Акулина Парфенова - Клуб худеющих стерв

Юля показалась Илье прекрасной, и в этот момент он хотел ее даже немного сильнее, чем автомобиль «бентли». А ей всего лишь было нужно, чтобы он довез ее до метро.

Когда она села к нему в машину, он начал было что-то говорить.

– Давай попозже, – попросила она, – голова болит, и дело неприятное.

Он обрадовался, что будет «попозже», а потом почувствовал за нее ответственность и спросил, что за дело. Она рассказала, совершенно не подозревая, что за этим мо жет последовать. А последовало вот что. Илья тут же позвонил знакомому милиционеру, и тот организовал опергруппу. Юля умоляла избавить ее от всего этого, от милиции, от опознаний и показаний, но было уже поздно. При передаче денег и документов злоумышленника схватили за руку. Им оказался нищий пенсионер, подобравший выброшенную вором сумку. И без того жалкое создание было побито милицией, во всем созналось и вернуло документы бесплатно.

Юля отказалась писать на старика заявление и наорала на Илью, тому пришлось умолять разрешить ему довезти ее обратно. Обычно со всеми своими женщинами он сам решал, что надо делать, сам разруливал все мало-мальски серьезные ситуации. А тут женщина проявила самостоятельность и не согласилась с его решением. И он проглотил еще одну обиду.

– У тебя еще что-нибудь случилось? – спросил Илья. – Ты какая-то не такая сегодня.

– Я расскажу, только если ты пообещаешь никуда не звонить и ничего не предпринимать.

– Обещаю, – сказал Илья.

И Юля второй раз за день пересказала свои горести.

Слушая ее, Илья понимал, что ему повезло, как нечас то бывало в этой жизни, и ситуация складывается в его пользу. Если бы он полез со своим предложением раньше, она, возможно, послала бы его, как в прошлый раз. А теперь, в такую непруху, десять раз подумает. Она же не дура. Конечно не дура.

И он робко начал:

– Давай я буду давать тебе деньги и приезжать, как прежде, раз в неделю или два сюда, в эту квартиру. Ты ведь одна живешь. Я буду много денег давать, ты можешь вообще не работать, если не хочешь.

Юля не сразу поняла, о чем это он, а когда поняла, взвилась на дыбы:

– Я что, на проститутку похожа?! У меня что, на лбу написано: «Трахаюсь за деньги»?!

– Ну почему проститутка? Просто ты будешь моей женщиной, а я твоим мужчиной. Так испокон веков повелось. Мужчина дает женщине деньги. Это нормально. Так все живут.

– Ты делаешь мне предложение руки и сердца?

– Я бы сделал, но в данный момент я женат.

В другое время Юля объяснила бы Илье, что к чему. Но сегодня она устала, и он, похоже, правда не понимает.

– Все, – сказала Юля, – уходи.

– Ну почему? Что я такого сказал?

– Я не интересуюсь женатыми мужчинами.

– Но раньше интересовалась.

– Я ошибалась.

– Пойми, разводиться – очень дорого, придется отдать жене половину всех средств, а я не могу сейчас вынуть деньги из дела и отдать ей долю бизнеса тоже не могу. Если мы разведемся, она никогда не простит, будет мстить, все рушить, даже в ущерб себе. В моем положении нельзя ничего трогать. Слишком много нюансов. У нас с женой давно плохие отношения. Мы даже не спим вместе.

Он, конечно, врал. И он наврал бы еще кучу всего, лишь бы остаться сегодня у Юли.

Когда они подъехали к ее парадной, он не знал, что сказать.

Юля не была подлой неблагодарной тварью, она сама ужасно хотела есть и решила накормить Илью.

– У тебя есть деньги? – спросила она его.

– Сколько надо?

– Давай заедем тут неподалеку в магазин электроники и купим мясорубку.

– Конечно, как скажешь…

Юле, всегда полагавшейся на разум и логику, вдруг показалось, что, если попытаться включить интуицию, повторить ритуал со щучьим фаршем, она и сама поймет, какая работа может приносить ей и деньги, и удовольствие. Она была убеждена, что главное – придумать эту работу, а уж потом – она знала себя – она добьется ее любой ценой.

Илье пришлось заплатить также за яйца, лук, перец и соль.

Он поднялся вместе с ней. Из прихожей он увидел в створе открытой в комнату двери диван. На этом диване он мог бы быть счастлив. До дивана было каких-нибудь четыре метра. Илья так хотел на этот диван, он, может быть, даже убил бы кого-нибудь, чтобы оказаться сейчас там с Юлей. Но он не знал кого.

Юля переоделась в спортивный костюм и достала из холодильника щуку.

– Это что, рыба? – спросил Илья.

– Да, скоро будут щучьи котлеты.

Илья выбежал на площадку:

– Если я останусь в комнате, где находится рыба, на пять минут, я умру.

– Извини, я хотела тебя накормить.

– Выброси ее в окно.

– Ты с ума сошел, с какой это стати.

– Тогда мы сможем спокойно поговорить.

– О чем?

– Ну как о чем!..

– Извини, мне про это неинтересно.

– Выбросишь рыбу?

– Нет.

– Тогда я пошел.

– Пока. – Ей не терпелось продолжить «котлетный ритуал». – Деньги за мясорубку отдам через пару недель. Хорошо?

– Да не надо ничего отдавать… – И Илья поехал домой.

Илья не понимал, чего на самом деле хочет эта женщина. Оттого действовал вслепую и ошибался. В глубине души Илья был половым шовинистом и не допускал мысли о том, что не разбирается в женщинах, что они не одинаковы и не хотят одного и того же. Поэтому в Юлиных действиях он усмотрел направленное против него изощренное коварство с целью выманить из него как можно больше денег, а еще лучше – женить его на себе. Ответной тактикой он решил выбрать обещание развода и прочих золотых гор. В общем, ничего оригинального.

Он пришел домой, умылся, надел халат и тапочки, сел на диван перед телевизором и положил руку на плечо сидевшей рядом жены.

– Как прошел день? – спросила она.

– Плодотворно, – ответил Илья.

– Голоден?

– Да.

Наташа отправилась на кухню разогревать ужин.

Юля между тем перемолола щуку и лук, добавила яйцо и скатала шарики. Потом пожарила их на сковородке и попробовала. Собственные котлеты показались ей гораздо менее вкусными, чем котлеты Павла. Она сидела, смотрела на них и ждала, когда благословенная мысль придет ей в голову.

Но мысль не приходила.

У Юли пропал аппетит. Она подумала, что моральную и эмоциональную усталость лучше всего выгонять физическим изнеможением, а она уже успела отдохнуть от дневных пеших прогулок, поэтому ей надо пробежаться, подышать кислородом перед сном, километра три-четыре.

Она обула старые кроссовки и вышла. Накрапывал мелкий дождик.

«Ничего, – подумала Юля, – авось ливня не будет».

До дальней границы парка было ровно два километра, туда и обратно получалось четыре. Такой маршрут Юля себе и наметила. Она согнула руки и медленно побежала: четыре шага на вдох, четыре на выдох. Примерно через десять минут она достигла дальней границы молодого, недавно посаженного парка, и ее с головой накрыл проливной дождь. Юля решила сократить обратный путь и ломанула напрямик по траве, мимо каменной беседки. В беседке кто-то шуршал газетами и плакал детским голосом. Юля остановилась, прислушалась, зашла в беседку. В беседке на полу на старых газетах пыталась притулиться миниатюрная азиатская девушка.