Владимир Марченко - Растёрзанные желания

– «Откуда у людей такие деньжищи? – спрашивают друг у друга селяне, работавшие когда-то механизаторами и доярками. В колхозном саду новый хозяин. Выкорчёвываются старые яблони и сажаются новые, растут плантации ягодников и кустарниковых. Дисциплина и порядок удивляют. За пьянство на рабочем месте – увольнение, за воровство – наказание суровое. Счастливчики, получившие работу, регулярно несут в семьи зарплату. Это радует и вселяет надежду на то, что не придётся стоять на базаре, торгуя импортным шмутьём. Начальник «Плёсов» привлекает молодых, отправляет на курсы, строит жильё. Его уважают и боятся. Прозрачные глаза, бледное неулыбчивое лицо; – мальчик, совсем мальчик, а в голове держит всю бухгалтерию, помнит каждого по имени отчеству. Не повышает голоса, а речь чистая и правильная.

Валя Лебедева привычно протыкает кусочки маринованного мяса острым шампуром. Одервенели руки. Кастрюля ночевала в холодильной камере. Трещит костёр, выплёвывая искры. Свистят тревожно птицы. Девушка спешит. Скоро проснутся усталые отдыхающие, пойдут в бар за пивом и коньяком. И всё будет так, как было вчера, позавчера.

Скоро месяц девушка «фарширует» маринованное мясо шампурами, жарит его, снимает, взвешивает и подаёт, требуя чеки, которые тоже накалывает на шампур. Не снимать нельзя. Почему? Потому что, как сказал пожилой рябой армянин, дядя Боря, отделывавший столовую: «Где шашлык, там вино, где вино, там разговор, где разговор, там спор, а где спор, там обида, а в руках глупца острый шампур».

– Завтра я тебе травку привезу для шашлыка. Специи наши, из Армении. Пачку соли держи при себе. Если возникнет пламя, посыпай. Смотри как. Вкусный шашлык получается на косточках. Вырезай рёбра. Отбивай. Ладно. Скажу повару, пусть составит калькуляцию. Можно делать отбивное мясо на решётке. Привезу тебе и решётку. Покажу.

Валя придерживает мясо вилкой, как показал дядя Боря, сбрасывает в глубокую миску. Случается, что наглецы хватают шпажки, не оплатив. Валя не плачет. Привыкла. Ходит по территории, по берегу озера, собирает кованные из толстой проволки шпаги. Для особых лиц есть шампуры из белого металла. А проверяющих много. Каждую неделю приезжают. Особенно много проверяют по пятницам.

С удовольствием уплетают шашлык, отбивные котлетки на решётке. Но больше всего, им нравится мясо на косточках, шашлык по – карски. Вале кажется, что мир наполовину состоит из проверяющих. Прибывают из райцентра, из города, и даже из Барнаула. Похваливая жареное мясо, изредка спрашивают санитарную книжку, но никто не приносит оплаченные чеки. Была одна тётка, которая старалась всучить мелочь. Валя поняла, что это подлая провокация. Деньги не взяла.

– Где у вас стоит кассовый аппарат? – ехидно вопросила дама.

– В баре, где вы кушали, – ответила Лебедева. – Блюда отпускаю по оплаченным чекам. Там висит меню, выход продукции и стоимость.

Замдиректора в припадке радости после отъезда комиссии, обещал построить прилавок, чтобы не толкались, не лезли к мангалу, но только вчера привезли доски. Они лежат большой, пахнущей живицей кучей, между соснами. Дядя Петя Мазницын, хромая протезом, шкурил со сторожем столбы. Она бы помогла. Как только приливает затишье на берег, крошит холодное мясо. Её тонкие пальчики удаляют жилы, срезают плёнки. Убраны в пакет кости. Их разрешили забирать домой. Каждый вечер Валька с попуткой едет в деревню, а рано утром бежит по тайге, стараясь пораньше занять рабочее место. Персонал привозят, но только к восьми часам. А Валя старается начать работать, как можно раньше, когда отдыхающие, страдая головами, бредут похмелиться. С остервенением пьют пиво, чтобы погасить пожар в отравленном желудке. Этот пожар бушует неугасимым пламенем каждое утро. Лебедева – главный пожарный, главный лекарь.

Она знает, что шашлык должен мариноваться в растворе уксуса с разными специями, с луком. Проходили в училище. Но уксус она почти не льёт, а добавляет аскорбинку. От уксуса мясо быстро ужаривается, становится твёрдым и не вкусным. Дядя Петя замариновал две банки мяса. В одной, как требовала технология, был уксус и всё необходимое, а в другой – специи, соль и лук, перекрученный на мясорубке, но без уксуса.

– Попробуй, – подавал ей кусочек мяса, снятого с длинного шампура. – А теперь вот с этого. Какое мясо вкусней? То-то. Твой шашлык должны запомнить на всю жизнь. Любую работу делай так, чтобы не стыдиться потом. – Пожилой дядька опекает её, подсказывает, как хитрить, взвешивая порции, куда прятать излишки мяса и уносить домой, чтобы подкормить двух младших братьев.

– Дядя Петя, что вы такое говорите. Я, не могу.

– Дурочка из переулочка. Хозяйства у вас нет. Мальчишкам расти надо. Мать, небось, их лапшой кормит и картошкой. Когда ещё пришлёт отец деньги. Надо форму купить, учебники. Мешочек подвяжешь покрепче. Но не холодное мясо. Усекла? – Пётр Иванович Мазницын оглядывал худую мальчишескую фигуру девушки, хмыкал, качал большой бритой головой. – Ну, надень эту «сбрую» для вида что ли. Хоть бы ваты подложила. Из старого матраца не дёргай. Грязь там одна. Из аптечки возьми на кухне. …Нам не важно. Что дальше, что за платьем, важно, что глазами можно пощупать. Очередь будет длиннее, а чаевые – больше

Дядя Боря – армянин научил её, как держать в мангале нужную температуру, как следить, переворачивая шампуры, чтобы мясо не слишком зажаривалось и не горело.

– Ты что-то совсем ничего не ешь? Ходи в столовую. Кожа и кости. Из зарплаты всеравно высчитывают за питание, – сказал завхоз.

– Петр Иванович, это же не моё. Как есть чужое?

– Вот ты какая. Говорю, что высчитает начальник, глупенькая. Не украдёшь, не проживёшь. Голова твоя садовая. Святая простота. Да-а-а…

– Я картошку пеку в мангале.

Костёр из больших поленьев, составленных почти вертикально, догорал. Валя бросилась к нему, чтобы положить очередную порцию дров. Огнём должен заниматься сторож базы отдыха, но он, и завхоз добротно выпили. Дядя Петя вышел из бара, сказал: «Седня, доча, день счастья», ушёл топить баню.

Валя ополоснула руки в кастрюле, вытерла о фартук, так как полотенце, которое вчера получила, куда-то делось. Над соснами, что чернеют на противоположном берегу, давно выкатился слепящий блин. Алая гладь воды остекленела. Лишь изредка поверхность большого озера ломают расходящиеся круги.

Шиферный навес сколотили недавно, принялся завхоз из обрезков стены мастерить. Дождь не мочит ни отдыхающих, ни мангал. Над ним – раструб и труба. Она жарит мясо в тепле. Отдыхающие, загрузившись в баре, располагаются за столиками с бутылками и тарелками, приходят к ней с оплаченными чеками и развязно требуют своё, в любую погоду. Вкопали ещё ряд столов, поставили бочку и кегу с пивом рядом с мангалом.