Владимир Пиштало - Никола Тесла. Портрет среди масок

— Дела идут! — сообщал хмурый Чарльз Пек.

Тесла трудился устрашающими темпами. Общую идею индуктивного мотора он превратил в целый ряд патентов. Он думал с такой скоростью, что механики едва поспевали за ним. С насмешливым, но неутомимым Сигети он делал катушки и макеты, и недели работы превращались в месяцы.

Однажды ветреным апрельским утром в дверях у него появился молодой человек с теплыми глазами. Казалось, все его волосы, исчезающие с темени, перебрались в усы. Лысеющий молодой человек представился как Томас Камингфорд Мартин, вице-президент Американского общества электроинженеров.

— Теологи полагают, что Бог может пересчитать каждый волосок на голове. В моем случае Ему будет нетрудно, — пошутил он на свой счет.

Мартин пришел, чтобы спросить:

— Вы не могли бы прочитать лекцию в нашем клубе?

Тесла отшатнулся:

— Не могу поверить!

Он годами хватал равнодушных людей за пуговицы и рукава, пытаясь рассказать им о своем моторе, а тут — люди хотят услышать все, что он не смог поведать глухому Эдисону.

— Я слишком нервничаю и потому не пойду с тобой, — извинился Сигети. — Ты мне расскажешь как было.

Когда 15 мая 1888 года элегантное ландо с двумя мудрыми гнедыми в упряжке остановилось перед лабораторией на Либерти-стрит, Сигети все-таки выбежал:

— Подвинься. Я еду.

Уместившись рядом с Теслой, он повернулся к нему, сморщив нос. Его спутник благоухал фиалкой.

— Но! — гаркнул кучер.

Сигети нервничал больше Теслы. Он глотнул из серебряной фляжки.

— Антал!

— Каждый любит, чтобы ему хоть что-то прощали, — извинился Сигети.

Не прошло и двадцати минут, как кони с подрезанными хвостами замерли перед входом в Американское общество электроинженеров. Вход был украшен монументальным кирпичным орнаментом. Бронзовые прутья прижимали ковер к ступеням. Из атриума расходились гулкие коридоры.

— Сюда, — направили Теслу.

— Счастливо! — шепнул Сигети, растворяясь в публике.

Шаги по коридору привели на шахматные поля.

— Сюда! — шепнул Мартин на ухо Тесле.

В зале, обшитом деревом, стоял застоявшийся, но приятный запах.

Тесла вышел к публике, высокий, словно на ходулях. Его лицо от широкого лба сужалось к острому подбородку. Волосы на голове распадались на два черных крыла. Под бровями горели раненые загадочные глаза.

«Чего они ждут от меня? — вдруг со злостью подумал он. — Что я чечетку стану отбивать? Факелами жонглировать?»

Он так нервничал, что желал выскочить из собственного тела.

В детстве он часто прыгал с высокого берега в холодную Корану. Так и сейчас — просто прыгнул и начал.

Объяснил, что электричество ведет себя как неукротимая жидкость. Оно — фундаментальный организующий принцип связующей его материи. Оно практически никогда не бывает в свободном состоянии. Если бы в напряжении электричества не существовало равновесия, то его сила овладела бы Вселенной, поскольку оно намного сильнее гравитации.

Лицо Теслы приняло вдохновенно-мученическое выражение. С поднятым подбородком и трепещущими ресницами он походил на слепого.

Он сказал, что электричество — чистая сущность грязного мира, или, по крайней мере, так его поняли слушатели.

Его невозможно ни произвести, ни уничтожить, его количество в мире постоянно. Про электричество, как и про Аллаха, можно сказать: ни запаха, ни облика, ни звука, но, когда оно появляется, ничто не может устоять перед ним. Стрела молнии — горячий воздух, а не электричество, которое остается невидимым.

Лектор открыл раненые глаза. В них сияло растущее осознание.

Он рассказывал о феноменах притяжения и отторжения, а слушателям казалось, что он повествует о любви и презрении. Он продолжил рассказ о загадочном очаровании электричества и магнетизма, с их на первый взгляд двойственным характером, исключительным в среде сил природы. Главный вопрос, с которым мы сталкиваемся: найдут ли эти силы практическое применение?

В этом нет никакого сомнения!

В публике серб Пупин из Колумбийского университета и еще несколько слушателей свистели и отпускали реплики.

— Тсс! — послышалось со всех сторон.

Люди утихомирили их.

Оказалось, что все вдруг были готовы выслушать то, о чем не хотел слушать глухой Эдисон. Теплая эктоплазма, изливавшаяся из ректора, окутала публику. Тесла подумал: «Они мои!»

С этого момента он не помнил, о чем говорил.

Он захлебывался, говоря о предстоящем переносе электричества на большие расстояния и о дне, когда Ниагара зальет светом Нью-Йорк.

Лектор не любил вдаваться в вещи, каждая из которых (если коснешься ее) превращается в омут. Он любил парить над ситуацией, легко улыбаясь, совсем как Аполлон.

— Зачем городу две тысячи электростанций, если хватит одной? — спрашивал он.

Золотой клубок опять бодро катился перед ним. Заходясь в скороговорке, он забывал дышать. Люди слушали его с удивлением, похожим на раздражение. Многих слушателей знобило от восхищения. Многим казалось, что у них снесло темя. Наконец потолок сотрясся от овации.

Это был его час.

Это был его мир.

Голенастый, как журавль, изобретатель купался в аплодисментах. Лысоватый круглоглазый Мартин отнял у него доклад, чтобы напечатать его в «Электрикал уорлд».

«Это пробуждение! — мелькнуло в голове Николы. — Только чье? Их или мое?»

Публика окружила его как единое существо со множеством глаз и благородных усов. Многоокое создание спрашивало:

— Вы уверены, что система достаточно безопасна?

— На какое расстояние можно передать электричество без потерь? — выкрикивало существо множеством ртов.

— Поздравляю. Ты расшевелил муравейник, — дохнул на него парами алкоголя Антал.

Тот самый Пупин довольно улыбнулся и самым сердечным образом потряс ему руку.

— Смею ли я зайти к вам? — спросил преобразившийся человек.

Тесла следил над головами толпы за своей рукописью, которая, так сказать, улетала прямо в типографию. Он еще плохо слышал из-за оглушительных аплодисментов, в которых он парил над сценой и человеческой расой. И тогда за его спиной таинственным образом материализовался Чарльз Пек. Его деревянные пальцы сжали локоть Теслы:

— Я должен вас кое с кем познакомить.

— Джордж Вестингауз, — архиепископским голосом произнес Пек.

Огромный седой мужчина распахнул руки, и — а-а-ах! — день превратился в праздник. Его моржовые усы засверкали. Его взгляд был чистым. Все, что он хотел сказать, уместилось в три предложения:

— Я слушал вашу лекцию. Вы меня убедили. Я покупаю ваши патенты.

Солнце замерло.

— Не знаю, что и сказать… — пробормотал Тесла.

— Ничего говорить не надо, — предложил Вестингауз. — Приезжайте в Питсбург.