Джойс Оутс - Делай со мной что захочешь

— Для парня из Оклахомы… — хохотнул Хоу.

Комната была забита мебелью, зеркалами, картинами в резных деревянных рамах. Тут столько было всего, что взгляд Элины беспомощно переходил с предмета на предмет — скользнул вдоль стола, перескочил на раму картины, потом на саму картину: темные краски, грозовое небо, корабль, взлетающий, словно ракета, на волну, — красиво это или уродливо? Дорогая картина? На мраморной каминной доске стоял бюст — женская головка как бы на подставке, — самое заурядное гладкое лицо с пустыми гладкими глазницами.

— Я буду с вами откровенен, — говорил тем временем Хоу. — Если вы любопытствовали насчет меня, — а я вас за это ни в коей мере не виню, — рассмеялся он, — вы уже знаете все, что вам надо знать. Я имею в виду, если вы произвели кое-какие изыскания. — Ардис нервно рассмеялась. Да, она провела кое-какие изыскания; она просидела целый день в детройтской библиотеке, добывая сведения о «Марвине Хоу». Она привезла домой целую пачку ксерокопированных страниц, которые снова и снова жадно просматривала, не веря глазам своим; она заставила Элину прочесть их, даже не дав ей снять пальто. — В таком случае вы знаете, что я родился в тысяча девятьсот девятнадцатом году в окрестностях Талсы — под «окрестностями» я подразумеваю примерно сто миль к западу от этого городка — и что моя семья была ужасно бедная, и все мои родные умерли; я хорошо относился к своим родителям, пока они были живы, поэтому не чувствую себя перед ними виноватым. Надо всегда это учитывать в своих отношениях с людьми. Вам это известно, верно? — спросил он. Ардис поспешила согласиться. Элина тоже. — Всю жизнь я инстинктивно понимал, что мертвые настигают живых и надо быть осмотрительным, чтобы смерть близких не застала тебя врасплох. Смерть тех, кому ты был дорог. Собственная смерть — это уже не имеет значения, а вот к смерти других людей надо готовиться. Иначе тебя будут терзать страшные угрызения совести. Я понимал это инстинктивно — я многое так понимаю, особенно в своей работе, — имея дело с людьми, которые пережили смерть других, обычно близких людей, и обычно смерть неслучайную, неестественную, — я узнал, насколько это правда.

Ардис сидела на золоченом стуле, не в силах расслабиться, подавшись вперед и внимательно слушая Хоу. Говорил он медленно и четко, словно каждое его слово дорого стоило, однако обе женщины — даже Элина — чувствовали какое-то странное напряжение, толкавшее их вперед, заставлявшее впитывать его слова, есть его глазами. И тем не менее Элина вдруг стала думать о том, как она выкрасится в черный цвет, — лицо Хоу чуть отдалилось, и на фоне его она довольно отчетливо увидела белые кафельные стены своей ванной, затем умывальник, черную краску, которую она купит в магазине мелочей, теплую воду в тазу, шум воды, льющейся из кранов, краска расплывается в теплой воде, резиновые перчатки, которые надо не забыть надеть… У нее слегка закружится голова, когда она нагнется над умывальником, погружая волосы в черную воду, в этот запах, мертвящий запах черной краски, которая окрасит каждый ее волосок, каждый тоненький, удивительно светлый волосок, каждую клеточку кожи на голове, ее душу…

— Настоящего образования я не получил — все, что я знаю, я выучил сам, главным образом историю и основы естественных наук, — говорил Хоу. — Затем, в авиации, я помогал военному юристу-офицеру и познакомился с судопроизводством трибунала… после этого я на свои деньги окончил юридический факультет — не особенно хороший, но меня он устраивал, поскольку я не собирался пользоваться связями или искать чьего бы то ни было покровительства. Я знал, чем займусь, и я этим занялся. Я поставил себе целью к тридцати годам накопить по крайней мере миллион долларов, держать эти деньги в банке и никаких долговых обязательств под них не брать; но я добился этого на четыре месяца раньше срока. В интервью, которые я даю, это всегда выглядит как бахвальство, особенно если интервьюер предубежден против меня и решает мне отомстить в своей статье за то чувство неполноценности, которое он мог испытать во время интервью, но, как ни странно, такова правда, а я свято придерживаюсь правды, когда она может быть обнародована. Потому что далеко не все можно сказать, — серьезно произнес он.

— Да, — согласилась Ардис. — Да. Это верно.

— Теперь вот что: по крайней мере в одной из наших бесед я уже говорил вам, что моя супружеская жизнь, мои близкие никогда не доставят никаких неприятностей ни вам, ни Элине, — сказал Хоу. И улыбнулся Элине. За его спиной стена была вся в книгах, многие — старые, в потеках, в рваном выцветшем переплете; другие — новые, нарядные, в одинаковых переплетах с золотыми буквами на корешке; то тут, то там между книгами были засунуты журналы, отдельные выдранные страницы, сложенные вместе. Элина застенчиво улыбнулась Хоу в ответ. — Мы с женой разведены; я не видел ее пятнадцать лет и не намерен с ней больше встречаться, а о детях я сейчас говорить не буду — собственно, скорее всего не буду говорить вообще. У меня трое детей — двое мальчиков и девочка, это общеизвестный факт, записанный в архивах, — но и только. Мои дети не имеют к нам никакого отношения, они не имеют никакого отношения к настоящему. Скажу лишь, что я не чувствую никакой вины по отношению к ним или к моей жене, а это самое важное, что я могу сообщить. Вам это понятно?

Он смотрел на Элину. Она кивнула.

— Когда речь идет о новом браке… — медленно произнес Хоу, — …о том, чтобы начать все сначала, важно только одно: полностью ли покончено с прошлым? В моем случае — да.

— Так же… так же и в моем случае, в нашем, — поправилась Ардис. — Я имею в виду отца Элины…

— Да, насколько я знаю, это так: между вами все кончено, — кивнув, сказал Хоу. — Но этого Лео Росса, вашего бывшего мужа и отца Элины, его так и не нашли, нет?

— Нет, но…

— Если бы я считал, что это действительно важно, я, наверное, мог бы его найти, — сказал Хоу. — Но… Собственно, обычные поверхностные розыски, — как бы между прочим, с чуть смущенно улыбкой произнес он, — я предпринимал… По-настоящему же я этим не занимался, — так, между делом. Но все следы обрываются в Сан-Франциско, точно он там умер. А может быть, он и в самом деле умер.

— Умер?.. — каким-то странным тоном переспросила Ардис. — О нет. Нет. Я не думаю. Несколько раз я, по-моему, видела его… но я, конечно, ошибалась — просто я была взвинчена и принимала за него кого-то другого… но… но я, право же, не думаю, что он умер…

— Будем считать, что он больше не появится: он ведь не знает, кто вы, он не знает, где вы, — сказал Хоу. — И уж конечно же, он не будет знать, где искать Элину. Будем считать, что он умер в Сан-Франциско.