Бернар Клавель - Гром небесный

— Первый, кто сдвинется с места, крепко получит!

Все остановились, кроме одного широкоплечего коротышки, единственного из этой компании, кого я не знала. Я смотрела на него и в то же время хорошо видела Леандра. Он поднял правую руку, а потом отпустил. Коротышка прыгнул на него, и брусок ударился о камни, в том месте, где только что были его ноги. Отскочив, брусок задел ногу громилы Гастона, который находился справа от Марселя.

— Мерзавец! — заорал он, и, как по команде, все четверо погнались за Леандром. Тогда я, не колеблясь, накинулась на ворота, изо всех сил пытаясь поднять засов. Наконец, он поддался, и, настежь распахнув ворота, я закричала собакам:

— Фас… Фас… Фас [12]…!

Но, думаю, это было ни к чему. Они уже выскочили все пятеро, включая Боба и Брута. Мужчины в нерешительности остановились, и, развернувшись, побежали со всех ног назад. Брассак резко крикнул, и собаки застопорили около тропинки, подняв облако пыли, заискрившейся на солнце. Пока собаки возвращались в Брассаку, из кухни Мария вышла. Она была страшно бледной, но, глядя на неё, нельзя было удержаться от смеха — в руках она держала наготове ружьё Леандра. Когда тот обернулся и увидел свою жену с ружьём наперевес, он зашёлся своим самым громогласным смехом. Забрав у неё ружьё, он зарядил его вхолостую и два раза выстрелил в воздух.

Выстрелы отозвались в долине, от одного холма до другого, в то время как шум мотора всё удалялся.

Ни слова не говоря, мы слушали, как уезжает машина. Леандр опирался на своё ружьё, я гладила собравшихся вокруг меня собак.

Больше я не боялась. Думаю, даже если бы началась драка, я бы не спаслась. Когда мы вернулись на кухню, мои ноги начали дрожать, и мне пришлось сесть. Мария же напротив уже успокоилась. Она подошла ко мне и, секунду поколебавшись, крепко поцеловала меня в обе щеки. Я почувствовала, что снова могу заплакать, и поднялась. Брассак стоял около стола. Казалось, он был раздосадован. Он раскачивался на месте, опустив руки. Тогда я подошла к нему и обняла. Я хотела что-нибудь сказать, но не могла, да и слова тогда как будто были не нужны.

Остаток дня прошёл незаметно. После обеда мы втроём отправились за кукурузой. Когда мы вернулись, я решила поджарить один кукурузный початок на огне. Он был слишком перезрелым, чтобы лопнуть, и у меня ничего не получилось, но я всё равно была счастлива, потому что эта забава вернула меня к моему детству. Мария тоже выглядела счастливой, и Брассак смеялся, называя нас девчонками. Все собаки были тут, вокруг печи, пламя которой поднималось очень высоко. Из-за дыма мы оставили дверь и окно открытыми. Было темно, и над долиной уже почти нависла ночь. Какое-то время я думала, что абсолютно счастлива. И в тот момент мне впервые пришло в голову, что я могу остаться здесь жить навсегда, с Марией, Леандром и их собаками.

Затем я пошла с Марией в хлев и сидела там, пока она доила свою Русетту. Там почти ничего не было видно из-за слишком слабой лампы, покрытой паутиной. Зато было тепло и пахло этим своеобразным духом, который можно почувствовать только в коровнике. Именно я принесла на кухню ведро, полное пенистого парного молока. Я налила себе большую кружку, и когда выпила, Леандр протянул мне зеркало, чтобы я могла увидеть свои белые усы.

Мы сели есть, и весь ужин Леандр говорил, не переставая. Когда мы закончили, я заметила, что Мария уснула на стуле. Я поднялась, чтобы убрать со стола, но она проснулась из-за звона посуды. Пока Леандр отводил собак спать в ригу, мы вместе навели на кухне порядок.

Поднимаясь наверх, он взял своё ружьё. Он пошутил по этому поводу, но я понимала, что у него действительно есть причины остерегаться. Я тоже поднялась спать, но этого простого жеста Леандра было достаточно, чтобы я снова начала думать о Марселе. Я долго думала о нём, пока не засунула, хоть я и боялась, что не смогу сегодня спать. Но я так устала, что сон тотчас сразил меня.

И всё же в то утро, просыпаясь, я чувствовала себя плохо. Мне казалось, что я должна что-то сделать, но до меня не доходило, что именно.

Услышав, как Мария спускается вниз, я тоже встала. Увидев меня так рано на ногах, она очень удивилась. Я сказала, что хочу посмотреть, как над долиной всходит солнце, и пойду немного прогуляюсь перед завтраком. Мария немного заволновалась, но, когда я пообещала, что возьму с собой Боба, она успокоилась. Из всех пяти собак Боб был единственным, кто следовал за мной без Брассака. С ним мне нечего было бояться.

Я пошла по тропинке, по которой мы гуляли с Брассаком на следующий день после моего приезда, и добралась до того места, откуда была видна площадка для игры в шары и заброшенная ферма.

Там я уселась на большой камень и стала ждать, когда солнце взойдёт из-за холма. Небо было жёлтым между почти чёрной землёй и длинной вереницей фиолетовых туч. Боб лежал у моих ног. Он смотрел в том же направлении, что и я, и можно было подумать, будто он тоже ждёт восхода солнца.

В тот момент я подумала, что, разумеется, я пришла сюда не только для того, чтобы встретить новый день, но вторую причину я понять не могла.

Конечно же, я полночи провела, повторяя себе, что должна принять какое-то решение. Я не могла продолжать так жить у этих людей. Наверное, именно это заставило меня прийти сюда — мне нужно было побыть одной, чтобы поразмышлять.

Я как раз решила всерьёз этим заняться, когда начало подниматься солнце. Такого зрелища я не видела никогда. В городе, даже если на рассвете находиться на улице, никогда нельзя по-настоящему увидеть восхода солнца. И это очень грустно, ибо такое событие действительно стоит увидеть. У меня перехватило дыхание более чем на пять минут. Казалось, вся земля ожила и зашевелилась, хотя и было абсолютно тихо. Очень быстро тень от холма вернулась на землю и исчезла под покровом деревьев. Луга сверкали, ручеёк между каштанами казался огненной дорожкой.

Стоило солнцу отдалиться от холма, как всё замерло. Только облака медленно двигались на север.

Я попыталась вернуться к нити своих мыслей, но всё, о чём я тогда могла думать, что я была счастлива, пусть и на несколько минут.

Только я собралась вставать, как наверху затрещал мотор. От неожиданности я вздрогнула. Я поняла, что это мотоцикл, а это значит, что приехал Роже, развозчик костей. Боб тут же подскочил и побежал к тропинке. Я окликнула его. Пёс вернулся, но глаза у него были очень грустными. Тогда я пошла обратно, говоря себе, что пока я дойду, этот человек наверняка успеет уехать.

Мне не хотелось его видеть, но благодаря тому, что я его услышала, я поняла, что сегодня воскресенье, и это показалось мне невероятным. Я осознала, что нахожусь здесь уже больше двух недель, что сегодня воскресенье и что без этого шума мотора я бы этого даже не заметила.