Али Смит - Случайно

Амбер выпрямилась спиной к скамье, откинула волосы от лица.

— Мне надо следить за временем, — сказала она.

— Да, но они показывают неправильное время, — сказал Магнус.

— Это по-твоему, — отвечала она. И с этими словами опустила руку с часами туда, вниз. То, что происходит потом, отключает его от реальности.

В такие минуты время останавливается.

После они сидят на траве или на скамейке. Мимо идут люди. Амбер со всеми здоровается. В ответ все тоже с ней здороваются, словно старые знакомые. И улыбаются. Они — деревенщина. Магнус не сказал Амбер, что у них в семье их называют так. Ева никогда не высмеивает деревенских, и Майкл тоже — при Амбер.

— Смотри, какие у них длиннющие тени, — замечает Амбер, когда мимо проезжают два велосипедиста. Она машет им рукой. Те машут в ответ. Магнус смотрит на причудливо изломанные тени, которые отбрасывают их вздернутые руки на асфальт.

— Люди всего лишь тени, — говорит Магнус.

— Ну ты-то не тень, на хер, — сказала Амбер. — А если тень — то любишь иметь меня до чертиков, хотя и я всего лишь тень, не больше.

Он испугался, что обидел ее. Но по виду не скажешь. Напротив, как обычно с Амбер, тебя в самое сердце поражает ее особый, нетривиальный взгляд на вещи. Это придает ему смелости.

— До сих пор среди бела дня вдруг темнеет, — говорит Магнус.

— Правда? — спрашивает Амбер. И задумывается. — Сопротивление зрения, — говорит она. — Ты видел нечто невероятно мрачное, и это до сих пор влияет на твое зрение, хотя ты больше не видишь сам очаг возбуждения.

— Как это? — спросил Магнус.

— Так бывает, если долго смотреть на что-то очень яркое, — сказала она. — Слушай, а ты, пожалуй, глуповат для мальчика-зайчика.

Магнус выпрямляется. (Ситуация = возможно, стемнеет, возможно, нет.)

Мимо идет старушка.

— Здравствуйте! Как ваши дела? Ну и жара, да? — говорит Амбер.

— Да, жара не то слово, — отвечала старушка. — Ревень засох. И лук-порей. И герань тоже. Даже газон засох. Это все жара. Ты — славная девочка, очень славная, часто ходишь в церковь, день за днем, вот и его с собой приводишь. Это прекрасно.

— А-а, так это не я — он меня заставляет, — говорит Амбер. — Знаете, он ведь святой.

— Ты славный мальчик, да, славный, — говорит старушка Магнусу. — Не каждый парнишка будет вот так ходить на каникулах в церковь, день за днем, тратить на это свободное время. Ты будешь кому-то отличным мужем, да.

— А где сегодня ваш муж? — спросила Амбер.

— О, мой муженек давно умер, дорогая, — говорит старушка. — Был у меня муж, шестьдесят лет с ним прожили, и все было хорошо, не жалуюсь, но он умер.

Амбер ждет, пока старушка отойдет на достаточное расстояние по раскаленной дороге, и только тогда поворачивается к Магнусу.

— Точно, это все жара, — шепчет ему на ухо.

Амбер = ангел, хотя, возможно, и не совсем такой, каким она впервые предстала перед Магнусом, в пятне яркого света у них в ванной, когда он стоял, пошатываясь, на краю ванны.

Она подхватила его, когда он спрыгнул. Помогла устоять на ногах. Потом усадила на краешек ванной. Посмотрела на свисавший вниз рукав рубашки, другим рукавом привязанной к балке. Потом расстегнула шорты и уселась на унитаз. И пописала. А что, ангелы писают? Он отвернулся в сторону и зажмурился. Как она громко. Он открыл глаза, она уже застегивала пуговицы.

— Ты такой воспитанный, — сказала она.

И нажала на спуск.

— Знаешь, тебе не помешала бы ванная, — продолжала она.

Она отвернула краны. Вода сразу полилась из душа.

— Вставай-ка, — сказала она.

Она расстегнула пуговицу на его ширинке.

— Ты откуда вылез? Из реки?

Она знала все. Он повернулся к ней спиной и стянул с себя мокрые джинсы. Ступил на пол из мокрого кома. Потом сел в ванную, снова к ней спиной. Она спустила душ пониже. Стала поливать его. Потом намылила ему спину, грудь, шею, потом опустила руки под воду, мягко прошлась вокруг его яичек, по члену. Он испытал жгучий стыд, когда она это делала.

Она покрутила краны и смыла с него пену водой потеплее. Потом намылила ему голову, смыла мыло. И выключила воду. Он поднялся. Дрожа как осиновый лист. Она протянула ему полотенце. Пока он вытирался, повернувшись к ней спиной, она встала на край ванны, потянулась вверх и отвязала рубашку от балки. И спрыгнула вниз. Она так легко двигалась. Потом она понюхала рубашку, свернула в охапку и, засунув в его же джинсы, вручила ему большой влажный узел.

— Может, есть что почище? — спросила она.

Когда дверь его комнаты открылась и он вышел в коридор, чистовымытый, в чистой одежде, она сидела на верхней ступеньке, поджидая его, — а он хотел лишь проверить, там она или, как он подозревал, это лишь плод его больного воображения.

По телевизору все взахлеб говорят о смерти сыновей Саддама. Американцы убили их пару дней назад в перестрелке. По телевизору все показывают и показывают снимки, сделанные сразу после расстрела. А вслед за ними — снимки после того, как американцы их побрили, чтобы придать им более нормальный вид, чтобы они стали больше похожи на самих себя. Эти снимки должны были доказать, что они и правда его сыновья.

— Это переломный момент, — говорили дикторы. — Теперь у этой войны переломан хребет, все будет кончено через считанные недели.

Магнус смотрит на экран, на лица убитых. Они были тиранами = палачами, насильниками, стояли за массовыми и всякого рода убийствами. Тело среднестатистического человека содержит около ста миллиардов нейронов. Человек = такая клетка, которая делится на два, потом на четыре и так далее. Всё — лишь частный случай умножения и деления.

По телевизору говорят без остановки. После обсуждения этих смертей говорят о популярности правительства, выясненного в ходе телефонного голосования, организованного каналом, потом идет репортаж о современном политическом состоянии средней Англии, об изменении настроений в обществе после этих событий. Вообще через слово повторяется «средний». Поддержка со стороны среднего класса. Отсутствие средних территорий. А теперь — к другим новостям: усиление волнений на Среднем Востоке. Магнус думает о средней части Амбер: ее талии, животе, о низе живота, о запахе, что возникает во время их любви, — запахе воска пополам с ароматом подогретых фруктов, а их поцелуи отдают морской горечью.

— …так что любой заправский хиппи из «свингующих 60-х» станет радостно уверять вас, что и в свои шестьдесят вы выглядите супер, — тараторила женщина в студии, — потому что люди в возрасте, который прежде называли средним, теперь выглядят неправдоподобно молодо!

На экране появляется фотография Мика Джаггера. Титр: Свингующие 60-е.

Магнус нетерпеливо ерзает на диване. Встает, жмет кнопку на пульте. Телевизор послушно выключается. Но комната продолжает так же мерцать вокруг.