Малькольм Лаури - ДЖИН И ЗЛАТОЦВЕТ

Автобус с грохотом пронесся мимо, и они отвернулись от тошнотворного запаха и удара горячего воздуха, в которых, как приучил нас верить прогресс (по замечанию Пруста), тоже кроется ностальгия. На шоссе со стороны города появилась бесшумная машина скорой помощи, похожая на катафалк, подумал Сигбьерн, и остановилась у дома на углу.

- Посмотри... - сказала Примроуз.- Ты помнишь человека, который сидел там на веранде и печатал всякий раз, когда мы проходили мимо?

- Конечно... На большой тяжелой кабинетной машинке. Неужели он...

Они остановились и смотрели, как шофер скорой помощи разговаривает с седой женщиной на веранде, но он, по-видимому, просто спросил у нее дорогу, и они пошли дальше, испытывая смутное облегчение, что это не коснулось человека с пишущей машинкой, с которым они ни разу не перемолвились ни единым словом.

Примроуз шла впереди, держа в руке усыпанную алыми ягодами веточку дерена, его карликовой разновидности, которую они открыли как-то весной, а Сигбьерн позади нее нес златоцвет. Он смотрел на Примроуз, на ее алые брюки и на шарф, которым она закутала от дождя голову, - алый, кобальтовый, изумрудный, черный, белый и золотой цвета на нем слагались в странную птицу с кобальтовым клювом и изумрудными лапами.

- Мне нужно кое в чем признаться, Сигбьерн, - сказала Примроуз.

- В чем же?

- Ту бутылку джина ты вовсе не потерял. Ты ее отдал мне, когда вернулся утром. А я ее спрятала, и ты решил, будто потерял ее.

- Так, значит, она цела и у нас?

- Конечно. И когда мы вернемся, то можем сделать коктейль.

- Умница.

Они вошли в свой собственный лес, и навстречу им выпрыгнул их кот. В серебристом, прохладном дождевом полусвете, наполнявшем лес, начала вновь расцветать какая-то надежда.