Али Смит - Ирония жизни в разных историях

Я хотела позвонить тебе. Но тут же вспомнила о дереве. Это было самое красивое дерево, какое я когда - либо видела. Самое прекрасное из всего, что мне доводилось видеть. Его цветение больше соответствовало разгару лета, а не холодной ранней весне, когда деревья и кустарники расцветают в марте, что означает больше снега и холода, чем тепла. Это была небесная белизна, раскаленный белый туман, белизна простыней, которые вывешивают на веревку для просушки чуть ли не в любое время суток, вот такой здесь теплый воздух. Это был тот белый цвет солнца, который соединяет в себе все семь цветов, кричаще белый цвет на фоне откровенно белого, полосы сладко пахнущей неудержимой белизны, поднимающейся, и падающей, и кивающей, говорящей снова и снова одно только слово «да», проливающей на себя все белое. Этот белый цвет, такой долгожданный для пчел, искал тебя внутри, очищенный и опыленный; было так красиво и потому недолговечно, вот-вот все исчезнет, унесенное ветром, и появятся листья. А пока, до того как стать зеленым, все белым-бело, но зеленое одеяние этого дерева будет еще прекрасней, чем этот белоснежный наряд; я знала, что стоит мне увидеть его листву, и меня одурманит аромат зелени. Хлорофилл заполнит и изменит мои мысли — не только глаза, — все мои чувства, меня целиком с головы до пят. Я уже изменилась. Это заметно невооруженным взглядом. Я знала об этом, когда сидела в прихожей, нелепо моргая, пытаясь спокойно смотреть, вытянув вперед руку и наблюдая, как она движется, словно принадлежит кому-то другому, будто никогда больше в жизни мне не придется увидеть, или почувствовать, или познать нечто столь же красивое, как это дерево, которое я наконец-то увидела.

Держась за стену, я потихоньку поднялась на ноги. Неуклюже прошла в разряженном воздухе к лестнице и ухватилась за перила. Вскарабкалась наверх, с большим трудом пробралась от лестничной площадки в спальню, заставила себя лечь в кровать и закрыть глаза, но белизна не исчезала даже под сомкнутыми веками. Она пульсировала как кровь — то тускло и ярче, то ярче и тускло. Сколько же раз в своей жизни я уже бывала здесь, просто шла мимо этого дерева и не замечала его? Должно быть, тысячу раз я проходила по той улице, больше чем тысячу раз. Как я могла его не видеть? А сколько еще я упустила? Как много утеряно возможностей полюбить? Не важно. Уже ничто не имело значения. Его бутоны казались остроконечными копытцами крошечных оленей, аж целое стадо. Цветение напоминало — нет, ничего другого, только цветение. Когда появятся листья, они будут просто листьями. Никогда прежде я не видела дерево, более похожее на дерево, чем это. Стало легче. Я думала о его корнях и стволе. Трепетала от одной лишь мысли, что корни и ствол подают воду через ветви к бутонам, или цветам, или листьям, а потом во время дождя вода возвращается через листья на землю вокруг дерева. Настолько умно. От этого стало легче дышать. Я благословляла кору, которая защищает хребет и сок дерева. Думала о его узких трещинах. Мысленно касалась их пальцами. Представила дерево изнутри, бесчисленное множество колец, появляющихся по одному в течение каждого года его жизни, и разнообразие кроны в разные сезоны года, и разрыдалась как подросток. Лежу на спине в кровати и плачу и смеюсь, словно мне опять семнадцать. Это — я, но не похожая на саму себя. Мне надо быть на работе, а вместо этого я лежу в обнимку с подушкой, и что-то, то ли сердце, то ли душа, то ли мысли, то ли легкие, не важно, это что-то наполняло меня ощущением высоты и света; что бы это ни было, но оборвалась связующая нить, и ветер унес неуловимое нечто прочь, и теперь оно повисло надо мной вне моей досягаемости, пойманное ветвями дерева где-то наверху.

Я заснула. Мне снились деревья. Будто я поднялась в комнату, которая была одновременно садом; она располагалась под крышей огромного старого дома — нижние этажи обветшалые и ободранные, а наверху — цветущий сад. Я вскарабкалась по сломанной небезопасной лестнице и пробралась к двери этой комнаты; там меня поджидали деревья, маленькие и неподвижные.

Когда я проснулась, то ничего не могла четко разглядеть. Я умылась в ванной, поправила на себе одежду. Внешне я выглядела нормально. Спустившись в кухню, я стала рыться в шкафчике под раковиной, пока не нашла старый бинокль твоего отца в кожаном футляре. Из окна ванной или из окон спален нельзя было что-то рассмотреть, но через маленькое окошко на чердаке, высунувшись чуть под углом, так чтобы не мешал карниз, я могла запросто увидеть белоснежную корону, мерцающую между зданиями. Если наклониться вправо, тогда дерево предстанет передо мной целиком. Но надо еще ухитриться не вывалиться из окна, балансируя на распорках крыши, поэтому я принесла старую доску от задней стены сарая, которую мы клали под матрац в своей первой кровати, распилила ее пополам, чтобы она пролезла в люк чердака, затем спустилась в сарай, разыскала молоток и несколько гвоздей и прибила обе части доски друг к другу, укрепив чердак.

К дереву прилетели птицы. Они кружили вокруг, садились на ветви на какой-то миг, иногда сидели целую минуту, и снова порхали у кроны. Птицы летали поодиночке и соединялись парами — мельтешащие темные пятнышки на белом фоне. Или полностью исчезали внутри цветущей белизны. На стволах и ветвях деревьев обычно живет много насекомых, которые служат великолепной едой для птиц. Муравьи пользуют идеальный ландшафт деревьев для своих ферм, где они разводят, содержат и откармливают насекомых, таких как растительная тля, а потом употребляют их в качестве молока. (Обо всем этом я узнала в тот же вечер, но только чуть позже, через Интернет.) Мимо дерева, его не замечая, двигался поток людей. Люди проходили очень близко к нему — туда и обратно. Матери, когда шли за детьми в школу и когда отводили их из школы домой. Клерки, возвращающиеся с работы. Солнце катилось по небу, обходя дерево кругом. От дуновения ветра ветви дерева приподнимались и опускались. Лепестки слетали с него парашютиками на автомобиль или на лужайку или приземлялись безумно далеко, где я уже не могла их видеть. Время пролетело незаметно. Да, именно так. Должно быть, я наблюдала за деревом в течение многих часов, весь день, пока ты вдруг не вернулся с работы домой и не стал отчитывать меня за то, что я сижу на чердаке. Я спустилась, села за компьютер и набрала слово дерево в поисковом окне. Появилось много информации. Когда ты позвал меня ужинать, я оторвалась от компьютера, но после ужина возобновила поиск, и опять оторвалась, когда ты сказал, что если я сейчас же не лягу в постель, то ты будешь спать один и серьезно подумаешь, не расстаться ли со мной.

Я проснулась среди ночи в гневе на женщину, которая считала это дерево своей собственностью. Я села в кровати. Трудно даже представить, сколько во мне накопилось ярости. Как можно думать, что владеешь тем, чем невозможно владеть, вот как это дерево? Только лишь потому, что оно растет в ее саду; но это вовсе не означает, что оно ей принадлежит. Как оно может быть ее деревом? Ведь совершенно ясно, что это мое дерево.