Бернар Клавель - Сердца живых

— Сильвия! Неужели ты и в самом деле в это веришь?

— Нет, но иногда мне становится боязно.

— Я люблю тебя еще больше.

— Ты стал уж очень рассудительный.

— Возможно.

— Это в ту ночь, у озера, ветер унес твой смех, и ты сделался серьезным, точно школьный учитель.

Так прошли две недели.

Однажды вечером, взглянув на Сильвию, Жюльен понял, что сейчас она заговорит о том, чего он так ждал и боялся все это время. Они были в городском парке. Прошли по горбатому мостику, переброшенному через бассейн. Вода была совсем черная.

— Я очень тревожусь, — сказала девушка.

— Тревожишься?

— Я не хотела тебе говорить. Все надеялась, что обойдется, но прошло уже четыре дня. Со мной этого никогда не бывало.

Он промолчал.

— Посмотри на меня, милый. Ты уверен, что тогда, в Лампи, не натворил глупостей?

— Почему ты так упорно именуешь это глупостями?

— Жюльен, посмотри мне прямо в глаза и ответь. Ты уверен?

Он остановился, повернулся к Сильвии и попробовал ее обнять.

Она отстранилась.

— Сперва ответь.

— Сильвия, ты меня в самом деле любишь?

Взгляд девушки стал жестким, в ее голосе прозвучали резкие ноты. Упершись ладонями в грудь Жюльена, она легонько оттолкнула его и крикнула:

— Жюльен, ты понимаешь, что произошло? Я, видимо, беременна. Слышишь, что я тебе говорю? У тебя такой вид, будто до тебя это не доходит. Будто новость эта тебя не трогает.

— Да что ты, дорогая! Очень трогает, клянусь тебе!

Жюльен выговорил эти слова на одном дыхании, так, словно они шли из самой глубины его души. Сильвия пристально посмотрела на юношу, приблизив свое встревоженное лицо к самому его лицу.

— Жюльен, это неправда! Скажи, что это неправда. Этого быть не может. Неужели ты все сделал обдуманно?

Она почти выкрикнула последние слова. Проходивший мимо старик обернулся. Жюльен заметил это, но мысли его были далеко. Сильвия судорожно вцепилась в отвороты его куртки и принялась трясти юношу, повторяя:

— Ответь мне, Жюльен. Если ты меня любишь, заклинаю тебя, ответь!

Он опустил голову. Потом вскинул ее, сильно сжал руки Сильвии и прошептал:

— Да, дорогая. Я этого хотел. Я хотел этого, потому что боюсь тебя потерять. Я…

— Ты изверг, слышишь, изверг! Я тебя ненавижу! Ненавижу!

Сильвию нельзя было узнать. Она попыталась вырваться, отпрянуть, и Жюльену пришлось еще сильнее сжать ее руки.

— Отпусти меня! Отпусти! — крикнула она.

— Сильвия, милая! Будь благоразумна, выслушай меня…

Девушка снова попыталась вырваться, а когда ей это не удалось, она судорожно всхлипнула и залилась слезами. Обессилев от волнения, она покорно позволила Жюльену отвести ее к скамейке; он усадил Сильвию и сам опустился рядом. Она все еще всхлипывала и повторяла:

— Я погибла… Погибла…

— Сильвия, мы будем счастливы, вот увидишь. Мы уедем отсюда. Я возьмусь за любую работу. У нас будет ребенок, дитя нашей любви! Подумай, как это чудесно, Сильвия!

— Ты просто изверг. Изверг и эгоист… Я погибла… Погибла… И по твоей вине. Ты только о себе и думаешь!

Он тщетно пытался ее урезонить. Сильвия ничего не желала слушать. Жюльен чувствовал: она убедила себя в том, что погибнет, и больше ни о чем думать не может. Она боялась родителей, боялась скандала. Он понимал, что в эти минуты она не способна здраво рассуждать. У него же в мыслях царила полная ясность. Когда всхлипывания Сильвии затихли, он сжал ладонями ее лицо и заставил девушку посмотреть на него.

— Выслушай меня, — сказал он. — Я прошу тебя ни о чем не думать, а только выслушать меня и поступить так, как я скажу. Завтра утром ты уйдешь из дому, как будто на службу. Я стану ждать тебя в Епископском парке. Потом посажу в автобус, идущий в Альби…

— Ты с ума сошел.

— Дай договорить. Ты поедешь к Элиане и будешь там ждать.

— Чего ждать?

— Будешь ждать и готовиться к отъезду.

— Но я хочу знать, что ты задумал.

— Я приеду туда к тебе. Но прежде повидаю твоих родителей.

Сильвия пришла в ужас.

— Жюльен, мой отец убьет тебя. Он нас обоих убьет.

Юноша улыбнулся.

— Полно, дорогая.

— Ты его не знаешь.

— Завтра в полдень я пойду к вам домой. И поговорю с твоими родителями. Скажу им, что я тебя спрятал и что ты вернешься только после того, как они пообещают дать согласие на наш брак.

Сильвия снова принялась плакать.

— Ты не только чудовище, но еще и сумасшедший, — сказала она. — Совсем рехнулся!

Она долго плакала, припав головой к плечу Жюльена, и он чувствовал, как слезы девушки стекают по его шее. Потом очень тихо, едва слышно прошептала:

— Если я и вернусь в Альби, то только для того, чтобы пойти в гостиницу, в тот номер, где мы провели нашу первую ночь… И тогда я попрошу тебя сдержать свое слово.

Спускался вечер. Жюльен подумал, что в этот час Сильвия обычно уже возвращается домой.

— Дорогая моя, хочешь, мы сегодня же поедем туда вдвоем? — мягко спросил он.

Она словно опомнилась, как будто пробудилась от кошмара.

— Скоро ночь. Который час? Ты знаешь, что уже поздно, и ничего мне не говоришь. Ты и в самом деле решил меня погубить? Ты и вправду хочешь, чтобы я тебя возненавидела? Скажи, ты этого добиваешься? И все потому, что боишься сдержать свое слово?

— Я хочу, чтобы мы жили, жили оба, Сильвия. И хочу, чтобы ты была счастлива.

Она резко и зло рассмеялась.

— Хочешь, чтобы я была счастлива, и сознательно делаешь так, чтобы я забеременела… Но я этого не хочу. Не хочу. Не хочу!

Сжав кулаки, она забарабанила по своему плоскому животу. Жюльен попытался схватить ее за кисти рук, но Сильвия стремительно отскочила и крикнула:

— Не прикасайся ко мне, а то я позову на помощь!

Она бросилась в темную безлюдную аллею, он кинулся за нею вслед.

— Оставь меня в покое! — продолжала кричать Сильвия. — Запрещаю тебе дотрагиваться до меня!

Жюльену все-таки удалось сжать пальцами ее запястье; тогда она размахнулась свободной рукой и изо всех сил ударила его по щеке. Он выпустил ее руку. Теперь они молча стояли друг против друга в слабом свете, проникавшем сюда с улицы сквозь низко нависавшие ветви деревьев. И растерянно смотрели один на другого. Жюльен почувствовал, как две слезы медленно покатились по его щекам, но не в силах был даже пошевелить рукой. Невидящий взгляд Сильвии постепенно становился осмысленным, и Жюльену показалось, что в глазах девушки мелькнул испуг. Она медленно подняла руки, сделала шаг вперед, а потом с громким рыданием бросилась к нему на грудь:

— Прости… Прости меня, милый!

На другой день Сильвия сказала Жюльену, что ей досталось от отца за то, что она вернулась так поздно, а мать замучила ее расспросами.

Прошло еще несколько дней, девушка постепенно успокоилась, но теперь их встречи были невеселыми. Нередко они целый час сидели на скамье в парке Бригибуль, не говоря ни слова. Казалось, между ними стоит какая-то тень и она одновременно связывает их и отталкивает. Как бы по молчаливому уговору они избегали теперь городского парка. Жюльен больше не ощущал той великой надежды, что жила в его душе с памятной ночи, которую они провели на берегу озера Лампи. Напрасно он повторял себе, что родители Сильвии в конце концов уступят, что надо только набраться терпения, он и сам в это, в сущности, не верил.