Владимир Пиштало - Никола Тесла. Портрет среди масок

В Будапеште строили много, одна островерхая башня спешила перерасти другую. А как прекрасны были закаты над Будой! Какие пространства! Розово-фиолетовое небо разламывалось над крышами. Тесла был одним из инженеров, которые строили шестую телефонную станцию в Европе. В воздухе веяли великие времена.

Светлая конкистадорская бородка всегда была в центре событий. Ференц Пушкаш! Пушкаш хлопал Теслу по плечу, как некогда дядя Бранкович. Однако он оказался проще и потому начал звать его сынком.

— Быстрей, сынок, быстрей!

Если бы Теслу попросили найти синоним для слова «гений», он бы точно сказал: «нетерпение». Он жаловался на замедленный мир и наслаждался, заполняя свой день огромным количеством заданий. День был у него по правую руку, но левую — ночь. Он с нетерпением дожидался рассвета, чтобы приступить к делам. Это было так интересно, так БОЛЕЗНЕННО интересно. В работе Тесла растворялся и превращался в слепую силу, напоминающую пожар. Забрало опускалось на его глаза. В заливавшем мозг свете он разглядел еще более светлое окно, а в нем — нечто ранее не существовавшее. Так он сделал свое первое изобретение.

— Что ты сделал? — поинтересовался Сигети.

— Телефонный громкоговоритель! Я увеличил количество магнитов в приемнике телефонного аппарата, — ответил Тесла, — и поменял их местами по отношению к мембране.

— А Пушкашу это понравилось?

Молодой человек просиял:

— Мое изобретение будет использовано в февральской трансляции оперы по телефону!

В Масленицу в Национальном театре давали оперу Эркеля «Янош Гунияди». Весь Будапешт слушал трансляцию из концертного зала «Видаго». Качество трансляции было лучше парижского. В электрическом свете приличные люди выглядели слегка ненормальными.

— Но где же Тесла? — недовольным шепотом спросил Пушкаш Сигети.

Еще вчера Никола с огромным энтузиазмом готовился к трансляции, подгоняя Сигети и повторяя:

— Говорят, труд сделал человека. Так пусть он его и уничтожит!

Никола так ускорял жизнь, что самая тонкая ниточка в его голове лопнула. Похоже, на этой ниточке висела его душа. После этого молодой человек превратился в комок пылающих нервов. Он лежал в квартире госпожи Варнаи, укрывшись за тяжелыми занавесями. Когда ему сообщили об успехе трансляции, у него не хватило сил даже на улыбку.

Ошибался тот, кто судил об образовании госпожи Варнаи по ее детским книгам. Квартирная хозяйка Теслы могла в оригинале декламировать Верлена. Она спрашивала своего жильца, читал ли он Бодлера, и обнаружила, что он запомнил только одну строку: «О дьявол, сжалься над моей бедой!»

«Цветы зла» появились в один год с Теслой. Уже выросло поколение поэтов, вдохновленное этой книгой. Поэты и художники увлеклись болезненной чувствительностью, культом городов, жизнью с темными кругами под глазами. Европейское искусство превратилось в принцессу на горошине. Госпожа Варнаи знала, что никто из этих людей искусства, поклонявшихся гашишу и зеленому духу абсента, не больший декадент, чем Никола Тесла.

До трансляции оперы Тесла отдыхал по пять часов в день, после же спал всего по два часа. Он просыпался до рассвета и спешил в канцелярию. Он не знал, кого винить в ухудшении здоровья — Будапешт или судьбу. «Этот город раздражает меня», — записал он в дневнике.

— Давай! Быстрей, сынок! — подстегивал Ференц Пушкаш.

Тесла тоже принялся подгонять Пушкаша, сам же ускорялся до невозможности.

А потом что-то лопнуло.

Мир содрогался, и Никола дрожал, но частота их вибраций, вместо того чтобы мирно совпасть, пошла вразнос. На фоне этих колебаний, даже в полной тишине, продолжался разговор, слышный только больному. Никола разлагал эту галлюцинацию на составные части. И далекое, и близкое бормотание мира походило на неотчетливую речь. На фоне звуков текли медленные, ра-а-а-стя-а-а-нутые слова. Была то речь Бога или же какого-то чудовища, спрятавшегося среди вещей?

Свисток паровоза загородной линии расшатал стул, на котором он сидел. В третьей комнате часы стучали, как молот по наковальне. Тесла слышал топот муравьев по полу. Когда на стол садилась муха, у него под сводом черепа вспыхивала молния. Благодаря щекотке во лбу он в темноте различал предметы на расстоянии в несколько метров.

— Ты — летучая мышь, — уверенно заявил Сигети.

Вибрация будапештского городского транспорта, прошедшая сквозь скелет здания, сквозь кровать и стул, сотрясала все тело «летучей мыши». Солнечные лучи пробились сквозь листья комнатных растений и ослепили его. Он был благодарен тяжелым занавесям квартиры госпожи Варнаи. Он подложил резиновые коврики под ножки кровати. Ему хотелось лечь где-нибудь восьмью этажами ниже. Настолько он устал.

— Что со мной происходит? — содрогался молодой инженер.

В комнаты с рододендронами и дымчатыми зеркалами начали приходить доктора. Сигети сопровождал самоуверенные пенсне и козлиные бородки. Но и через две недели постоянных визитов докторов Тесле не стало лучше. Пальцы тряслись так сильно, что казалось, они вот-вот сорвутся с рук. Руки тряслись так сильно, что готовы были напрочь оторваться.

— Как ты? — спрашивал его Сигети, стоя в дверях комнаты.

— Как святой Себастьян, — жаловался Тесла шепотом.

В святого Себастьяна вонзались стрелы, а на теле Николы открывались глаза: на темени, на плече, на животе. Озверевшие чувства сдирали с него кожу. Он весь превратился в глаза и губы.

— Нам нужна ваша помощь, — сказал Сигети госпоже Варнаи.

Хозяйка в знак понимания и соучастия закрыла глаза. Теперь она ежедневно входила в затемненную комнату и слушала бред больного: «Данила, отпусти меня! Прошу тебя, отпусти!»

Она приносила ромашковый чай, подслащенный медом, пирожки и шептала:

— Поешь!

Никола, пытаясь улыбнуться, скалил зубы.

Сплетенные пальцы госпожи Варнаи побелели, она молилась за него. Ей страстно хотелось погладить это измученное существо. Однажды, когда он спал, она запечатлела поцелуй на его лбу. Молодой человек сделал вид, что не заметил этого. Он украдкой посмотрел на нее и тут же раскаялся. В ее взгляде отразилась вся душа женщины.

Лайош Варнаи, приехавший к матери из Сараева, прощупал спотыкающийся пульс Теслы и прописал ему бромид калия.

«Он на пороге смерти», — подумал он и решил проконсультироваться.

Прибывший уважаемый специалист доктор Розенцвейг мстительно закрыл саквояж и заключил:

— Медицинская наука ничего не может сделать для него.

— Да е…ть эту науку! — взбеленился Сигети.

Затащить Теслу в бордель ему так и не удалось, и он решил прибегнуть к другому своему увлечению. Он заставил Теслу делать гимнастические упражнения.