Алехандро Ходоровский - Плотоядное томление пустоты

— Дайте умереть спокойно! Что вам здесь надо?

— Я твой муж. Я имею право видеть твой смертный час. Вот тебе подарок: золотой перстень, покрытый свинцом.

— Вечно ты не вовремя. Когда я хотела тебя, ты отстранялся, зарывшись в книги. А когда не хотела, ты ластился ко мне, ласкал волосками, что растут у тебя из ушей. Зачем мне сейчас перстень?

— Перед тем, как уйти, прости меня.

— За что?

— За ногу.

— Но, милый, я привыкла к ней.

— Неправда. Я знаю, каким разочарованием для тебя было видеть меня упавшим с лестницы в первую брачную ночь.

— Ну да, такая нелепица! Я любовно раскрыла тебе свои объятия, я вся была твоя, вся в облаках и вдруг шлеп! Я открываю глаза, а ты катишься вниз. Неуклюжий!

— Я поскользнулся, милая, и от этого остался хромым. Я выл от боли под лестницей, а ты смеялась, белая как смерть. Я хотел исчезнуть навсегда. Смех, да и только!

— Не горячись.

— А эти глупые шутки, совершенно детские, которыми ты мстила мне за мое увечье? Помнишь, как ты налила воды в протез, чтобы он поскрипывал? Иккк… Иккк. Ха-ха-ха! Иккк. Прости меня за ненужное присутствие рядом с тобой все эти годы. И почему я считал тебя источником всех своих бед?

Хватит! По-моему, я жила до всего этого. По-моему, однажды, в другом месте, я встретила кого-то, кто мог быть моим братом, и мы разговаривали, не прибегая к словам. Может быть, во сне. Мы были двое в одном. У нас не было тела, и потому мы страдали. Затем мы разделились, и нас очень почтительно обтянули кожей. Я чувствую себя калекой. Я что-то забыла. Что мы делаем здесь? Как нам удалось столько всего изменить? Нить порвалась навсегда. Наша плоть смешалась с землей. Наши крылья слишком тяжелы. Нам больше не взлететь. Сколько лет мы живем вот так, не своей жизнью? Сколько раз возвращались к одному и тому же?.. Бедные мои дети, вы позволили Чародею одержать победу; все потеряно. Этот великолепный мир распадается. До того, как цементные здания, бесконечная ночь, военные патрули, яркие экраны, передающие речи для тысяч детей, и глухой ужас захватят любимый город, выройте рядом с истоком четырех священных рек могилу и опустите туда два наших тела, тела ваших родителей, у каждого во рту — горсть семян. Мы бережно хранили их с самого начала. Настанет день, рухнет царство мрака, и на этом месте вырастут деревья, плоды которых никогда не станут запретными для вас.

Привет, друзья, мы — воины, как и вы! Пароль и отзыв? «Ржавый кинжал, двойная опасность, бей и отравляй!» Здорово, что вы опять дышите! Как это с вами случилось — сесть и поджидать нас под окаменевшим деревом? Здесь каждый спит каменным сном и по прошествии какого-то времени может вовсе не проснуться. Хотя эти деревья — единственная растительность в столице, ни птицы, ни мошки не садятся на них, ибо тотчас же застывают. Века и века с них свисают одни и те же плоды, так прочно прикрепленные, что ни одна душа не в силах сорвать их. Генерал — чтоб у него лопнули кишки, проклятый солдафон! — много раз пытался вырубить их, но ничего не вышло. Они устойчивы к кислоте, бомбам, огнеметам. Кроме того, корни их настолько длинны, что, видимо, пронзают насквозь земной шар. Полиция в конце концов решила окружить их стеной, чтобы отделить от города. Поэтому воины всей страны встречаются здесь, ведь никто из армейских не осмеливается сюда сунуть нос: стоит занести ногу за ограду, как они навсегда погружаются в кому. К нам двое ветеранов, наоборот, относятся с почтением, но мы вынуждены прижиматься к стене, иначе обратимся в камень. Вы не знаете об этом, иначе не совершили бы такого безумства — усесться ждать прямо под деревьями. К счастью, мы приплыли вовремя и прямо с борта бросили лассо, пробудив вас от смертельно опасного сна. И хотя теперь мы в относительной безопасности, надо торопиться. Под каждым камнем спрятан микрофон, скоро флот начнет нас обстреливать. Мы доставим вас в центральный тайник. Этой ночью Генерал — пусть эта толстая жаба сгниет заживо! — начал сорокачасовую речь, и все горожане высыпали на улицу, чтобы слушать ее стоя. Тех, кто заснет, бросают в машины-измельчители. Так что мы проскользнем в толпе незамеченными. Вот, держите вату, заткните уши: слова и голос Генерала действуют гипнотически. Никто не может сопротивляться чарам Верховного Потаскуна. И главное, не смотрите на экраны: кроме мерзопакостной физиономии, они транслируют скрытые кадры, выводящие из равновесия самые устойчивые мозги.

ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЗНАЮ Я! ВЫ НЕ ИМЕЕТЕ, ИМЕЮ Я! ВАС НЕТ, ЕСТЬ Я! ВЫ НЕ НАШЛИ, Я НАЙДУ!.. ВАШЕЙ ЖИЗНИ ДЛЯ МЕНЯ НЕДОСТАТОЧНО, Я ХОЧУ ОТ ВАС ДОГОВОРА О ПОВИНОВЕНИИ НЕ МЕНЬШЕ ЧЕМ НА ПЯТЬ ТЫСЯЧ ЛЕТ!..

Я ВЛАДЕЮ ВРЕМЕНЕМ, КОТОРОЕ ВЛАДЕЕТ МНОЙ, Я ОКРЕЩУ ВАС ВСЕХ: ИМЯ, ДАННОЕ РОДИТЕЛЯМИ, ТЕПЕРЬ НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНО, ИМЯ, ДАННОЕ МНОЙ, ПОДОЙДЕТ ВАМ БОЛЬШЕ. Я ИЗМЕНЮ РЕЖИМ ВАШЕГО ПИТАНИЯ: ЕСЛИ ВЫ ЕДИТЕ МЯСО, Я ЗАСТАВЛЮ ВАС СТАТЬ ВЕГЕТАРИАНЦАМИ, А ЕСЛИ ВЫ ВЕГЕТАРИАНЦЫ — ЗАСТАВЛЮ ПОЕДАТЬ МЯСО, ВЫ ОТДАДИТЕ МНЕ ВСЕ СВОЕ ВРЕМЯ, ЦЕЛИКОМ, НЕ ТОЛЬКО ЧАСЫ БОДРСТВОВАНИЯ, НО И ЧАСЫ СНА. Я ДОЛЖЕН СТАТЬ ЕДИНСТВЕННЫМ ПРЕДМЕТОМ ВАШЕГО ВНИМАНИЯ: ВАМ НАДО ПРЕБЫВАТЬ НЕ ПРИ СВЕТЕ И НЕ ВО ТЬМЕ, А ТОЛЬКО СО МНОЙ. ОТДАЙТЕ СЕБЯ В МОИ РУКИ И НЕ СОМНЕВАЙТЕСЬ: ВЫ НЕ ЗНАЕТЕ, ЧТО ПОЛУЧИТЕ ВЗАМЕН. НЕ ВИДЯ МЕНЯ, ВЫ БУДЕТЕ СЛЕПЫМИ. НЕ СЛЫША МЕНЯ, ВЫ БУДЕТЕ ГЛУХИМИ. НЕ СЛЕДУЯ ЗА МНОЙ, ВЫ БУДЕТЕ МЕРТВЫ. ВАШИ ЖИЗНИ НИЧЕМ НЕ ПРИМЕЧАТЕЛЬНЫ, МОЯ ЖЕ ВСЕГДА ПОЛНА УДИВИТЕЛЬНЫХ СОБЫТИЙ: РОДИВШИСЬ, Я УМЕЛ ХОДИТЬ, ГОВОРИТЬ И ЧИТАТЬ. ОДНАЖДЫ В МОЮ ГОЛОВУ ПОПАЛ ОГНЕННЫЙ ШАР, СЛЕТЕВШИЙ С НЕБА. ЕЩЕ СОВСЕМ ЮНЫМ Я ОБНАРУЖИЛ ЗОЛОТУЮ КНИГУ, НАПИСАННУЮ АНГЕЛАМИ. ОДНАЖДЫ Я УПАЛ С ДЕРЕВА, НО ПОКА МОЕ ТЕЛО ВАЛЯЛОСЬ НА ЗЕМЛЕ, Я ПО-ПРЕЖНЕМУ СИДЕЛ НА ВЕТКЕ. ТАК Я НАУЧИЛСЯ ПОКИДАТЬ СВОЮ ТЕЛЕСНУЮ ОБОЛОЧКУ И ПУТЕШЕСТВОВАТЬ ВО ВРЕМЕНИ И ПРОСТРАНСТВЕ. Я ЗНАЮ О КАЖДОЙ СВОЕЙ ПРОШЛОЙ ЖИЗНИ. МНЕ ИЗВЕСТНО, ГДЕ РАСПОЛОЖЕНЫ ГЕОГРАФИЧЕСКИЕ ЦЕНТРЫ, ДАРУЮЩИЕ МОГУЩЕСТВО: Я МОГУ УБИТЬ СЛОНА НА РАССТОЯНИИ ОДНОЙ ЛИШЬ СИЛОЙ МЫСЛИ. В МИГ МОЕЙ СЛАВЫ Я БЫЛ ИЗБРАН, ЧТОБЫ ВО МНЕ ВОПЛОТИЛИСЬ ВСЕ УЧИТЕЛЯ ПРОШЕДШЕГО. Я МОГУ ТВОРИТЬ ВЕЩИ, ОТШВЫРИВАТЬ ПРОЧЬ КАМЕННЫХ ИДОЛОВ, ОДНИМ ДУНОВЕНИЕМ РАЗБРОСАТЬ ТОННЫ ПЕПЛА, УСТРОИТЬ ДОЖДЬ

ИЗ ЦВЕТОВ, СНИМКОВ, ЧАСОВ. Я ПОЯВЛЯЮСЬ ВО МНОГИХ МЕСТАХ СРАЗУ. ХОТЯ Я ЗА ТЫСЯЧИ КИЛОМЕТРОВ ОТ ВАС, МНЕ ВЕДОМЫ ВАШИ ДЕЙСТВИЯ. Я ПРИДУ В ВАШИ СНЫ, ОБЪЯСНЮ ВАМ, КАК ПРАВИЛЬНО ЗАНИМАТЬСЯ ЛЮБОВЬЮ, А ЗАТЕМ СОЗДАМ ШКОЛЫ ДЛЯ ВАШИХ ДЕТЕЙ, ГДЕ БУДУТ ИЗУЧАТЬ МЕНЯ И ТОЛЬКО МЕНЯ. ВЫ ВРУЧИТЕ МНЕ СВОИ БОГАТСТВА В ОБМЕН НА ВОЕННУЮ ФОРМУ И ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ. Я НЕ ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ДВИГАЛИСЬ, КАК ВАМ ЗАБЛАГОРАССУДИТСЯ, И ПОТОМУ ПРИКАЗЫВАЮ ВАМ ПОДОЛГУ ОСТАВАТЬСЯ НЕПОДВИЖНЫМИ. ЛЮБОЕ НЕСОГЛАСИЕ СО МНОЙ ЕСТЬ ПЛОД СЕБЯЛЮБИЯ И ЗАВИСТИ. Я — ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ РЕШЕНИЕ ВСЕХ ПРОБЛЕМ!

Смотрите, как эти тупицы уставились на тупое изображение! Свора жополизов и хуесосов! Когда восстание победит, мы отрежем головы всем этим тысячам педиков! Но пока что благодаря им, скользя между сбитыми в кучу телами, по улицам, мы можем добраться до ворот. Мы слышим море; чувствуем вонь, приносимую зараженными волнами. У чаек, за неимением свежей пищи, выпали перья; словно громадные неловкие кроты, они роют ямы на побережье, надеясь добыть немного цемента для еды. Поднимемся по склонам этого холма, где убогие домишки едва держатся на подгнивших столбах. Вот они, дети нищеты — отстраненные, с водянистыми глазами, — играют в вековой тени потрескавшихся стен, сами точно тени, бесприютные, с коварными кошачьими движениями. Видите там, наверху, сквозь заросли кипарисов, четыре балкона? Это бар «Эль Мундо». Дверь — в этой пирамиде, увенчанной золотым кубком. Входите, приятели. Таверна открыта сутки напролет, в ней четыре помещения. Первое — для богатых сынков, пожизненных эксплуататоров, которые приходят сюда окунаться в народную гущу, вдыхать острый запах пота, свойственный низшим, подсмеиваться над публикой — и в то же время, повинуясь зову плоти, уединяться в номерах с «черными серафимами», которых на трезвую голову зовут «гордецами с гор». Второй зал — для людей со средствами, выскочек без громкого имени, толстопузых чиновников, торговцев с часами на цепочках, одетых в штатское военных, поедающих жареный картофель с майонезом среди псевдомавританского декора. В третьем, где темно, кишат рабочие, круглоглазые служанки, в общем, бедный люд. Именно здесь можно видеть желание, мускулы, члены, соски, зады, мир простых страстей, которые у других классов превратились в игрушку. В четвертом зале усядемся мы: гипсового ангела с красными глазами окружают столы для отбросов общества, артистов, монахов диковинных сект, бандитов, моряков и шлюх. Вас никуда не отводят насильно, просто каждый выбирает для себя зал, соблюдая неписаный устав, освящающий кастовый строй. Если привстанете, то увидите в центральном помещении, куда выходя все залы, оркестр в квадратной яме. Четыре музыканта каждые полчаса перестают играть и смотрят вверх, на листок с надписью: «Мы не подчиняемся дирижерам. Спасибо». Посетители со смехом осыпают музыкантов сверху градом монет. Те улыбаются — чем разгоряченней публика, тем больше прибыль, — стараются защитить головы и, когда с опасным воздаянием покончено, контуженные, вновь наигрывают единственный мотив, пасодобль, сочиненный Генералом, да поразит его сифилис! Эта мирная атмосфера — никаких ссор, каждый спокойно сидит в своем зале, — заслуга доньи Грасии, чудовищного создания: она подрабатывала на ярмарках как самая толстая в мире женщина. Ее грудь сотрясается от бессильных рыданий под телесного цвета платьем. Но улыбается она всегда приветливо, сидя в стеклянной клетке и протягивая через круглое отверстие руку за чаевыми. Все знают, что у этой женщины редкостный дар: губить всякую жизнь. Если поднести к ней ветку с цветами, лепестки тут же сморщатся и опадут. Церемонные повара приносят в ее обширное укрытие кур, кроликов из питомника, коз и прочих животных, чья судьба — появиться на столе у посетителя. Усыпленные невероятным жаром, исходящим от толстухи, животные перестают вырываться, задремывают и безмятежно испускают последний вздох. Получаются восхитительные на вкус блюда — из-за того, что звери расстались с жизнью добровольно, без надрыва. Рассказывают, что один слабосильного вида человек захотел переспать с ней и вместе с семенем изверг прочь свою душу. На всякий случай, чтобы клиенты были спокойны — все боятся внезапной кончины — донья Грасия не выходит из своего заточения. Это очень подходит для нас, воинов, ибо наше центральное убежище скрыто как раз под ее необъятным задом. Полиция никогда этого не откроет, а публика, одурманенная вином и речами Большого Бабуина, даже не заметит, что мы вошли в клетку. Так, теперь наклоните голову, ползите на четвереньках, осторожно, лезьте под юбку, потом между ног, задержите дыхание, чтобы сохранить силы, ищите люк — он под сиденьем, спускайтесь вниз. Там ждет Пятнадцатый, наш вождь.