Нагиб Махфуз - Любовь под дождем

— Она болтушка!..

— Однако наши отношения рано или поздно станут известны всем.

— Мне иногда кажется, — сказал я с наигранной откровенностью, — что она смотрит на меня как-то по-особому.

— Может, у нее есть причины? — заметила Алия с вялой улыбкой.

— Все постояльцы иногда шутят с ней, — сказал я серьезно, — я тоже поступал, как они, вот и все…

Меня мало беспокоило, верит она мне или нет. Важно было заставить ее остерегаться Зухры! Нам осталось лишь объявить о помолвке. Это должно было произойти очень скоро. Однако я колебался и старался оттянуть срок под тем предлогом, что мне необходимо поехать в деревню — ведь родные должны принять традиционное участие в подготовке к свадьбе. Чем ближе подходил назначенный день, тем сильнее разгоралась моя любовь к Зухре и росла боль в душе из-за моего вероломства. Я вздыхал, скорбя. Ах! Если бы она смягчилась, если бы послушалась меня… мое сердце было бы с ней навеки…

Гром? Землетрясение? Или что-то упало в комнате? Я высунул голову из-под одеяла и огляделся в кромешной тьме. Да, я, несомненно, на своей кровати в пансионате «Мирамар», но что это? О боже, голос Зухры. Я выскочил из комнаты. При свете ночника я увидел, что Зухра ожесточенно борется с Хусни Алямом. С первого взгляда я понял, что происходит. Я хотел, не поднимая шума, освободить ее и в то же время не портить отношений с Хусни. Дружески положив ему руку на плечо, я шепотом сказал:

— Хусни!

Однако в пылу борьбы он не слышал меня. Я сильнее сжал его плечо и повторил:

— Хусни!.. Ты сошел с ума?!

Он грубо оттолкнул меня, но я крепко ухватил его за руку и решительно произнес:

— Иди в ванную и сунь палец в рот!

Он вдруг резко повернулся и ударил меня по лицу. Я обезумел от ярости и бросился на него с кулаками. Мы дрались до тех пор, пока не явилась мадам. Она обошлась с зачинщиком с таким дружелюбием, которого он явно не заслуживал. Я хорошо понимаю старуху. По себе понимаю. Оба мы вертимся вокруг Хусни, в душе надеясь извлечь выгоду из его предполагаемого дела.

Несколько дней спустя я увидел Хусни Аляма выходящего из казино «Жанфуаз» около часу ночи в сопровождении Сафии Баракат. Я сначала удивился, затем вспомнил тот день, когда он увел ее из пансионата. Ну что ж, у них одинаковые наклонности, и они наверняка сойдутся.

Мы с Али Бекиром и Рафатом Амином долго сидели в кабаке у Джорджа. Потом вышли на набережную, вдохновленные хорошей погодой и подогретые вином. Рафат Амин, как всегда после выпивки, говорил только о партии «Вафд». Что касается Али Бекира, то он почти не видит разницы между партией «Вафд» и спортивным клубом «Ахли». И я никогда не вдавался в тонкости политики, несмотря на то, что активно занимался ею.

— А ты не считаешь, что партия «Вафд» уже умерла? — спросил я насмешливо.

— Говори что хочешь о революции, я не отрицаю ее силы, но народ умер бы со смертью «Вафд».

В это время мой взгляд и упал на Хусни Аляма и Сафию, спускавшихся к набережной.

— Вон он, твой народ, продолжает борьбу после полуночи! — со смехом сказал я, указывая на них.

Когда пришло время расставаться, Али Бекир прошептал мне на ухо:

— Скоро мы получим сигнал.

Когда я вошел в пансионат, все было погружено в глубокий сон. Мне показалось, что за стеклянной дверью Мансура Бахи горит свет. Я постучался и вошел. Повода у меня никакого не было — просто я был пьян. Он с удивлением посмотрел на меня, и в его глазах засветилась печаль.

— Не упрекай меня… я пьян! — сказал я, усаживаясь на ближайший стул.

— Это видно, — ответил Мансур.

Я засмеялся.

— Знаю-знаю — я не в состоянии завоевать твою симпатию. Мне кажется, ты очень скрытен!

— У каждого свой характер, — вежливо ответил он.

— Мне кажется, твоя голова гнетет тебя!

— Голова — основа наших бед! — непонятно ответил он.

— Благослови аллах нас, обладателей пустых голов! — засмеялся я.

— Не преувеличивай. Ты — источник незатухающей активности…

— Правда?

— Активен в политике… мысли революционные… шашни любовные…

Меня задели его последние слова, но и они потонули в волне хмеля. Мне только стало ясно, что он не рад мне, никому не рад. Я попрощался и ушел.

Когда Зухра принесла чай, я отбросил все свои тягостные мысли и отдался любви. Однако при виде ее сурового окаменевшего желтого лица и нахмуренного взгляда мое сердце наполнилось беспокойством.

— Зухра, что с тобой? Ты не такая, как обычно!

— Если бы не мудрость аллаха, которая выше разума, то я стала бы неверующей, — ответила она гневно.

— Разве еще какие-то новые заботы прибавились к нашим невзгодам?

— Я сама видела вас вдвоем, — презрительно бросила она.

Я понял, о чем она говорит, и сердце мое как будто провалилось в пропасть.

— Кого ты имеешь в виду? — спросил я с отчаянием.

— Учительницу! — И зло добавила: — Похитительница и распутная…

Я засмеялся. А что еще было делать?

— Эх, ты… Я случайно встретил твою учительницу — и только…

— Лжец! — жестко прервала она меня. — Ничего не случайно. Я узнала это сегодня от нее!

— Нет! — с отчаянием воскликнул я.

— Эта свинья призналась, что встречается с тобой. Родителей ее это нисколько не удивило, зато всех их удивило мое любопытство и назойливость.

Я онемел, а она с гневом и отвращением продолжала:

— И зачем только аллах создал такого труса?

Я разбит… сломлен окончательно… из глубины бездны своего отчаяния я взмолился:

— Зухра! Все это не имеет никакого основания… это только увеличивает пропасть… Будь сама собой, Зухра… нам нужно уйти вместе…

Она не слушала меня.

— Что делать?! — восклицала она. — Как я ошиблась в тебе, жалкий негодяй!

И она плюнула мне в лицо.

Я страшно разозлился.

— Зухра! — крикнул я.

Она еще раз плюнула мне в лицо. Тут уж я взбесился.

— Убирайся вон! — закричал я. — А не то я разобью тебе башку!

Она бросилась ко мне и с силой ударила по лицу. Я еле удержался на ногах и схватил ее за руку, но она резко вырвалась и влепила мне вторую пощечину. Я окончательно потерял рассудок и стал осыпать ее ударами. Она отвечала мне с силой, которой я не ожидал от нее.

Вдруг в комнату ворвалась мадам и, ругаясь на всех известных языках, оттащила Зухру от меня, а я вне себя кричал:

— Я свободен!.. Я женюсь на ком захочу… женюсь на Алии!

Пришел Мансур Бахи и увел меня в свою комнату. Я не помню, о чем мы говорили, помню только, что он набросился на меня с удивительной наглостью. Мы сцепились с ним в новой драке. Его нападение на меня было уж совсем неожиданным. Впрочем, почему неожиданным? Просто мне не приходило в голову, что он тоже поклонник Зухры! Таким образом я узнал причину его неприязни ко мне. Пришла мадам. Она решила сделать меня козлом отпущения, старая сводня. Она сказала, что с тех пор, как я появился в пансионате, она не знает покоя, что я превратил пансионат в бедлам.