Энтони Берджесс - Долгий путь к чаепитию

Эдгвер Такервуд мрачно читал обрывок старой газеты. Он был очень похож на мистера Гладстона из Эдембургского Ревю. Услышав свое имя, он обернулся, кивнул и пошел прочь, а Эдгбастон за ним следом. Все уходили, и Эдгар тоже решил уйти. Но клоун ринулся к нему, крича:

— Ты разве не слышал музыку? Е, и D, и G, и А [84]. Ты напоминаешь юношу, который к ней идеально подходит. Как тебя зовут?

Эдгар назвал свое имя. Клоун тут же проорал его на всю площадь, и раздался громкий шум ликования, а оркестр грянул туш. Клоун вопил:

— Эдгар! Эдгар! — И зеваки на краю площади, и туристы в окнах со своими фотоаппаратами тоже закричали:

— Эдгар!

На площадь въехала повозка с хором девочек, запряженная парой лошадей; оркестр заиграл новую мелодию, написанную, вероятно, специально для Эдгара, а девочки, очень хорошенькие, сладкозвучно запели:

Пока девочки пели, Эдгара осыпали самыми прекрасными и душистыми цветами всех оттенков Эркманово [85]— Эридановой [86]радуги — мальпаке [87], лоренцо, элия [88], ессей [89], уильямс, эспландиан [90], пифагор. Затем он почувствовал, как его поднимают на сильные плечи и неизвестно куда уносят люди в белых спортивных костюмах. Он закричал дурачившемуся клоуну:

— Куда?! Куда?! Куда?!

Но никто ему не ответил — разве что оркестр, который разразился очень странными бурными вариациями на основе первых четырех букв его имени (попробуйте сыграть это на пианино, или электрооргане, или эсприелле [91], если они у вас есть. Но если в вашем распоряжении целый оркестр, который весь день напролет бездельничает и играет в карты в винном погребе, дайте им всем по ушам, велите настроить инструменты и исполнить это fff, что значит фортиссимо, что значит очень-очень громко):

Густо усыпанный цветами, Эдгар почти не видел, куда его тащат, но скоро понял, что его под приветственные крики и громыхание оркестра вносят в широкие двери большого прохладного здания и довольно плавно опускают на стул около длинного стола, на котором стояли нижеследующие напитки и яства:

Пирог esto perpetua, очень горячий, с горшочком этцельного [92]крема.

Фламандский сомпнор [93]с эвфемным картофелем.

Три поющие эвфросины [94]с гарниром из демогоргон и свежей шинкованной капустой.

Кусок говядины по-брейзнозски [95], обвалянной в нежных кусочках кноссов [96].

Тушеные ломти джоселина [97]в соусе из когглсби.

Холодный рисовый пудинг.

Каладболги, очень легкие и воздушные, и тосты по-эскалибурски с небольшими отварными калибурнами и каледвулхами [98].

Большое серебряное блюдо с горой гуибрехтов [99]и эйрбиггий [100], с пылу, с жару.

Чай. Чай «Великая Экспозиция» [101]. Эксетерский чай (иногда называемый Леофрийским листом) [102]. Альфоксденский [103]чай. Чай «Малютка-Домовой». Чай «Ян с ветряной мельницы» [104]. Чай ex pede Herculem [105]. Чай «Испытание философии сэра Вильяма Гамильтона» [106]. Чай «Эвангелин» [107]. Чай «Бриллианты Эстесов» [108]. Чай «Эврика». Чай «Золотое наследство» [109]. Чай.

Люди в белых спортивных костюмах, которые его внесли, с поклонами вышли, и Эдгар остался в полном одиночестве. В комнате не было мебели, зато имелось множество дверей и слабо пахло мятой и лилиями. Он только успел взять восхитительный гуибрехт, испеченный из теста, легкого, как поцелуй весны, и с горячей начинкой из остро-сладкого уейнфлитского [110]джема, и как раз собрался налить себе кружку эвфорионического [111]чая, когда одна из дверей отворилась и в комнату тихо вошли две фигуры. Рот Эдгара, набитый полупрожеванным гуибрехтом, открылся при виде их почти до предела. Одна фигура представляла собой в некотором роде даму, а другая — в своем роде — господина. Только господин повернулся и показал, что у него есть лицо не только спереди, но и сзади, а дама, похоже, прыгала на одной ноге. Самой ноги не было видно, ибо она была прикрыта длинной юбкой в цветочек, но, поскольку дама двигалась к Эдгару рывками, он сделал заключение, что она одноногая. Дама заговорила:

— Очень жаль отрывать тебя от еды, милое дитя, но наше появление — закономерная часть всего происходящего. Меня зовут миссис Эхидна, а это мой сын, бедный мальчик, которого злые люди зовут Зверем Рыкающим.

Ее сын, оба лица которого были прекрасны и печальны, грустно кивнул. Он носил красивый наряд из красного бархата, а в левой руке вертел сложенный зонтик. Его способ передвижения включал в себя множество изгибов и поворотов, для того, видимо, совершаемых, чтобы никто не мог обвинить его в сокрытии какого-либо из своих лиц.

Эдгар лишился дара речи и только издавал нечленораздельные звуки.

— Так вот, — сказал Зверь Рыкающий, — когда ты доешь эту восхитительную на вид эйрбиггью, мы отправимся в путь. Машина ждет на улице.

— Куда-куда-куда? — пролепетал Эдгар.

— О, в Замок, — ответила миссис Эхидна. — Милый мальчик, ты наш пленник.

Эдгар повторял про себя: «Все это мне снится, только снится, скоро я проснусь, и все будет хорошо, а сейчас я просто вижу дурной сон, кошмар», — и вам его слова могут показаться весьма разумными, но дело в том, что, если вам снится, что вы видите сон, вам вполне может присниться, что вы проснулись, но просыпаетесь вы (во сне) просто в другом сне, который может оказаться гораздо хуже прежнего, если вы понимаете, что мне снится, то есть я хочу сказать, что мне хочется сказать. Говоря себе все эти слова, он смутно чувствовал, как его вели к сверкающему автомобилю (девяностой модели эстрильдис [112]— очень редкая и дорогая марка), за рулем которого сидел карлик в форменной одежде и кепке с длинным козырьком. Газетные фотографы принялись делать снимки, миссис Эхидна и ее сын любезно улыбались и позировали, а Эдгар попытался прокричать «Спасите!», но не смог произнести ни звука. Вокруг толпились все те же туристы, которых удерживал кордон из обаятельных полицейских, и щелкали и жужжали фотоаппаратами и кинокамерами.

— Все это для туристов, — пояснила миссис Эхидна. — Конечно, это очень скучно, но надо же как-то зарабатывать себе на жизнь.

Они сели в автомобиль — Зверь Рыкающий на переднее сиденье, рядом с шофером. Таким образом он мог разговаривать с Эдгаром, не оборачиваясь. Когда машина тронулась под приветственные крики толпы, он обратился к Эдгару:

— То лицо, что глядит на тебя и разговаривает с тобою, зовется Задним Лицом, а то, что смотрит вперед и иногда говорит с шофером, зовется Передним Лицом. Меня обычно называют ЗР. Все ясно? Отлично.