Фрэнк Норрис - Спрут

Пока они поджидали Минну, напряженно вглядываясь в каждый трамвай, в каждого появившегося на горизонте прохожего, откуда-то возник полицейский и спросил, что они здесь делают; не получив удовлетворительного ответа, он сказал, чтобы миссис Хувен шла по своим делам.

Минна еще могла надеяться на что-то, вступая в борьбу за существование в большом городе. У миссис Хувен решительно никакой надежды не было. Тоска, отчаяние, нужда, а главным образом невыразимый страх перед беспокойной, жестокой жизнью городских улиц привели к тому, что она отупела, лишилась способности соображать и внятно выражать свои растрепанные мысли. Растерянная, ничего не понимающая, еле ворочающая языком, она повиновалась лишь инстинкту самосохранения и с упорством тонущей кошки цеплялась за соломинку, стараясь спасти жизнь маленькой Хильды и свою.

Поэтому когда полицейский приказал ей отправляться по своим делам, она молча повиновалась, не попытавшись даже объяснить ему, что произошло. Она дошла до ближайшего перекрестка. Но через несколько минут уже опять стояла на том же углу, неподалеку от меблированных комнат, всматриваясь в окна проходящих трамваев и обводя беспокойным взглядом то один, то другой тротуар.

Опять подошел полицейский и приказал ей не задерживаться, и опять она безропотно повиновалась. Но, застав ее в третий раз на том же месте, он рассердился. На этот раз он долго шел за ней следом, а когда она, забывшись, попыталась упрямо повернуть назад, схватил ее за плечо.

- Ты что, в тюрягу захотела? - рявкнул он.- Хочешь за решеткой посидеть? Говори, этого ты хочешь?

Страшная угроза дошла наконец до сознания миссис Хувен. Ее хотят посадить в тюрьму. В тюрьму! Свойственный деревенским жителям страх темницы подстегнул ее словно кнутом. Она заспешила прочь, решив возвратиться на прежнее место, лишь только уйдет полицейский. Однако, повернув спустя некоторое время назад, она не смогла найти меблированных комнат и поняла, что находится на совсем другой, незнакомой улице. По-видимому, спасаясь от полицейского, она где-то свернула за угол и теперь не имела ни малейшего представления, как найти дорогу назад. Они с Хильдой безнадежно заблудились.

- Мама, я устала,- жалобно сказала Хильда.

Мать взяла ее на руки.

- Мама… куда мы идем, мамочка?

В самом деле, куда? Вконец растерявшаяся миссис Хувен огляделась по сторонам, посмотрела на нескончаемые ряды зданий, на нескончаемую вереницу экипажей, на нескончаемый поток пешеходов. Где сейчас Минна? Где найдут приют на ночь она и ее дочка? Как ей накормить Хильду?

Просто стоять на месте было нельзя. Посидеть негде, оставалось одно - ходить.

Ах, эта via dolorosa [26] Скорбный путь (ит.). горемык, эта chemin de croix [27] Крестный путь (фр.). бездомных! Ах, мили брусчатки, которые им необходимо прошагать! Они должны идти дальше. Должны двигаться вперед - непонятно куда, неизвестно зачем! Идти, пока не сотрутся в кровь ноги, пока не появится ломота в суставах, идти, пока не заноет спина и не задрожат колени; идти, хотя голова уже кружится, смежаются веки, а усталые нервы напоминают о себе короткой острой болью. Смерть поджидает несчастного в конце каверзного запутанного сплетения дорог, который ты должен исходить взад и вперед, и не по разу и не по два. У via dolorosa есть всего лишь один конец, и найти выход из сердца лабиринта невозможно. Направляет шаги обреченных, которые вступили на этот путь, судьба. Пусть спешат, пусть огибают мириады углов городских улиц, пусть возвращаются, устремляются вперед, поворачивают назад, мечутся из стороны в сторону - туда, сюда, куда угодно; пусть прячутся, кружат, сбиваются со следа,- все равно они окажутся в конце концов в сердце лабиринта, там, где обитает смерть.

Так начались бесцельные скитания миссис Хувен. Квартал за кварталом шла она, не выпуская ручки Хильды из своей, а иногда беря девочку на руки. Страх перед полицейским не давал ей остановиться. Стоило ей убавить шаг, как вдали начинал мерещиться грозный силуэт - блюститель порядка словно только и ждал, чтобы она остановилась,- тут-то он ее и схватит.

- Мама, куда мы идем? - хныкала Хильда.- Мама, я устала.- И вдруг жалобные слова пронзили материнское сердце: - Мамочка, я хочу есть!

- Помолчи, помолчи! - сказала миссис Хувен.- Мы скоро будем ужинать.

Их то и дело толкали прохожие - мужчины и женщины, возвращавшиеся с работы после шести часов вечера. С тупым любопытством смотрела миссис Хувен на лица, нескончаемой чередой проходившие перед нею; на них отражались все свойственные людям чувства, кроме одного - жалости. Они были веселы и озабочены, печальны и радостны, одухотворены, задумчивы, иногда просто скучны и невыразительны - но ни на одном не отразилось при взгляде на нее сострадания. Выражение лиц было разное, но под маской этих разных чувств обязательно таилось одно, общее - черствость. Неизмеримое расстояние отделяло ее от этих людей; их положение в жизни было несравненно более высоким. Что для них она и Хильда, жалкие парии, непригодные для жизни отщепенцы, обреченные люди, выброшенные за борт!

Просить у них милостыню еще не приходило ей в голову. И не потому, что она была горда, а потому, что с тем же успехом могла бы обратиться за помощью к каменному сфинксу.

Она продолжала идти. Ноги несли ее куда-то, заставляя кружить по тем же улицам. В скором времени миссис Хувен начала узнавать дома: значит, она уже проходила здесь раньше. Это ей почему-то не понравилось, и с десяток кварталов она прошла по прямой. Начинало темнеть. Солнце зашло. Стрелки часов на здании электростанции подползали к семи. Минна, конечно, давно вернулась, и, узнав, что матери нет на месте… что она сделала, узнав это, что могла она сделать? Где теперь ее дочь? Тоже, наверное, бродит по улицам. Что ждет в этом лабиринте улиц и переулков Минну, у которой нет ни своего угла, ни друзей и которая к тому же так хороша собой? Эта мысль обожгла миссис Хувен, и из груди ее вырвался горестный стон. Вот это беда так беда! Было от чего прийти в отчаяние! Она стряхнула апатию и, сделав над собой усилие, вспомнила адрес меблированных комнат. Ведь можно спросить, как туда пройти. Тот полицейский, наверное, уже кончил дежурство и ушел. Она огляделась: кругом стояли скромные домики; навстречу ей шел молодой парень, на плече у него висел свернутый садовый шланг.

- Молодой человек, пожалуйста… сделайте божескую милость, скажите…

Парень мельком взглянул на нее и прошел мимо, поправив шланг на плече. Однако, отойдя на несколько шагов, он остановился и пошарил в кармане, потом повернулся, подошел к миссис Хувен и сунул ей в руку четвертак.

Она уставилась на монету, ничего не понимая. Парень ушел. Выходит, он подумал, что она побирушка. Вот до чего дошло! Она никогда ни от кого не зависела, ее муж арендовал пятьсот акров пахотной земли, и вдруг ее принимают за нищенку! Краска бросилась миссис Хувен в лицо. Она хотела швырнуть деньги вслед тому, кто их подал. Но в этот момент Хильда опять захныкала: