Виктор Пелевин - Relics. Раннее и неизданное (Сборник)

Между тем сами жители Гаити никогда не отрицали существования особого «яда зомби» – больше того, о нем даже идет речь в местном уголовном кодексе, и за некоторую сумму денег вполне можно заказать порцию препарата у одного из многочисленных колдунов. Другое дело, что изготовленный им на продажу состав вряд ли подействует. Кроме того, с точки зрения самих колдунов, порошки вовсе не являются главным оружием их магического арсенала.

Основные виды применяемого ими вредоносного воздействия легко поддаются классификации.

Во-первых, это coup l’aire – «воздушный удар», способ, которым насылают различные чары, способные вызвать несчастье и болезнь. Духовно сильный человек может сопротивляться их действию и преодолеть его; по ошибке чары могут пасть на кого-нибудь другого. В связи с недостатком места мы не описываем технологию этой процедуры, незначительно отличающуюся от отечественных аналогов.

Во-вторых, это coupe n’ame – «удар по душе», магический способ, с помощью которого похищается «маленький добрый ангел».

В-третьих, это coupe poudre – «удар порошком», использование порошка, способного вызвать болезнь или смерть. Именно этот третий способ и применяется при зомбификации – точнее, при получении так называемого zombi cadavre , зомби физического тела.

Состав порошка меняется от колдуна к колдуну, в него могут входить ингредиенты с такими необычными названиями, как «разрежь-вода», «сломай-крылья» и т. д. Обязательной составной частью являются человеческие останки – как правило, хорошо растертые кости черепа. Кроме того, используются различные виды ящериц, жаб, рыб и растений.

Уэйду Дэвису удалось получить образцы настоящего «порошка зомби» и полный комплект его составных частей, в который, помимо прочего, входили широко известная галлюциногенная жаба bufo marinus и рыбы sphoeroides testudineus и diodon hystrix . Образцы были сданы им на анализ в одну из американских лабораторий. Интересно, что в его рассказе о результатах исследований тоже появляется Джеймс Бонд – на этот раз из романа «From Russia with love».

Итак, Уэйд Дэвис приходит в лабораторию, куда были отданы привезенные с Гаити образцы, и обращается к проводившему анализ специалисту:

– Так что в них содержится?

– О боже, а я-то думал, что вы специалист по наркотикам. Похоже, вы не очень знакомы с литературой.

Должно быть, я выглядел сконфуженно.

– «Джеймс Бонд». Последняя сцена в «Из России с любовью», один из величайших моментов в ихтиотоксикологии. Английский агент ноль-ноль-семь, совершенно беспомощный, парализованный и потерявший сознание от крохотной ранки, нанесенной спрятанным ножом.

Он встал и оглядел свою книжную полку – каким-то образом ему удалось сохранить академический вид, даже когда он вытащил книжку в бумажной обложке из толщи неизвестных научных журналов.

– Помню, что она была где-то здесь. Ага, вот.

Он процитировал:

«Мелькнул ботинок с крохотным металлическим язычком. Бонд почувствовал острую боль в своей правой икре… Онемение поползло по его телу… Дышать стало тяжело… Бонд медленно повернулся на пятках и повалился на пол цвета красного вина».

Книга вернулась на полку.

– У агента ноль-ноль-семь не было ни одного шанса, – сказал он с горечью. – А Флеминг чертовски умен. Надо прочесть следующую книгу, чтобы понять, в чем тут дело. Лезвие было отравлено тетродотоксином. Об этом написано в первой главе «Доктора Но».

– А что это такое?

– Нервный токсин, – ответил он. – И нет ничего сильнее.

Итак, благодаря усилиям Уэйда Дэвиса тайна «порошка зомби» была наконец раскрыта – активно воздействующей частью этого препарата является тетродотоксин, сильнейший яд, блокирующий передачу нервных импульсов путем «запирания» клеток для ионов натрия. Это вещество содержится во многих животных, в том числе в рыбе фугу – близком родственнике рыб, используемых для приготовления порошка. Фугу в Японии считается деликатесом – особым образом приготовленная, она вполне съедобна. Тем не менее каждый год бывают сотни случаев смертельного отравления – а фугу продолжают готовить. Но не потому, что это крайне вкусно и дает яркое и свежее воспоминание о рискованном приключении, как пишут авторы нескольких мелькнувших в отечественной печати публикаций, пробовавшие фугу в японских ресторанах.

Дело в том, что в небольших концентрациях тетродотоксин действует как наркотик, вызывая эйфорию и приятные физические ощущения, и задачей повара (лицензию на право приготовления фугу получить крайне сложно) является не полное удаление тетродотоксина, а понижение его концентрации до требуемого уровня.

Когда повар все же ошибается, с отравленным происходит следующее – сначала возникает ощущение покалывания в руках и ногах, затем наступает онемение всего тела и паралич, глаза приобретают стеклянный блеск. Наступает смерть (так в 1975 году погиб Мицугора Бандо VIII, артист театра Кабуки, объявленный правительством Японии живым национальным сокровищем), или видимость смерти, вводящая иногда в заблуждение самых опытных врачей. Несмотря на почти полную остановку всех жизненных функций, отравленный продолжает осознавать происходящее.

Вот описание случая отравления фугу, сделанное японским специалистом:

«Один житель Ямагучи отравился фугу в Осака. Было решено, что он умер, и его тело было послано в крематорий в Сенничи. Когда тело стаскивали с тележки, человек пришел в себя, встал и пошел домой… Он помнил все, что с ним происходило».

Трудно сказать, продолжил ли пострадавший свои гастрономические изыскания в области блюд из фугу. Японцы говорят по этому поводу следующее: «Те, кто ест фугу, глупы. Но те, кто не ест фугу, тоже глупы».

Открытие Уэйда Дэвиса объясняет физическую сторону зомбификации – втертый в тело порошок вызывает своеобразный транс, внешне почти неотличимый от смерти, в ночь после похорон могила зомбифицированного раскапывается, и он с помощью специальной процедуры приводится в себя. Но дело здесь не только в яде и, может быть, не столько в нем, сколько в психологическом механизме, который распространен настолько, что даже получил у антропологов специальное название – «вуду-смерть».

Химический яд совершенно одинаково подействует на представителя любой культуры. Но каждая культура формирует свой собственный «психический фон», свой комплекс ожиданий и реакций, более-менее общий для всех ее представителей, который определяет не только социальное поведение людей, но и их психическое и физическое состояние. Причем этот «психический фон» существует не где-то вне людей, а исключительно в их сознании.