Анна Лупан - Записки дурнушки

— На инязе тоже экзамен.

Мы прошли через испытание, но еще живем им, обмениваемся впечатлениями, которые еще свежи. Сразу посветлела голова, теперь уже нет никаких сомнений, историю мы знаем превосходно. Вот сейчас бы меня спросили, уж теперь-то я бы ответила, на любой самый каверзный вопрос. Экзамен — это просто свинство, комедия. Ну разве с помощью билетика выяснить, кто что знает? Если Алиса и Лилиана отделаются от истории, вечером закатим банкет.

Не успели потолковать, как появился Игорь. Теперь Кырлибаба отпускает быстрее, видно, устал. И зачем я лезла первой, сейчас бы определенно на «пять» вытянула. Сейчас Кырлибаба опешит, ему уже не до мелких изъянов, он их просто не замечает.

«Сын муз» остается верен себе, не успел присесть рядом с нами, как предложил:

— Хотите, прочту стихи?

Пора бы парню говорить о чем-нибудь ином, а то угодит в сумасшедший дом. Любопытно, свои вирши хочет прочесть или чужие? Свои послушаем, куда ни шло. А чужие — лучше потеряться в тропическом лесу. По видимости, стихи — это для него предлог, а сам-то хочет узнать, сдала Лилиана или нет. И тут случается непредвиденное: Алиса вся в слезах бежит к нам. Провалилась, бедняга? Иначе чего лить слезы. Оказывается, нет, получила тройку. Но плачет именно из-за оценки: лучше совсем провалиться, чем такая несправедливость.

— Я этого не перенесу. Представляете, мне тройку и ей! Понимаете? Ей тоже тройку.

После долгих уговоров удалось выяснить, в чем дело: оказывается, вторую тройку захватила Лилиана, которая, как известно, занималась отнюдь не книгами, в то время как Алиса зубрила с утра до вечера. Игорь тактично поднимается и исчезает со своим непрочитанным стихотворением. Тут стихам делать нечего, раз такое горе. Мы успокаиваем Алису, предлагаем лечь, приносим воды, потом мороженое. Но Алиса неутешна. В сотый раз изливает нам свое горе:

— Я всегда путаю съезды. Мне надо было про Четырнадцатый, а я растерялась и начала про Пятнадцатый. И все было бы хорошо, когда Кырлибаба не встрял бы. А так спрашивает: «Вы о каком съезде, о Четырнадцатом?» А я возьми и спроси: «Четырнадцатый, это который связан с коллективизацией?» А он мне: «Это я вас спрашиваю, а не вы меня». Тут я совсем растерялась…

Бедная Алиса! Ее обида — это наша обида. Вся наша ячейка оскорблена. Как она старалась, как она учила! И вот награда. Мы ее утешаем, а сами выпытываем про Лилиану. Алисе будто соль на открытую рану насыпали. Будь Лилиана тут, она бы ее растерзала.

— Я осталась послушать, как она ответит. Не поверите, что расскажу. Берет Лилиана один билет, смотрит, кладет и с улыбочкой просит разрешения взять другой. Берет другой, смотрит и опять кладет на стол. И просит разрешения взять еще.

— Три не имеет права, — замечает педантичная Мариора.

— Три не имеет права, — подтверждаю и я как «комсомольский прожектор».

— Это мы не имеем права. — Алиса утирает слезы. — Мы не имеем права. А ей закон не писан.

Конечно, любая из нас на месте Алисы ревела бы. Она так штудировала учебники, ночей не спала, все отлично знает, но, бедняга, немного сбилась, а Лилиана, что называется, баклуши била, результат же один. Мы единодушно осуждаем, Лилиану. Мы ей устроим головомойку. Однако Алиса против: при чем тут Лилиана? По ее мнению, виноват Кырлибаба. Это он согрешил против правил. А Лилиана была бы дурой, если бы не воспользовалась отпущенными природой преимуществами. Поэтому в оборот надо взять Кырлибабу. Алиса оживилась, она будет добиваться правды. Она во имя правды пойдет на любые жертвы. Да, амне-то каково? Моя роль, роль редактора «комсомольского прожектора», усложнилась.

Истина требует, чтобы я подняла руку против своего учителя. Между нами будь сказано, против одного из любимых учителей. Вот тебе и конфликт. И я колеблюсь. Сердце говорит одно, истина — другое. Я не совсем уверена, что мы должны немедленно поговорить с Кырлйбабой. Ведь он не обязан перед нами отчитываться. Кто мы такие, в конце концов? Но Алиса другого мнения: нельзя потакать беззаконию и произволу. Мариора может и не ходить к нему, а я обязана. Алиса от рева стала похожа на мокрую курицу. И я чувствую себя не в своей тарелке. Прощай наш домашний банкет.

А где поговорить с Кырлйбабой? Алиса настаивает: надо идти к нему домой. Он занимает комнату в нашем же общежитии, как раз под рукой. Я сопротивляюсь, боюсь порога, который окажется очень уж высоким, в случае если Кырлибаба попросит закрыть дверь снаружи. Можно споткнуться. Наконец пришли к общему знаменателю: решили подождать, когда он выйдет с экзаменов. Осталось совсем немного. Из солидарности Мариора остается с нами. Она настоящий друг и не бросит тебя в беде, особенно когда речь идет о справедливости, точней, о несправедливости. Мимо нас шумно проходят студенты, балагурят, смеются. Между ними прошла и Лилиана. Мы с презрением отворачиваемся, пусть ее терзают муки совести.

Уже поздно. Давно пора не только пообедать, но и поужинать. Изнемогаем от голода. Если он не выйдет в течение часа — не выдержим. Проходит час. С меня хватит. Не хочу правды, справедливости. Хочу есть. Жалко только напрасно потерянного времени. Алиса поддерживает в нас боевой дух:

— Чтобы закалиться, нужно преодолевать все трудности.

Это слова из книги. Значит, злость уже прошла. Может, оставим все и уйдем? Нет, надо добиться своего. Уйти легче всего. Только не мешало бы перекусить. А что, если послать Мариору за пирожками — тут на углу торгуют пирожками? Я видела, ребята несли, значит, есть. Вот недотепы, чего сразу не сообразили. Теперь ждем с нетерпением Мариору. Вот сейчас она встала в очередь, вот, наверное, продавщица заворачивает ей горячие ароматные пирожки в толстую серую бумагу, на которой проступают жирные пятна. Вот Мариора получает сдачу. Должна бы уже вернуться. У Алисы лопнуло терпение.

— Ты бы на ее месте уже вернулась бы.

— Может, сбегать за ней? — предлагаю я.

Алиса боится остаться одна: вдруг в это время выйдет Кырлибаба, что она станет делать?

Ну вот, вернулась с пирожками Мариора. В это время из аудитории вышел Кырлибаба. Мы преграждаем ему дорогу. Прелестное зрелище, три девушки с набитыми ртами не могут вымолвить слова! Кырлибабе не до нас, он на ходу бросает:

— В другой раз, в другой раз поговорим, девушки.

Нет, в другой раз у нас смелости не хватит. А сейчас самый раз, мы и просим-то всего две минуты. Пустяковый вопрос. У Кырлибабы не хватает сил отказаться.

— Ладно, что там у вас? Только быстро.

Я четко ставлю вопрос, скрывая эмоции:

— Почему Лилиане позволили трижды взять билет? Кырлибаба не обиделся, а улыбнулся, правда, довольно ядовито. Я готова провалиться.

— Что это, допрос?

— Ну, допустим, простое любопытство.