Дорис Лессинг - Любовь, опять любовь

Слово за слово, Сара дошла до завтрашнего представления и предсказала ошеломляющее воздействие музыки в сочетании с действием. И тут выяснилось, что вечером Бенджамин улетает в Лондон, то есть не сможет увидеть «Жюли Вэрон». Он утешил ее тем, что посетит вечернюю репетицию, но Сара объяснила, что репетиция техническая, они лишь пройдутся по ролям.

— Значит, вам не суждено увидеть пьесу…

По выражению лица Бенджамина можно было заключить, что, в отличие от Сары, он не воспринимает этого как катастрофу. Он даже пошутил, что полностью доверяет профессионалам, но Сара не засмеялась. В сознании у нее забрезжило понимание того, что она рассматривает события с иной точки зрения. Тут она заметила на противоположной стороне площади Жана-Пьера, идущего на службу. Она извинилась, попросила Бенджамина подождать, сославшись на крайнюю необходимость встречи с представителем французской стороны. Быстро пройдя по сухой пыли под пиниями и платанами, сквозь оглушительный перезвон цикад, она догнала Жана — Пьера и заявила ему, что и речи не может быть о том, что американский спонсор не будет присутствовать на представлении. Сара умоляла француза придумать что-нибудь, чтобы задержать Бенджамина. Затем она быстро, энергично зашагала в гостиницу, так как подошло время разбудить Стивена.

На балконе красовался юный бог: сознающий свою силу, сияющий загорелой плотью, сверкающий темными волосами, Билл стоял среди олеандров, наблюдая за Сарой и ожидая, когда она его заметит. По воле случая она заметила его лишь в последний момент, лишь слегка махнув юноше рукою в знак приветствия. Его рука, поднятая в ее сторону как бы для благословения, бессильно обвисла. Он искренне обиделся.

Сара вошла в свой номер, позвонила Стивену. Он только что проснулся и предложил ей подняться к нему. Она поднялась в его номер. Стивен направился в ванную, а Сара опустилась на маленький пухлый пуфик, обитый домотканым кретоном, в тон старомодным обоям в цветочек, и заказала кофе. Чувствовала она себя легко и свободно, заботы остались в другой стране — в царстве ночи.

Подойдя к наивным веселеньким оконным занавесям, она глянула вниз. Билл с Молли уже сидели за столиком, напротив них — Салли и Ричард. Ей захотелось туда, к ним. Идущий мимо осветитель Сэнди остановился возле Билла, что — то ему сказал и вручил что-то похожее на фотоснимок. Билл рассмеялся громко и раскатисто, смехом, который сам себя хвалит. Никогда не узнать Саре, что там, на развеселившем Билла фото, не понять, почему он так развеселился, но состояние ее подсказывает: никогда не забыть ей этой сцены за столиками. Генри прошагал мимо столиков, поприветствовал собравшихся и направился к музею Жюли Вэрон, на другую сторону площади, к небольшой боковой улочке. Накануне вечером он говорил, что собирается посетить музей. Из лавчонки вышли Бенджамин и Жан-Пьер, направились за Генри. Стивен вышел из ванной, подошел к Саре, остановился рядом, глядя вниз. На Молли, разумеется. Сара и Стивен стояли рядом, наблюдали, как Билл и Молли придуривались, устроив потешную баталию за обладание оставленным Сэнди клочком бумаги.

— Жестоко, — произнес Стивен с ожесточенным бесстрастием.

— Было бы жестоко, если б не было банально, — поправила его Сара.

— Жестоко, — повторил Стивен. — Однако мне начхать на нашу милую Молли.

с чувством продекламировала Сара.

— Римская лирика? Но Молли мне не отказывала. Я у нее и не просил ничего. Не отважился. Мне и без нее забот хватает. Ночью, когда не спалось, я чуть было стихи не взялся сочинять.

Сара решила не сообщать Стивену, что процитированные только что вирши родились в ее пылающей голове в то же время, тою же злосчастной ночью.

Не то муниципальная служба, не то администрация кафе выбрала этот момент, чтобы вскрыть жестянку с консервированной музыкой, грянувшей из кроны зонтичной пинии к явному неудовольствию цикад. Музыка трубадурского периода творчества Жюли, иначе говоря — любовные песни. Каждая молекула тела Сары завибрировала в резонанс.

— Захватывает, — вздохнул Стивен. — Поглощает.

— Музыка — источник вдохновения любви.

— Пища любви.

Пары и группы двинулись через площадь к музею Жюли. В их числе Молли и Билл, Ричард и Салли; Генри тоже оказался среди них. Он разговаривал с Жаном-Пьером. А Бенджамин? Сара объяснила Стивену, насколько важно задержать Бенджамина хотя бы на одно представление, но Стивен не видел оснований задерживать американца против его воли.

— Да нет же, не против воли. Вы не понимаете, Стивен. Вас, богатых дядюшек, надо поддерживать в подогретом состоянии, ибо нужны вы все время и приходится думать о будущем.

Они спустились вниз, вышли наружу, в жаркое утро, в вонь и аромат южного городка, в уличный шум, в музыку Жюли. Шагали энергично, смеялись, чтобы себя подбодрить. Так, смеясь, пересекли площадь, глядя навстречу приближающимся Генри и Бенджамину. Под платаном стояли Билл и Молли.

Стивен остановился, как будто у него внезапно отказали ноги. Выглядел он далеко не лучшим образом, не только жалко, но и как-то по-дурацки нелепо. Сара с трудом верила, что крепкий мужчина может так опуститься в столь короткий срок. И мучили ее опасения, что сама она выглядит ненамного лучше.

Она бережно взяла его под руку, подтолкнула, повела.

— «И боги глупеют, впадая в любовь», — процитировал Стивен.

— Кто? Я пас. Но вот вам: «Того, кто любит, не сдержать».

— Байрон, — сразу отозвался он.

— «Порыв любви, как ангел или птица, как чудо иль несдержанная страсть», — весьма сдержанным голосом проговорила Сара, пристально всматриваясь в Бенджамина и в сдерживающего шаг, чтобы не забегать вперед, Генри.

— Браунинг, — определил Стивен.

— Верно, Браунинг.

— «И пуще всего избегай жестокого безумия любви, меда цветов ядовитых и всех безмерных бед»… Но это далеко не мой случай.

— А чей же? — Билл и Молли все ближе. Сара засмеялась. — А когда мой любимый вернется… — произнесла она насмешливо и глянула на Стивена, ожидая от него продолжения.

— Даром что невесом его шаг, — продолжил он пасмурным тоном.

— Мое сердце услышит, забьется…

Генри и Бенджамин стояли перед ними, слушали.

Стивен:

— Даром что и не сердце, а прах…

Сара:

— Прах мой это услышит, забьется…

Подошли Билл и Молли. Теперь на Стивена и Сару смотрели четверо. Билл выглядел школьником-хулиганом, и как школьник на уроке он проворчал неохотно: