Дмитрий Хара - П. Ш.

Добравшись до магазинчика, он на минуту остановился у двери, успокоил сердцебиение от непривычно долгой прогулки.

Шаг внутрь. Вот и она. Такая же беззаботная и красивая, как в тот день.

– Здравствуй, Оксана!

– О, привет! Ты зашел? Какой сюрприз! Приоделся! – на лице Оксаны было неподдельное удивление. Ее и без того большие глаза теперь, казалось, были еще больше. Олегу даже стало немного смешно. Он не ожидал таких бурных эмоций. «Неужели она и вправду не поверила мне?»

– Оксана, я пришел пообедать с тобой! Ты сможешь?

– Вообще-то я прям здесь обедаю. Но ради такого случая! Погоди, сейчас договорюсь с помощницей.

Оксана скрылась в подсобке. Минуты через три оттуда вышла помощница Оксаны, которая заняла ее место – молодая, светлая девчонка. Олег перехватил ее слегка завистливый взгляд и улыбнулся. Она отвернулась к полкам с товаром.

Олег придержал дверь, и Оксана вышла на улицу.

– Куда пойдем обедать? Здесь недалеко пельменная есть!

– Оксан, можно, место выберу я? Нам придется прогуляться минут десять.

– Хорошо! Ты что, устроился на работу? Взял денег в долг или ограбил банк? Хотя, если бы ты ограбил банк, то приехал бы на машине. А на работе денег бы так быстро не дали. Значит, одолжил?

Олег засмеялся. От души. Ему нравилась ее простота. Что на уме, то и на языке. Это забавно.

– А если я скажу тебе, что я собственник небольшого, но прибыльного бизнеса, поверишь?

– Ты начал продавать наркотики? Смотри, у меня один знакомый был, Костик, он тоже ввязался в эту дрянь. Поначалу довольный ходил, машину себе купил, «десятку», приоделся… сейчас где-то отдыхает… в Сибири. Давай так, ты мне ничего не говори про свою работу и что с тобой случилось, а я не буду спрашивать.

Меньше знаешь, крепче спишь. Если меня будут потом допрашивать, я правду скажу, что ничего не знаю, а то я плохо вру. Хорошо?

– Хорошо, – сказал Олег, едва сдерживаясь от смеха, – но можно с тобой посоветоваться по одному вопросу?

– Это можно, советовать я люблю. Я вообще-то девушка умная, хоть и в магазине работаю. Ты же не думаешь, что если я работаю в магазине, значит глупая?

– Не думаю, конечно! Наоборот, я восхищаюсь тобой сейчас. Мне нравится, как ты разговариваешь, как смеешься, как прищуриваешь глаза. Я это тебе говорю не потому, что мне что-то нужно от тебя… вторая тетрадка, например… а просто, чтобы ты знала.

– Спасибо! А куда мы все-таки идем?

– Скоро увидишь.

Они вышли на Добролюбова и пошли в сторону Биржевого моста. Одно из красивейших мест в Питере, откуда открывается вид на Стрелку Васильевского острова и Эрмитаж. Они свернули налево на Мытнинскую набережную, где был пришвартован «Летучий голландец» – ресторан и фитнес-центр в одном корпусе.

– Добро пожаловать на борт, – сказал Олег, когда они поравнялись с трапом корабля.

– Ты с ума сошел! Я с тобой туда не пойду! Ты знаешь, какие там цены? У меня там подруга была… Я не хочу остаться там в заложниках и мыть посуду до конца своих дней.

Оксана категорически отказывалась заходить на трап. Олег даже показал свой бумажник, чтобы успокоить ее, что денег у него хватит, но она была непреклонна.

– Скажи мне прямо, в чем дело?

– Да ты надо мной издеваешься! Посмотри, в чем я одета! – Оксана расстегнула пальто. На ней были джинсы и блузка.

– Нормально одета. Все целое. Без дырок. Хотя ты знаешь, я, кажется, тебя понимаю. Я тоже один раз пришел на очень важную встречу и не знал, что придется снимать ботинки, а когда стал снимать, вспомнил, что с утра надел дырявый носок. Я чуть не ушел. Если бы ушел, то потерял бы расположение очень важного человека…

– Того, что продает тебе наркотики? – перебила Оксана.

– Можно и так сказать! – рассмеялся Олег.

– То есть, ты хочешь сказать, что если я не зайду с тобой на этот оплот пафоса, то потеряю твое расположение? – с прищуром спросила Оксана.

– Нет, не потеряешь.

– Тогда я пойду! – сказала Оксана и первой шагнула на трап.

Швейцар, наблюдавший за ними через затемненные стекла входных дверей, открыл перед ними дверь, вежливо и учтиво улыбаясь. Так же вежливо их обслужили в гардеробе и проводили в ресторан «Палуба». Олег любил его больше всего. В нем сходство с кораблем было максимальным.

Они заняли столик с видом на Стрелку Васильевского острова, обрамленную Ростральными колоннами. Официант принес меню. Олег решил заказать уху – кислых щей тут не было, а Оксана – салатик с морепродуктами и черную треску с рулетиками из цукини. Олег и Оксана посмотрели друг на друга. В глазах Оксаны читалось удивление и вопрос.

– Оксана, не смотри на меня так. Если ты думаешь, что для меня это – экстра-ординарный поступок, и я теперь год буду голодать, то ты ошибаешься. Привести тебя сюда – абсолютно ничего не значит для меня в финансовом плане. Я это говорю к тому, чтобы ты не чувствовала себя неловко. Поверь, твоя тетрадка имела для меня гораздо более важное значение, и сегодняшним обедом я вряд ли смогу отблагодарить тебя за нее.

– Ну, если они так тебе нужны, у меня еще есть! – попыталась отшутиться Оксана.

– Я хочу еще объяснить тебе, почему выбрал именно это место. Видишь ли, этот корабль, на котором мы сейчас находимся, никогда не плавал и никогда не поплывет. Да он и изначально делался для того, чтобы всегда здесь стоять, причем это не недостаток, он замечательно выполняет те функции, которые ему и были уготованы. Я похож на этот корабль, но с одним исключением: я был предназначен для плавания и вдруг узнал, что пора швартоваться навсегда. В общем, мне просто больше некому это рассказать, но очень велика вероятность того, что мне нельзя будет иметь детей, да и жить мне, похоже, осталось недолго.

– Ты что, серьезно? Не может быть ошибки? – удивленно и расстроенно произнесла Оксана.

– Может быть. Я на это надеюсь. Но понимаю, что лучше приготовиться к худшему… Ну, это слова. Наверное, я хочу казаться героем. На самом деле мне очень страшно. Страшно и плохо. Мне никому не хочется об этом говорить, кроме тебя, наверное, потому, что ты – единственный человек, которому я доверяю, из тех, кто ничего обо мне не знает. В общем, я, извини, в полной заднице, и не знаю, как мне выбраться из нее. Понимаешь, что бы я ни делал, я все время возвращаюсь к мыслям об этом, начинаю себя жалеть, у меня начинают трястись поджилки. Меня начинает подташнивать…

– Олег, извини, я тебя перебью… Судя по всему, у тебя все действительно плохо, но давать советы можно из собственного опыта, и я тебе могу рассказать об одном принципе, который помогает мне. Если тебе интересно…

– Конечно, интересно!

– Тогда послушай. Ты ведь знаешь, что я не из Питера. Я тут уже больше года. Ты, наверное, представляешь… хотя нет, вряд ли представляешь… Ты же не девушка… Сколько мерзости, грязи и унижений мне пришлось испытать за это время. Я за всю предыдущую жизнь столько не испытывала. Сколько раз мне хотелось все бросить к черту! Уехать! Вернуться! Как мне не хватало своих родных и друзей! Но я не хочу возвращаться без победы, без того, чтобы мои близкие гордились мною, а враги и те, кто в меня не верил, заткнулись бы и захлебнулись собственной желчью. Я остаюсь! Я каждый день выбираю остаться! Каждый божий день я принимаю такое решение, а когда мне совсем уж плохо, вспоминаю слова своей школьной учительницы, Татьяны Алексеевны, она была моей классной и вела русскую литературу. Она была странной учительницей литературы. При личном общении иногда выражалась крепким словцом. У нее был хрипловатый голос, светлая голова и невероятное чувство юмора. Так вот, когда я как-то не выполнила несколько домашних заданий подряд, она попросила остаться со мной после уроков и спросила, в чем дело. Я начала жаловаться ей на то, как трудно мне сейчас живется, приходится помогать родителям, а обстановка в семье тяжелая и в денежном, и в моральном плане, и так далее… Она остановила меня и спросила: «Деточка моя, Оксаночка, а что ты чувствуешь, когда мне это рассказываешь?» На такой честный вопрос я ответила, не раздумывая: «Жалость. Жалость к себе». – «А что такое жалость? Что это за ощущение? Вот если бы ты каждое свое чувство могла описать по аналогии с местом, с атмосферой, в которой находишься, как бы ты это описала?» Я ответила «Темно. Влажно. Очень противно. Тяжело дышать…» – «Полная задница, да?» – неожиданно прервала она меня. «Ну да», – ответила я. «Милочка моя! Так вытащи голову из собственной задницы и оглянись вокруг!» Меня словно подменили. Я засмеялась. Я вдруг все представила себе в буквальном смысле и не могла удержаться от смеха. Показалось так глупо себя жалеть. А Татьяна Алексеевна, улыбнувшись, продолжала: «Если тебе плохо, это значит, ты думаешь о том, как тебе плохо, и варишься в собственном соку, а какой, извини меня, сок может быть в заднице? Посмотри вокруг себя: наверняка кто-то может нуждаться в твоей помощи, тот, кому гораздо тяжелее, чем тебе. Вот ты жалуешься на трудности с родителями, а у Андрея их вообще нет. Его бабушка воспитывает, которая даже грамоты толком не знает. Она у него даже уроки проверить не может и подсказать ничего не может. А он старается больше тебя, хотя учится хуже. В общем, делай выводы и помни про это темное место. Как только тебе плохо и жалко себя – просто вытащи голову из…, не буду повторяться, но думаю, ты поняла!» Я тогда начала помогать Андрею, он стал лучше учиться, да и я тоже. И полегче мне стало, было с кем поделиться проблемами и посоветоваться. Я когда начинала ему жаловаться на родителей, он меня тут же останавливал: «Вот если бы у меня были живы мама и папа, я был бы самый счастливый человек и смог бы как-то помочь им». Я и вправду нашла, что сделать, чтобы отношения в нашей семье стали лучше. Вот так странно получилось. Я думала, что помогаю ему, а получилось, что он мне помог. Так что вытаскивай голову…