Дия Гарина - Найти то...

И, мурлыча про себя что-то торжественное, Сорокин швырнул к моим ногам пистолет одного из телохранителей.

– Ну, что же вы стоите, Игорь Владимирович? Он заряжен, даю слово. Теперь у вас есть прекрасная возможность проделать во мне дырку, – улыбнулся он, во всю наслаждаясь спектаклем, – Чего же вы ждете?

Разумеется, он знал, что у меня хватит ума не воспользоваться его предложением, и потому спокойно стоял, не обращая внимания на протестующий ропот братков.

– Не вижу достойной причины, дырявить такой хороший костюм, – как можно спокойнее постарался ответить я, не двигаясь с места.

– А теперь есть? – елейным голосом поинтересовался депутат, приставляя другой пистолет к голове Дениса, – Как на счет спасения жизни сына? Эту причину вы сочтете достойной?

Не может быть! Он не посмеет! Иначе все его старания выжать из меня необходимые сведения, пойдут прахом. Неужели он не видит этого? Да, нет же! Прекрасно видит. Но продолжает ломать комедию. Ему почему-то очень хочется смешать меня с грязью на глазах у сына. Ведь если я сейчас ничего не предприму, Денис просто-напросто перестанет считать меня отцом. Проклятый юношеский максимализм не позволит ему понять одну простую вещь: Сорокин играет нами как сытый кот, и все его угрозы гроша ломанного не стоят. Ну, что ж, в таком случае, и я сыграю! Я не могу убить его, не подписав тем самым смертный приговор себе и сыну, а вот напугать… Вряд ли мне позволят даже поднять пистолет, тем боле выстрелить, но, быть может, я сумею доставить Сорокину несколько не слишком приятных мгновений. И, призвав на помощь всю свою ненависть к этому человеку, я постарался придать своему лицу выражение яростной обреченности, к которой был на самом деле опасно близок. А потом, стремительно нагнувшись, подхватил пистолет и одним прыжком оказался возле оторопевшего Сорокина. Все произошло так быстро, что никто не успел мне помешать, а пистолет, зажатый в моей руке, уже уперся в депутатские ребра. Даже я поразился собственной прыти. Если бы мне взбрело в голову действительно лишить жизни известного бизнесмена и мецената, лучшей возможности трудно было бы желать, но… Но это в мои планы не входило. И, тем не менее, я получил несказанное удовольствие, наблюдая, как страх стремительным потоком вливается в его холодные рыбьи глаза. Секунду, целую секунду я наслаждался, а потом провалился в кровавый туман.

А-у-о-э-ы… Из невозможной дали до меня доносились какие-то звуки, которые я с большим трудом складывал в слова.

– Я же приказал не бить по голове!

– Но Дмитрий Александрович! Он же вас чуть не застрелил!

– А ты, Палыч, куда смотрел? Кажется, твоя обязанность меня охранять?

– Да этот козел так рванул, я и глазом моргнуть не успел…

– Если в следующий раз не успеешь моргнуть, останешься без глаза. Понял?

– Обижаете, Дмитрий Александрович. Больше не повториться! Ах, ты, падла! (это уже мне). Сейчас ты у меня попляшешь!

– Да, погоди ты его пинать, пусть очухается.

– Кажись, очухался…

Я с усилием приоткрыл глаза и узрел склонившегося надо мной предводителя секьюрити.

– Точно, очухался. Что будем с ним делать, босс?

– Учить. Думаю, четверых учителей ему за глаза хватит. А ты, Денис, смотри, какой печальный финал имеют почти все героические поступки. Осторожно, Палыч, голову не задень! Да, не убей ненароком, он нам пока живой нужен. Видишь, Денис? Предупреждаю, если ты попытаешься сбежать, то твоему отцу придется пройти через это еще раз. А потом еще. Сколько попыток к бегству ты совершишь, столько раз он будет за тебя расплачиваться. Все, достаточно. Хватит, я сказал!

Что-то слишком часто мне стало доставаться в последнее время; боюсь, как бы это не вошло в привычку. Не пойму только, с какой стати я начал, как магнит, притягивать к себе неприятности? Наверное, – карма, как сказал бы один мой знакомый экстрасенс.

Не знаю, откуда у меня взялись силы, чтобы немного повернуть голову, но после трех напрасных попыток я это сделал. Денис стоял неестественно спокойно и смотрел мне прямо в глаза. "Без глупостей!", – прошептали мои губы, и он, кажется, понял. По крайне мере, согласно кивнул. Что-то неуловимо изменилось в нем, я смотрел и не узнавал своего сына. Вместо двенадцатилетнего оболтуса на мраморных ступенях стоял мужчина, и было совсем не важно, что он едва доставал макушкой Сорокину до подбородка. А еще я подумал, что зря беспокоился насчет переходного возраста. Такого периода просто не будет в его жизни, потому что сегодня мой сын в одночасье стал взрослым. Не дай бог никому такого скоростного взросления!

– Ну, что ж, Игорь Владимирович, погостили вы у меня, пора и честь знать.

Сорокин склонился надо мной, и в ноздри ударил горьковатый запах французского одеколона. Желудок отреагировал мгновенно: тошнота скрутила меня, заставив упереться лбом в собственные колени. Н-да, не ожидал от себя такой реакции… Ну, как беременная баба, ей богу! Я закрыл глаза, чтобы не видеть, улыбающейся сорокинской физиономии, но запах преследовал, заставляя отбитые внутренности скручиваться морским узлом. Да когда же это кончится? Оказалось, что очень скоро…

– Палыч, довези нашего гостя до ворот, а то он так надрался, что даже на ногах не стоит. Но только до ворот. Понял?

– Понял-понял, Дмитрий Александрович. Доставим с ветерком.

Я почувствовал, что мои запястья захлестнула петля стального троса. Вот значит, как тут провожают дорогих гостей. Па-ба-ба-бам.

После того, как, взревев двигателем, транспортное средство народного избранника на приличной скорости двинулось к воротам, волоча меня за собой на манер детской машинки, я был занят только тем, что пытался удерживать голову, ставшей от чего-то очень тяжелой, от соприкосновения с желтыми кирпичами дороги. Хорошо, что это не асфальт, и сила трения лишь слегка потрепала джинсы. С рубашкой правда дело обстояло куда хуже, придется новую покупать.

Вот и ворота. Осталось чуть-чуть потерпеть и – все… Но мстительный Палыч, опять ослушался своего босса и еще метров сто протащил меня по шоссе, правда, в нужном мне направлении. Выйдя из машины, почетный эскорт пинками откатил мое полубесчувственное тело на обочину дороги, и, быстро погрузившись обратно в машину, обдал меня на прощанье бензиновым выхлопом. Неужели все кончилось? Хренушки. Мне еще предстоит добраться до Ирины, которая, наверное, уже с ума сходит от страха.

Не помню, сколько я пролежал, собираясь с силами. Как только боль немного отпустила, и мне, наконец, удалось подняться, я очень медленно побрел по шоссе, шатаясь из стороны в стороны, как отметивший Восьмое марта примерный муж. Каждый шаг отзывался в животе тошнотворной волной, и у меня возникло опасение, что снова могу отключиться. И все-таки я дошел. Правда, преодолеть последние метры мне помогли, потому что, увидев мою раскачивающуюся фигуру, Ирэн выбежала навстречу и буквально дотащила меня до машины.