлис, будто решила трудную теорему и доказала, что и требовалось доказать. Легкая усмешка и упрямый взгляд серых глаз — такими они действительно были в то прохладное лето или их на отдалении времени придумала его память?

— Ну, мне пора, а то опоздаю.

Влажными губами она прижалась к его щеке. Поцелуй был долгий и глубокий, он зарождался в недрах ее тела, там, куда заглядывают только хирурги, и доходил до его нутра, потом вытерла следы слез на щеках и открыла сумочку — посмотреть, на месте ли ключи, кошелек, губная помада.

— Ты, главное, ничего пока не предпринимай, а я уж как-нибудь вытащу тебя из ловушки… Двери можешь не запирать и не выпускай Дейзи на улицу, чтобы не гонялась за машинами.

Филлис вышла, он услышал стук ее каблуков по ступенькам крыльца. Бумаги, приготовленные для адвоката, остались лежать на столе. Хлопнула дверца «фалькона», зашуршал под колесами гравий. Оуэну казалось, что она унесла с собой все его надежды. Осталось только чувство неотвратимости происходящего, такое же, какое охватило его, когда Флойд, ничего не подозревая, поведал ему школьные слухи о неприятностях в семье священника. «Тебе надо отдохнуть, а о ней не беспокойся…» Он хотел написать Филлис записку, но решил, что бумаги на столе говорят сами за себя. Он прошел кладовку, гостиную, переднюю — посмотреть, что изменилось в жилище оставляемой им жены. Перемен было немного: передвинутая кое-где мебель, поредевшие нижние полки. Ему хотелось взять «Поминки по Финнегану», но это означало бы возвращение к старым спорам. Он знал, что никогда сюда не вернется. Покинутый дом словно уменьшался в размерах, и больше в него не войти.

Оуэн вышел через парадный вход и лишь потом вспомнил, что в Пенсильвании считалось дурной приметой войти в дом через одну дверь, а выйти через другую.

Он подошел к ограде, где стоял его «мустанг». Дом отсюда казался особенно красивым: белые стены, черепичная крыша, под мансардой изогнутые стволы глициний, темные жалюзи на окнах — они смотрели на него с упреком.

На работу он приехал раньше обычного и поднялся к себе по задней лестнице. Ему надо было взвесить сложившуюся обстановку. Может быть, позвонить Джулии в Олд-Лайм и сообщить о намерении Филлис не давать ему развод? Нет, не стоит ее расстраивать. Филлис, в сущности, разумная женщина, в конечном счете она сдастся. Халлоран внесет поправки в условия, предложенные Дэвисом, и все кончится ко всеобщему удовольствию. Правда, его поражало желание Филлис удержать его, как будто она видела в нем свою молодость, хранителем которой он стал после смерти ее родителей. Конечно, ею двигали и оскорбленное самолюбие, боязнь остаться без средств, страх за детей. Тем не менее оставался извечный вопрос: почему женщин тянет к мужчинам? Может быть, между людьми просто пробегает электрический ток? В таком случае природа должна оснастить мир достаточным количеством штырей и штепсельных гнезд.

В дверь громко постучали.

— Не надо, Карен! — крикнул Оуэн. — Мы же договорились, что прекращаем отношения.

— Открывай, Оуэн. Это я, Эд. У нас несчастье!

Из-за тяжелой железной двери появился Эд в помятом костюме. Он был бледен как полотно и тяжело дышал, словно ему не хватало воздуха.

— Тебе из полиции звонок поступил… По домашнему телефону никто не отвечает, и твоя дыра молчит. Я думал, тебя еще нет. Собирайся скорее, поехали.

— Куда?

— В Юппер-Фоллс, на старую проселочную дорогу. Она в сторону Хартфорда ехала.

— Кто она? — Но он уже понял.

Шаги Эда загромыхали по металлической лестнице.

— Что с ней? Тяжело ранена? — спросил Оуэн, глотая воздух. Ноги у него подгибались.

Нет, на этот раз ему не удастся повернуться на другой бок, закрыть глаза и попытаться заснуть снова. На этот раз за стеной нет комнаты с его родителями.

Эд молча помотал головой, словно отгоняя назойливую муху.

— Они ничего не говорят. Молчат, чтобы скрыть свою тупость. Сказали только, что авария и что они ждут тебя.

На площадке возле здания фирмы стоял новенький золотисто-коричневый «мерседес». Эд всегда играл роль главы компании и считал, что приличная машина ему по штату положена наряду с дополнительными обязанностями и ответственностью. Оуэн же, точно старшеклассник, довольствовался красным «корветом». Внутри «мерседес» пахнул новой кожей и пиццей.

— Я только что виделся с ней, двадцать минут назад. Она опаздывала на деловую встречу в Хартфорде.

— С тем адвокатом-ирландцем?

Оуэн был не в обиде на Филлис за то, что она все — или почти все — рассказывала Эду.

— Не любила она того ирландского болтуна, — говорил Эд. — Считала, что он хочет ее. Кроме того ирландцы женщин за людей не держат.

Эд вел «мерседес» быстро, но осторожно, тяжелый вес обеспечивал плавный ход. Четыре мили они покрыли за девять минут. Проселочная дорога, сокращающая расстояние до Хартфорда, была усыпана листвой, сбитой ночным дождем. Впереди показались голубые «мигалки». Вскоре «мерседес» остановил полицейский, но после недолгого объяснения с Эдом пропустил их дальше. Сердце у Оуэна защемило: он увидел на обочине опрокинувшийся «фалькон».

Потом он уже никогда не мог восстановить последовательность событий. Все происходило как в тумане. Он не заметил, как Эд остановил «мерседес» и долго не мог выбраться из кабины. Передняя дверца «фалькона» была распахнута, и рядом на земле среди кустиков голубики лежало что-то покрытое одеялом. Ватными ногами он прошлепал по луже к «фалькону».

Пожилой полицейский, дежуривший на месте происшествия, сказал Оуэну:

— Похоже, она наехала на кучу мокрых листьев, машину занесло, и она перевернулась и упала в кювет.

Судя по его описанию, авария была незначительная.

— Так значит, она жива?

— Нет, сынок, погибла. Была не пристегнута и сильно ударилась, когда машина перевернулась. Перелом шейных позвонков. Дыхание остановилось, мы проверили зеркальцем. Это наша предварительная версия. Следствие покажет, если мы ошибаемся. С минуты на минуту приедет следователь подтвердить смерть. Теперь нам нужно пройти через неприятную процедуру — произвести опознание. — Полицейский дотронулся до рукава Оуэна, словно удерживал его на месте. — Может быть, попросить мистера Мервина?

— Нет, я сам.

Он подходил к Филлис осторожно, как подходят к кроватке спящего ребенка. Полицейский взялся за край одеяла. Рука у него дрожала.

— Я приподниму, когда скажете.

— Приподнимайте.

Филлис застыла в глубоком сне. Голова ее была лишь слегка повернута набок. Светло-каштановые волосы почти не растрепались. Глаза у нее были открыты, но лицо уже заливала восковая бледность, что делало ее похожей на скульптуру. В представлении Оуэна она всегда была словно выточена из камня. Оуэну хотелось поцеловать Филлис в губы, но он знал: мертвых целуют только в лоб.