Эмилио Кальдерон - Карта Творца

— Эта идея мне нравится. В таком случае вы сообщите Марко свое подпольное имя. Как вы хотите называться?

— Троицей.

Монтсе внимательно посмотрела на меня: ее больше удивило выбранное мною имя, чем мое решение участвовать в предприятии.

— Троица? — спросила она меня язвительно.

— Мое полное имя — Хосе Мария Хайме Тринидад [16] «Trinidad» по-испански означает «троица». , — признался я.

— В таком случае, Либерти, Троица, до скорой встречи, — попрощался с нами Смит.

Когда его фигура растворилась в сумерках, Монтсе взглянула на меня с улыбкой, словно ждала неодобрительных замечаний. Но вокруг нас начинала сгущаться ночная тьма, и я заботился лишь о том, как поскорее выбраться оттуда.

Юнио сообщил, что приедет в академию в половине пятого. За двадцать минут до наступления условленного часа секретарь Оларра, дворецкий Фонтана и представитель «изгнанников» сеньор Фабрегас учредили комитет по встрече, который чуть позже пополнили их супруги и мы с Монтсе. Обсудив, как следует обращаться к принцу, присутствующие пришли к выводу, что, поскольку он не является представителем королевского рода, лучше называть его просто «ваше превосходительство». Юнио появился в сопровождении букиниста Тассо и своего шофера Габора, оказавшегося молодым блондином богатырского сложения, венгром по происхождению. Оларра встретил принца возгласом:

— Ваше превосходительство! Верить! Подчиняться! Сражаться [17] Лозунг итальянских фашистов. !

На лице принца не дрогнул ни один мускул. Ему вполне подходил девиз, вышитый на его черной рубашке под эмблемой с изображением черепа и кинжала: «Chi se ne frega» — «Кому какое дело». Радости от столь экстравагантного приветствия он не выразил. Потом Оларра узнал одну из наград, висевших на груди Юнио.

— Эта награда… эта награда… — пробормотал секретарь, заикаясь, и не смог окончить фразы.

— Это крест Святого Фердинанда. Я сражался на стороне войск Кейпо де Льяно на малагском фронте, там меня ранили, — произнес Юнио.

— Герой! Герой! — кричал Оларра, словно видел перед собой не человека, а сущее чудо.

После обмена дежурными любезностями, среди которых не было недостатка в поцелуях руки и «римских приветствиях» [18] Имеется в виду фашистское приветствие в виде поднятой вверх руки. , начался осмотр академии. Оларра, взявший на себя роль чичероне, рассказал Юнио о ее истории со дня основания до настоящего момента, а мне, поскольку я был архитектором, выпала честь показать ему часовню Браманте, несомненно, самую ценную часть академии. Должен признаться, я постарался воспользоваться ситуацией, чтобы привлечь внимание Монтсе и продемонстрировать ей свои обширные познания в архитектуре. Но мое ярое рвение быть полезным не вызвало всеобщего восхищения.

— В центре здания находится округлое помещение, воздвигнутое над открытой пропастью в скале, на которой, согласно христианским источникам, распяли святого Петра. Помещение, в свою очередь, окружает колоннада, образованная семнадцатью дорическими колоннами. Купол со светильником — самая выдающаяся архитектурная находка ансамбля, — изложил я.

— Хосе Мария, здесь же не университет, — упрекнул меня секретарь с недовольным выражением лица.

— Существует ли какая-нибудь особая причина, по которой здание возведено в форме круга? — спросил принц.

— Конечно, существует. Эта идея позаимствована от толосов — древнеримских храмов, в основании которых лежит круг: их строили не с практической целью, а чтобы увековечить память. В эпоху Возрождения круглое здание символизировало мир и одновременно — идеальное государство Платона.

— Очень интересно.

Потом Оларра снова взял инициативу в свои руки и подробно рассказал принцу о фресках в виде люнетов работы Помаранчо; они были расположены в нижней галерее внутреннего дворика, построенного в эпоху Возрождения, и представляли сцены из жизни святого Франциска.

— А теперь мне бы хотелось узнать о происхождении купленной мною книги. Уверяю вас, это истинный раритет, — произнес принц, давая понять, что осмотр здания окончен.

— Когда и как книга попала в академию — установить невозможно, но, вероятнее всего, она досталась нам в наследство от монастыря, — снова заговорил Оларра. — В первые годы существования Общества Иисуса, образованного в 1541 году, сюда приезжало много монахов, впоследствии присоединившихся к ордену, — таких как святой Франциск Ксаверий. Быть может, ее привез с собой какой-нибудь иезуит или францисканец. Кто знает? Мне стыдно в этом признаться, но до появления сеньориты Монтсеррат в библиотеке царил настоящий хаос. Так что даже я сам не подозревал, что в нашем распоряжении имеется такая книга. Если бы я знал о ее существовании и значении, то не позволил бы продать подобное сокровище.

— Монтсе всегда дружила с книгами, — вмешался в беседу сеньор Фабрегас. — Еще будучи маленькой, она предпочитала чтение играм с подружками. А если ее спрашивали, кем она хочет стать, когда вырастет, она отвечала: «Библиотекарем, чтобы прочесть все книги на свете».

— Папа, пожалуйста! — перебила Монтсе, и по голосу ее стало понятно, что ей неловко.

Именно в библиотеке Монтсе превратилась из второстепенного персонажа в главную героиню. С ее лица исчезли эмоции, и она начала рассказывать спокойно, ровным тоном, демонстрируя, что здесь — ее владения. Эта безупречная тактика одновременно привлекла внимание Юнио и доставила удовольствие ее отцу. Через пять минут сеньор Фабрегас взял меня под руку и сказал, что лучше оставить Монтсе наедине с гостями, дабы она могла без помех показать им библиотеку. И я понял, что он совсем не против, чтобы между его дочерью и принцем установились романтические отношения. Прежде чем уйти, я взглянул на них обоих и, несмотря на то что Монтсе по-прежнему выглядела спокойной, понял: между нею и Юнио происходит нечто важное. Да, насколько слаб человек! Ведь Монтсе знала, что под обликом сказочного принца могла таиться черная душа, и все равно поддалась чарам и оказалась неспособна отличить свои грезы от реальности. Я даже испугался, что она забудет об уговоре с господином Смитом, о своей роли Маты Хари. То же самое происходило и с Юнио: казалось, ему не важно, что Монтсе стоит ниже его на социальной лестнице, а внешность ее не слишком соответствует эстетическим канонам арийской расы. Впрочем, он тоже под них не подпадал. Но закон влечения между людьми и заключается в способности пренебречь любыми условностями, свидетельствуя о том, что, когда настает момент истины, идеология всегда отступает на второй план.

Между тем мое внимание привлек шофер принца, ожидавший хозяина во внутреннем дворике. С тех пор прошло много лет, но я по-прежнему вижу перед собой юного Габора, и он представляется мне воином Священного отряда фиванской армии: они сражались по двое и всегда были готовы отдать жизнь за товарища. Я слышал, что между ними существовала тесная эмоциональная связь и даже возникали гомосексуальные отношения. Не исключено, что именно такие чувства связывали Юнио и Габора. Мои подозрения на этот счет так и не подтвердились; не думаю, что Монтсе была со мной согласна (говорят, женщины обладают особым чутьем и способны понять, гетеросексуален мужчина или нет), однако привязанность Юнио к Габору выходила за рамки товарищества. Они были безгранично преданы друг другу и в нужный момент могли защитить свой союз. Если одному из них приходилось говорить о другом, он делал это очень осторожно и с благоговением, бдительно охраняя его интересы. Именно так и произошло в тот вечер, когда я попытался выудить у Габора информацию о принце. Он стал запинаться и разыгрывать из себя скромного шофера, который возит своего хозяина и ждет его в машине, пока тот занимается делами. Но это была деланная скромность; своим поведением он просто учтиво давал мне понять, что у меня нет права вмешиваться в дела, меня не касавшиеся.