Фрэнк Норрис - Спрут

Он немедленно отправил на корабль свои чемоданы, а сам поспешил в контору Сидерквиста попрощаться. Промышленник был в превосходном расположении духа.

- Ну, что ты теперь скажешь о Лаймене Деррике? - спросил он, не успел Пресли сесть.- Кажется, в его лице Новая политика нашла пламенного поборника, а, Прес? И наши любимые хозяева - железнодорожные заправилы - открыто называют его своим кандидатом. Ты слышал, он ведет избирательную кампанию?

- Слышал, конечно,- ответил Пресли.- Ну что ж, ему и карты в руки!

Но Сидерквист тут же перескочил на другую тему: только что основанная им фирма, занимавшаяся перевозкой пшеницы в восточные страны и на острова Тихого океана, быстро преуспевала.

- «Свангильда» станет головным кораблем целой флотилии, Прес. Ее мне пришлось купить, но не успеет «Свангильда» разгрузиться в Калькутте, а мы уже нач

нем постройку второго, точно такого же судна. Погоди, мы еще будем возить нашу пшеницу в Азию! Оттуда некогда англосаксы начали завоевание мира, и, видимо, судьбе угодно, чтобы, обогнув земной шар, они вернулись к своей исходной точке. И ты от истории не отстаешь, Прес, поскольку едешь в Индию на груженном пшеницей корабле, под американским флагом. Между прочим, знаешь, откуда взялись деньги на постройку второго корабля? От продажи металлургического завода «Атлас» и скопившегося там железного лома. Да, с этим делом я покончил раз и навсегда. Местные промышленники не пожелали поддержать мое начинание. Зато сейчас я работаю над созданием нового предприятия. Может быть, оно меня разорит, но я все-таки попытаю счастья. Знаешь, Миллионная выставка официально открылась вчера. Не обошлось без фокусов,- прибавил он, хитро подмигнув Пресли.- Моя супруга и наш друг Хартрат собрали по подписному листу деньги на сооружение статуи «Калифорния» внушительных размеров - из сушеных абрикосов! Смею тебя заверить,- продолжал он с деланной серьезностью,- это настоящее произведение искусства, и оно безусловно украсит выставку… Ну-с, желаю успеха, Прес. Напиши мне из Гонолулу, и Bon voyage! [36] Доброго пути! (фр.) Передай от меня привет голодающим индийцам. Скажи им, что «мы идем, отче Авраам, мы - и еще сто тысяч». Скажи народам Востока, чтоб не больно-то доверяли народам Запада. Неугомонный янки стучится в двери их храмов - он хочет продавать им пылесосы для чистки ковров в их гаремах и электрические установки для священных обителей. Ну, прощай!

- Прощайте, сэр.

- Постарайся набрать весу, Пресли, раз уж ты занялся своим здоровьем,- заметил промышленник.

Они встали и пожали друг другу руки.

- Голод мне, я думаю, на зерновозе не грозит. Хлеба, во всяком случае, хватит.

- Разве что скука. «Не хлебом единым жив человек». Ну, тебе пора. Прощай!

- Прощайте, сэр.

Выйдя на улицу, Пресли увидел огромный фургон, обтянутый белым полотном, в кузове которого кто-то яростно колотил в большой барабан. На полотне огромными буквами было написано:

«Голосуйте за Лаймена Деррика, кандидата от республиканской партии на пост губернатора Калифорнии».

Рассекая грудью тихоокеанскую волну, взбивая форштевнем пену, плыла, величественно покачиваясь, «Свангильда», и ровный пассат посвистывал и ее снастях. День клонился к вечеру, и па корабле уже зажглись огни. Капитан, проходя мимо Пресли, который, опершись о перила, курил сигарету, остановился и сказал:

- Вон там земля - если вы достаточно хорошо видите. Это мыс Гордо. Если провести от места, где находимся сейчас мы, линию через эту точку и продлить ее миль на сто, она пересечет округ Туларе, неподалеку от тех мест, где вы прежде жили.

- Понимаю,- сказал Пресли.- Понимаю. Благодарю вас. Очень рад, что вы мне это сказали.

Капитан прошел дальше, а Пресли, поднявшись на ют, долго и напряженно вглядывался в неясные очертания горной цепи, чуть синевшие над неспокойным морем.

То был горный кряж, идущий вдоль Калифорнийского побережья; за ним лежала долина Сан-Хоакин, где он еще недавно жил. Там были Боннвиль и Гвадалахара, Лос-Муэртос и Кьен-Сабе, Сан-Хуанская миссия и цветочное хозяйство, опустевший дом Энникстера и загубленный хмельник Дайка.

В прошлое отступила ужасная драма, которую ему пришлось пережить. Казалось бы, все эти события остались далеко-далеко позади, и вот, пожалуйста,- все вдруг снова воскресло! Горькие, мучительные, неизгладимые воспоминания. Картины возникали одна за другой в хронологическом порядке, начиная с того дня, когда он впервые встретился с Ванами, кончая прощанием с Хилмой. Все, все тут было - широкие просторы полей, которые так хорошо можно было обозревать с вершины одного из холмов у истока Бродерсонова ручья; бал в новом амбаре Энникстера, сбруйная, в которой толпились разъяренные фермеры; тихий монастырский сад, домик Дайка, его эпопея на паровозе и геройское сопротивление в кустарнике среди холмов; припертый к стенке Лаймен Деррик; облава на зайцев; сражение у оросительного канала; возбужденная толпа в городском театре в Боннвиле.

Драма окончена. Война между фермерами и железной дорогой доведена до ее дикого конца. Прав был Шелгрим, говоря, что стихийные силы, а не люди повинны в этой жестокой борьбе; и тем не менее, пострадали-то в результате ее владельцы ранчо и ферм, а не владельцы железной дороги. В их благословенную долину, в тихое фермерское сообщество вихрем ворвалось пышащее паром чугунное чудовище; оно носится взад-вперед по их долине, оставляя на своем пути кровь и разрушения, наполняя ее грохотом, отголоски которого долетают до самых отдаленных ферм.

Да, железная дорога одержала победу. Спрут опутал фермы своими щупальцами; грабительский тариф сдавил их железной удавкой. Чудовище прикончило Хэррена, прикончило Остермана, прикончило Бродерсона, прикончило Хувена. Оно пустило по миру и лишило не только доброго имени, но и рассудка Магнуса Деррика, пытавшегося через зло прийти к добру и потерпевшего неудачу. Оно завлекло в свои сети Лаймена, заставило его поступиться честью и мужеством, превратило во взяточника и подлеца. Оно погубило Дайка, отняв у него право на честный труд и превратив в разбойника и каторжанина. Оно выбросило миссис Хувен умирать голодной смертью на улицах многолюдного города. Оно послало Минну на панель. Оно лишило жизни Энникстера в ту самую минуту, когда, мужественно пройдя мучительный процесс духовного возрождения, он стал совсем другим человеком, решил жить по правде, перестать думать только о себе и помогать людям. Оно отняло у Хилмы мужа на заре ее счастья. Оно убило ребенка в ее утробе, еще до рождения лишив его жизни, потушив искру, которой от Бога было предназначено гореть сквозь века.

Что же тогда осталось? Неужели ждать нечего, нет никакой надежды на будущее, никакой щелки в черной завесе, ни малейшего проблеска в ночи? Неужели добро так и останется на задворках? Неужели зло так и останется сильным и всепобеждающим? Неужели ничего другого не останется?