Мордехай Рихлер - Версия Барни

— Никогда больше не женюсь. Никогда.

— Да кто пойдет-то за такого старого пердуна!

— Ну, не скажи, сынок. А ведь она тебя любила, знаешь ли. Забеременела она, правда, случайно, мы тебя, признаться, не планировали.

— Да ну?

— Когда забеременела, очень беспокоилась насчет своей фигуры, а я говорю, если хочешь сделать аборт, так я устрою. Нет, говорит. Она хотела назвать тебя Скизикс, в честь пацана из комикса «Бензиновый переулок», но я топнул ногой, и мы остановились на Барни, в честь Барни Гугля.

— Ты хочешь сказать, что именем я обязан персонажу комикса?

— Она надеялась, что в один прекрасный день из тебя получится звезда радио.

— Вроде Чарли Маккарти или Мортимера Снерда [285] * Куклы, с которыми выступал чревовещатель Эдгар Берген. ?

— Да ладно тебе. Куклы — они и есть куклы. Но если б ты хотя бы мелькнул, хотя бы на канадском радио, о! — она была бы счастлива. Передачу «Веселая компашка» она не пропускала. Помнишь? Берт Пирл. Кей Стоукс. Кто-то еще.

— Пап, тебе деньги нужны?

— У меня есть здоровье, а его и за миллионы не купишь. Что мне нужно, так это работа. Я ходил, разговаривал с мэром Кот-Сан-Люка. Я ему — ну что? А он мне: «Иззи, — говорит, — я еврей, и олдермен у меня еврей. Не очень-то это будет красиво, если и участковый будет еврей. Среди гоев пойдут разговоры. Ты же их знаешь». В чем-то он прав. Помню, когда я еще молодой был, они шибко запрезирали Эла Джолсона [286] * Эл Джолсон (1886–1950) — американский певец и актер, звезда Голливуда 20–30-х годов, еврей из России (наст. имя Аза Йолсон). Сыграл роль негра в первом звуковом фильме «Певец джаза» (1927). . Не настоящий, говорят, негр. Еврей, ваксой крашенный.

— Пап, ты чудо! Что бы я без тебя делал? Не нужна тебе никакая работа. Я перестрою первый этаж в своем доме и устрою там для тебя отдельную квартиру.

— Ага, конечно. И твоя миссус это допустит.

Как и предчувствовал Иззи, когда я сказал Второй Мадам Панофски, что собираюсь превратить первый этаж дома в квартиру для отца, она пришла в ярость.

— Я не потерплю рядом с собой это животное, — взвилась она.

— Он мой отец. Мне неприятно думать о том, что он, в его возрасте, живет в съемной комнатенке.

— А как бы тебе понравилось, если бы к нам переехал мой отец? А ведь он очень болен, и он так скучает без меня, день не увидит — и весь в тоске.

Переезд из заплеванных меблирашек в Дорчестере в новенькую, модно обставленную квартирку на тенистой улочке пригородного Хемпстеда отца не устрашил ничуть. Он сразу там почувствовал себя дома. Месяца не прошло, а его новенькая кухня уже насквозь провоняла старческим спертым духом, сигарами «белая сова» и остатками китайской готовой еды, оставленной плесневеть на бумажных тарелках. В гостиной все кресла он тут же завалил стопками журналов и газет («Истинный сыщик», «Народный расследователь», «Полицейская газета», «Плейбой» [На самом деле первый номер «Плейбоя» появился только в декабре 1953 года. — Прим. Майкла Панофски .], причем уголки журнальных обложек неизменно бывали оторваны — отец из них скручивал зубочистки, не отводя при этом глаз от телевизора, когда показывали сериалы «Перри Мейсон» или «Ствол в карман и вперед». Кровать у него стояла вечно незастеленная, а пепельницы доверху полны апельсиновых шкурок, подсолнечной лузги, огрызков маринованных огурцов и сигарных окурков. И повсюду пустые бутылки из-под виски и пива.

В кухонную дверь, которая открывалась на внутреннюю лестницу, ведущую в квартиру отца, Вторая Мадам Панофски требовала врезать замок, но в этом я ей наотрез отказал. Бедный Иззи. Неустрашимый сыщик, не выпускавший из цепких рук форточников, даже когда приходилось с ними вместе выпадать из окон, гонявшийся по переулкам за грабителями банков, с наркодилерами расправлявшийся одной левой, а уличных разбойников глушивший рукоятью револьвера, Второй Мадам Панофски он боялся так, как не боялся никакого бандита. Только слыша, что я хожу по квартире один, Иззи на цыпочках выходил на лестницу, осторожно отворял дверь кухни и спрашивал:

— Как горизонт — чист?

— Да нет ее, нет.

Схватив стакан, Иззи сразу направлялся к шкафчику с напитками в столовой.

— Осторожно, папа. Она на каждой бутылке помечает уровень карандашом.

— Ха! Ты же имеешь дело с сыщиком.

— Кроме того, теперь, — сказал я, пристально на него глядя, — воды добавлять не приходится. Все уже заранее разбавлено.

— Это новая прислуга! А на вид такая скромница-недотрога!

— Черт возьми, папа, неужели ты…

— Да я ее ни разу пальцем не тронул, что бы она там ни говорила!

Особенно Иззи радовался наступлению среды — по средам Вторая Мадам Панофски уходила навестить родителей, чтобы не видеть компании, еженедельно собиравшейся у меня играть в покер. Приходили главным образом Марв Гутман, Сид Купер, Джерри Фейгельман, Герши Штейн и Нат Гольд. Помню одну такую среду, когда вместо Ната Гольда пришел Ирв Нусбаум. Тасуя карты, Нусбаум с радостной улыбкой спросил Марва:

— Ну что, как вы с Сильвией съездили, как вам Израиль?

— Что-то невероятное! Мы потрясающе провели время. Вообще, я вам скажу, то, что они там делают…

— То, что они там делают, — подхватил Ирв, адресуясь ко всей компании и начиная сдавать, — стоит несказанных миллионов, и в этом году каждому — я хочу сказать КАЖДОМУ, придется напрячься, как никогда прежде.

— Для нас этот год выдался ну такой паршивый, такой паршивый, — нахмурился Герши.

— Хуже некуда, — подтвердил Джерри.

— А как подорожали материалы! — затосковал Марв.

— А что, — поднял брови Ирв, — борьба с федайин [287] * Федайин — арабские боевики (букв.: принесшие себя в жертву) (араб.). разве дешевле? А абсорбция наших братьев из Йемена?

Приглашать Нусбаума было ошибкой, я слишком поздно это понял; через час азарт начал угасать, ребята с возмущением смотрели, как Ирв пододвинул к себе хрустальную чашу с фишками и принялся сортировать их по цветам и складывать в столбики. Фишки были не его, но он настаивал, что десять процентов от каждого кона должны быть перечислены в Негев, для финансирования университета Бен-Гуриона, где Ирв состоял в попечителях.

— Он никогда не отдыхает, — вздохнул Герши, с раздражением глядя на Ирва.

— А наши враги? — нисколько не смутился Нусбаум. — Разве они отдыхают?

К десяти настроение играть у всех окончательно пропало. Еще раз сдали карты, сыграли кон и решили завязывать, хотя по нашим стандартам было еще очень рано. Все стали выбирать себе закуски из того, что я выставил на отдельном столике: копченое мясо, салями, печеночный паштет, картофельный салат, маринованные огурчики, бейглах и нарезанный черный хлеб с тмином «киммель». Пересчитав еще раз фишки в хрустальной чаше, Ирв объявил: