Януш Вишневский - Между строк

Очень позабавил меня твой рассказ про то, как пожилые дамы ковыряют вилочкой пирожные. Цинично, но ярко. Взять кусок сладкого на зубок, попробовать на вкус — и, если сладость слишком сладка или недостаточно сладка, как вначале, можно присмотреть новое пирожнице. Для этого надо быть очень уверенной в себе и иметь здоровые зубы.

Относительно зубов. Сегодня я два с лишним часа провел у зубного врача. Из которых полтора часа — в очереди в кабинет. Это исключительно моя вина. Пошел без предварительной записи, наудачу. Мой дантист принимает в старой части Франкфурта, недалеко от главного вокзала, и он безумно занятой человек. Кроме того, он просто очень хороший и известный врач. Он знает мой рот уже давно. Когда-то я выбрал именно его, потому что у него польская фамилия и его кабинет находится очень близко от моей работы. Оказалось, что действительно родом он из Польши, а приехал во Франкфурт-на-Майне еще ребенком с родителями из Силезии. На мой вопрос, понимает ли он по-польски, он ответил утвердительно. На вопрос же, говорит ли он по-польски, он не мог дать никакого конкретного ответа, потому что не был уверен. Во всяком случае со мной он пытался говорить по-польски. Никогда не забуду одного случая. Во время нашей первой встречи, когда я сидел с открытым ртом в кресле, он меня спросил: «Не могли бы вы пошире открыть пасть?» Я думал, что умру от смеха. Поначалу он не понял, что меня так рассмешило. Молодая медсестра, немка, тем более ничего не поняла. Когда я по-немецки объяснил им причину своей реакции, мы дружно рассмеялись втроем, да так громко, что в кабинет зашла медсестра из регистратуры. Но сегодня самое важное произошло не в кабинете, а в очереди на прием к врачу.

Напротив меня сидела молодая женщина — наверняка не старше моей дочери Иоаси (25 лет) — и читала книгу. Читала ее всем своим существом. Бывают такие книги. Ты знаешь. Их читают не только глазами. Она улыбалась, подчеркивала фломастером отдельные фразы, иногда прерывала чтение и задумчиво смотрела в окно, иногда бросала взгляды на меня и загадочно улыбалась. Я же сидел и читал журнал, но в ее присутствии так и не смог сосредоточиться на нем. Причем совсем не потому, что у нее были прекрасные ноги, лишь слегка прикрытые юбкой, и не потому, что на ней был пиджак (или жакет? — как эта штука у вас называется?), весьма демонстративно выставляющий напоказ ее загорелое тело от шеи до груди. Вернее, не только поэтому. Главным образом меня интересовало, что она может так вдохновенно читать. Я сидел слишком далеко, чтобы разглядеть название книги и имя автора. Но настал момент, и медсестра пригласила эту девушку в кабинет. Та положила книгу на стопку газет на банкетке перед кабинетом и вошла в кабинет. Мне повезло: она не убрала книгу в сумочку. Я тут же встал и на вырванной из журнала странице записал название: Feuchtgebiete , автор Шарлотта Роше. Внутрь книги заглянуть я не отважился. Частная собственность в Германии находится под защитой закона везде, даже в кабинете дантиста.

Название; признаюсь, выглядело интригующе. Не знаю, как для других мужчин, но для меня определенно. В переводе Feuchtgebiete означает Влажные участки. Фамилию автора я встретил впервые, но мне понравилось ее имя. И ее улыбка на фотографии на обложке. Уже на работе я нарыл информацию о книге в Интернете. Там же я послушал интервью с Шарлоттой Роше. В какое же прекрасное время мы живем, что такое стало возможным! Может быть, именно поэтому я так люблю Интернет, а в особенности некоторые сайты, типа виртуального магазина Amazon. И хотя там не встретишь симпатичных продавщиц, не вдохнешь запах книг, но зато там есть все о книгах, да и самих книг значительно больше, чем в обычном книжном магазине. В этих обычных магазинах не послушаешь интервью с автором. Разве что лишь тогда, когда сам автор придет туда. А это случается очень редко. Вечером, после работы, я поехал в самый обыкновенный книжный магазин и купил эту книгу. Еще тепленькая, только что, в феврале 2008 года, изданная немецким издательством «Dumont Buchverlag».

Сейчас я читаю ее (пока не закончил, но уже на 180-й странице из 219, так что кое-какие соображения уже есть) и вижу в ней некое новое, как мне кажется, явление. Фабула всего лишь предлог для демонстрации очередного, весьма специфичного и местами шокирующего манифеста эмансипатки или феминистки. На этот раз манифест сосредоточивается главным образом на освобожденной женской сексуальности. Героиня книги, восемнадцатилетняя Хелена, попадает в больницу, в хирургию, после неудачной и закончившейся большой кровью операции бритья лобка (в Германии это звучит не так шокирующе, как, скажем, в Польше, но я не думаю, чтобы нечто подобное в Польше могло довести до госпитализации; если ошибаюсь, поправь меня). Пребывание в больнице Хелена использует для разработки хитроумного плана воссоединения своих находящихся в разводе родителей. В свободное время она занимается изучением ложбинок и впадинок своего тела, занимается (с необычными и совершенно неизвестными мне до сих пор подробностями) интимной гигиеной и предается сексуальным фантазиям. Этим самым она дразнит и возбуждает (по-разному, иногда даже очень приятно) молодого санитара по имени Робин, которому без зазрения совести рассказывает все, что думает. Анальный секс, геморрой, туалетные эксперименты, все самые изощренные варианты мастурбации. Без предышки, без литературных красивостей, напрямую, в спринтерском олимпийском темпе, нарушая по пути одно табу за другим и все это фиксируя с немецкой точностью. Иногда с такой точностью, что анатомические термины, которые употребляет в своей книге Роше, я должен был, чтобы понять, о чем вообще речь, выискивать в словаре иностранных слов. Некоторые из терминов я так и не нашел. Роше чрезмерно точна, и, когда ей не хватает слов, она создает неологизмы, оставляя читателю расшифровывать их значение.

В 2001 году в рецензии на мое «Одиночество в Сети» в «Газете Выборчей» редактор, писатель, поэт, литературный критик Петр Братковский, которого я очень уважаю и ценю, написал, что в своей книге я подхожу на опасно близкое расстояние к порнографии. И хотя я не согласился с ним, своим замечанием он меня очень обеспокоил. Мне тогда хотелось узнать, где проходит граница, за которой кончается эротика и чувственность, на которые автор имеет полное право, и начинается порнография. И где конкретно эта граница нарушается. Я до сих пор не получил ответа. После книги Шарлотты Роше я этого тем более не знаю. Я читал ее, постоянно задаваясь этим вопросом. Например, тогда, когда Хелена, героиня книги, вводит себе в вагину косточку авокадо и подробно рассказывает о получаемом наслаждении. Или тогда, когда она философствует на тему своего интимного запаха, чтобы потом «пометить» им себя за ушком как лучшими в мире духами и внимательно проследить за реакцией мужчин, которые обменяются с ней приветственными поцелуями. Это как, уже порнография или пока еще нет? Это поразительно, но признаюсь, что во время чтения этой книги у меня не было ощущения, что я прокручиваю в своем воображении некий порнографический фильм. Роше провоцирует, но это не какая-то дешевая провокация. Это вообще не провокация! Это воспоминание о том, что выкрикивали отдельные феминистки уже в 1968 году (впрочем, Роше слишком молода, она родилась десятилетием позже — в 1978 году, а значит, не принадлежит к тому поколению, что, например, ты). Роше облачила тезисы феминисток (в том числе и упоминавшейся тобою Симоны де Бовуар) 1968 года в такие колоритные одежды своего повествования, что чтение этой книги не навевает идеологическую патетическую скуку, а скорее вгоняет в румянец и вызывает такое любопытство, во всяком случае у отдельных читательниц, что им не терпится поскорее добежать до ближайшего магазина, торгующего авокадо.