Гарольд Роббинс - Торговцы грезами

Питер стал возле него на колени.

— Поверни голову, — сказал он Марку.

Марк повернул голову и закрыл глаза.

— Не порежь меня, — сказал он.

— Я буду очень осторожным, — пообещал отец. Питер повернул бритву тупым концом и начал снимать пену со щек Марка. Почти мгновенно все было готово. Питер поднялся с колен.

— Ну вот и все, — сказал он.

Марк открыл глаза и провел рукой по лицу.

— Теперь гладкое, — счастливо сказал он.

Питер улыбнулся, промывая бритву. Затем он аккуратно положил ее в футляр и вымыл помазок. Смыв с лица остатки пены, вытерся полотенцем, поднял Марка и усадил себе на плечи.

— Ну а теперь пойдем завтракать, — сказал он.

Они вошли в кухню, и Питер пересадил Марка на его высокий стул, а сам уселся рядом.

Подошла Дорис и поцеловала отца.

— Доброе утро, папочка, — сказала она чистым голосом.

Питер обнял ее.

— Gut' morgen, liebe kind, zeese kind… [1] Доброе утро, дорогая малышка (идиш). — Он всегда так говорил с ней, особенно после рождения Марка. Марк был его любимцем, и он чувствовал себя из-за этого словно бы немного виноватым, и потому старался обходиться с Дорис как можно ласковей.

Дорис подошла к своему стулу и села. Питер посмотрел на нее. Это была чудная девчушка. Ее золотистые волосы заплетены в косу, голубые глаза были мягкими и теплыми, щеки — нежно-розовыми. Питер с удовольствием глядел на нее. Маленькой она много болела, и из-за этого они были вынуждены переехать из Нью-Йорка в Рочестер.

Вошла Эстер с блюдом в руках. От него исходил такой аромат, что слюнки потекли. Это был омлет с луком и копченой лососиной.

Питер принюхался.

— Лосось с яйцами! — воскликнул он. — Где ты его достала, Эстер?

Она довольно улыбнулась. Лосось в Рочестере был редкостью, и ей по случаю выслали немного из Нью-Йорка.

— Моя двоюродная сестра Рахиль прислала из Нью-Йорка, — ответила она.

Накладывая еду в тарелку, Питер посмотрел на Эстер. Она была на год моложе его, все еще стройная, все еще привлекательная, все еще красивая той красотой, которая так привлекла его, когда он впервые появился в скобяной лавке ее отца, к которому нанялся на работу сразу же после переезда в Америку. Густые темные волосы жены были собраны на затылке, взгляд излучал доброту и спокойствие. Она принялась накладывать порцию Марку.

— Я побрился! — сообщил ей Марк.

— Я вижу, — ответила она, проводя ладонью по его лицу. — Очень хорошо.

— Когда я начну бриться сам? — спросил он.

Дорис засмеялась.

— Ты еще слишком маленький, — сказала она. — Тебе сейчас вовсе не надо бриться.

— Надо! — запротестовал он.

— Успокойтесь и кушайте, — сказала Эстер.

Когда она села за стол, Питер уже закончил завтракать. Вытащив часы, он посмотрел на них, одним глотком выпил кофе и сбежал вниз по лестнице открывать лавку. Он вечно опаздывал с открытием, вот и сейчас на часах было уже начало девятого.

Утро прошло спокойно. Было довольно жарко, и покупатели особо не докучали.

Около одиннадцати часов к лавке подъехала подвода, и возница подошел к Питеру.

— Во сколько этот парень открывает свое заведение? — спросил он, указывая пальцем в направлении игорного зала Джонни.

— Обычно в двенадцать, — ответил Питер. — А что?

— Да я ему привез аппарат, но дверь закрыта, а заезжать еще раз — времени нет.

— Постучите в дверь, — посоветовал Питер. — Он спит там же, в комнатке.

— Да я уже стучал! Никто не отзывается.

— Минуточку, — сказал Питер, шаря под прилавком и доставая ключ. — Я вас впущу.

Они вместе вышли на улицу. Питер постучал в дверь. Никто не ответил. Он заглянул в окно, но ничего не увидел. Тогда он сунул ключ в замок и повернул его. Дверь открылась, и они зашли внутрь. Питер сразу направился к комнатке и слегка постучал. Никакого ответа. Он открыл дверь и заглянул внутрь. Джонни там не было. Питер повернулся к приехавшему.

— Я думаю, вы можете заносить, — сказал он. — Джонни, наверно, вышел на минутку.

Выйдя на улицу, Питер стал наблюдать, как человек выгружает странный агрегат. Ничего подобного ему видеть еще не приходилось.

— Что это такое? — спросил он.

— Машина с движущимися картинками, — пояснил человек. — Она показывает картинки, и они движутся на экране.

Питер покачал головой.

— И чего только не придумают! — высказался он вслух. — Она что, и вправду работает?

Человек хмыкнул.

— Да. Я их видал в Нью-Йорке.

Когда аппарат занесли вовнутрь, Питер расписался в квитанции, закрыл дверь и забыл обо всем до полтретьего, пока Дорис не вернулась из школы.

— Папа, а почему дядя Джонни еще не открыл зал?

Питер удивленно посмотрел на нее. Он совсем забыл об этом.

— Не знаю, — сказал он, и они вместе отправились к заведению Джонни.

Питер заглянул в окошко. Внутри никакого движения. Ящик, который привезли утром, стоял на прежнем месте. Питер повернулся к Дорис.

— Беги наверх и скажи маме, чтобы она сменила меня.

Он постоял на улице, ожидая, пока Эстер спустится вниз.

— Что-то Джонни не видно, — сказал он. — Постой за прилавком, а я узнаю, в чем дело.

Питер открыл дверь и, пройдя через зал, зашел в комнату Джонни. На полу он нашел записку, поднял и прочитал. Потом медленно побрел к своей лавке и там протянул записку Эстер.

Она прочла и вопросительно посмотрела на Питера.

— Он уехал?

Его глаза были печальными. Похоже, он даже не услышал ее вопроса.

— Я чувствую себя виноватым. Зачем я только сдал ему этот зал?

Она понимающе посмотрела на него. Ей тоже очень нравился Джонни.

— А чем ты мог помочь, Питер? Ведь ты пытался отговорить его.

Он взял у нее записку и перечитал ее.

— Зачем он так поступил? — сказал он. — Ведь можно было просто поговорить со мной.

— Я думаю, ему было немного стыдно.

Питер покачал головой.

— Все равно не могу понять. Ведь мы были друзьями.

Внезапно Дорис, стоявшая рядом с ними и прислушивавшаяся к каждому слову, начала плакать. Родители посмотрели на нее.

— Дядя Джонни что, больше никогда не придет? — спросила она сквозь слезы.

Питер взял ее на руки.

— Конечно, придет, — ответил он. — Дядя Джонни пишет в записке, что скоро вернется и покатает всех вас на карусели.

Дорис перестала плакать и посмотрела на отца большими сияющими глазами.

— Правда?

— Правда, — ответил Питер, глядя поверх головы ребенка на жену.

Незнакомец терпеливо ждал, пока Питер закончит обслуживать покупателя, и лишь потом подошел к нему.

— Джонни Эйдж здесь? — спросил он.

Питер посмотрел на него с удивлением. Тот совершенно не был похож ни на одного из тех кредиторов, которых Джонни назвал в записке. Питер знал большинство из них.

— Сейчас нет, — ответил он. — Может, я могу чем-нибудь помочь? Я — Питер Кесслер — владелец этого здания.