Павел Вадимов - Лупетта

Дурных предчувствий не было. Врач уверял, что исключает «нехороший диагноз» и берет анализ «просто для очистки совести». Но сказать, что я был спокоен, нельзя. Да что скрывать, я был взвинчен не на шутку, протискиваясь на свободное сиденье в салоне нещадно забрызгавшей меня при торможении «газели». Хорошо еще места хватило. Привычное сонное царство утренней маршрутки было под завязку набито пассажирами. Дама бальзаковского возраста напротив, таранившая меня на каждом красном светофоре, сладко посапывала, то и дело сглатывая слюну. Ее убойно накрашенная соседка безуспешно боролась со сном с помощью карманного издания Коэльо. Еще одна ранняя пташка, сидевшая у окна в образе всклокоченного студента, заразительно зевала, демонстрируя окружающим результаты отрицательного воздействия курения на здоровые зубы. И только шофер, как заправский байдарочник, бойко лавировал между летящими скалами фур.

Всех разбудил пронзительный свист. Точнее, сначала водитель резко вывернул руль и ударил по тормозам и только затем профессионально присвистнул. По-видимому, все произошло прямо на его глазах, но перед нами открылся лишь финал трагедии. Ничего особенного, обычное дорожное происшествие, каких случается с десяток на дню. Ну дура бабка, ну сунулась на дорогу вне зоны перехода, ну сбило, ну насмерть, эка невидаль. Жаль, конечно, но сразу видно, что помочь уже ничем нельзя. Хорошо хоть не мучилась. Я окинул взглядом безрадостную мизансцену и снова погрузился в себя. Но реакция соседей резко вернула меня к действительности. Резко — это еще слабо сказано.

Понятно, что они проснулись. Понятно, что печальное происшествие разбудило их любопытство. Но что это было за любопытство! Бальзаковская дама, еще недавно сопевшая в объятиях Морфея, чуть не расплющила нос о стекло, словно стараясь запомнить каждую деталь увиденного. Напудренное лицо ее соседки стало похоже на морду голодного шакала, почуявшего падаль. Чтобы улучшить обзор, она привстала с сиденья, насколько позволила маршрутка, и — я видел! — жадно раздувала ноздри, напрочь забыв о своей белой книжечке, упавшей в коричневую жижу под сиденьем. А студент лихорадочно полез в карман за мобильным и тут же затараторил, захлебываясь от восторга: «Прикинь, я, похоже, опоздаю на пару, тут такая пробка, старуху на две полосы размазало, прикинь, кровищи до дури!»

Вспоминая сейчас эту историю, я не вижу в ней ничего экстраординарного. Все мы наверняка наблюдали подобные сцены не раз и не два. Смерть — это всегда очень интересно, не правда ли? Особенно когда это смерть другого. Такую смерть интересно видеть, такую смерть интересно слышать, о такой смерти интересно читать.

Возможно, в свое время я и сам бы походил на одного из стервятников, хищно вылупившихся на разбрызганные по асфальту мозги. Но тогда, тогда мне стало страшно не по себе. Хотелось выпрыгнуть из маршрутки и припустить со всех ног. Не важно куда, лишь бы подальше от этих глаз. Наверное, всему виной был мой невроз. Или просто в этот момент я впервые почувствовал себя тем, другим?

Болит спина. Особенно когда чихаешь. В позвоночник так отдает, что хоть на стенку лезь. Раньше я как- то не страдал от чиха, когда простужался. Чего тут страдать-то? Чихаешь себе и чихай на здоровье. Главное, всегда иметь платок под рукой. А теперь боюсь... Смешно сказать: боюсь чихать! Как только начинает в носу свербеть, я сразу взмаливаюсь маленькому сопливому божку всех чихов: ну пожалуйста, ну прошу тебя, маленький, что тебе стоит, может на этот раз обойдемся, а? Бывает же такое, сначала кажется, что вот-вот, с секунды на секунду, уже все, морщишься, щуришься, ощериваешься. Но вдруг — раз! — и отпустило. Фальстарт. Ложная тревога. Словно и не было ничего. Но он вредный. Вредный маленький божок предательски дует в ноздрю, и чих отстреливает дежурную пулеметную ленту в спине по полной программе.

Я чихаю вторые сутки напролет, включая тот день, когда я так глупо шмякнулся спиной об лед, но довез, благополучно довез весь тираж до офиса «Симатты», секретарша встретила меня гортанным «конничива», совсем ояпонилась, даже глазки как- то сузились, стала похожа на покойного советского телеобозревателя Цветова, который по мере пребывания в Стране восходящего солнца мутировал в стопроцентного, нет, к сожалению, господин Искандеров в данный момент отсутствует, он на встрече с губернатором, будьте здоровы, готовится официальный визит, мне тоже придется общаться, видите, усиленно штудирую грамматику, что, простите, да вы не волнуйтесь, он мне передал, что вы должны приехать, позвольте взглянуть, чудесно, просто чудесно, какая красота, великолепный вышел альманах, ведь правда, будьте здоровы, еще раз будьте здоровы, да вы, я вижу, простужены, может, чаю, у нас есть настоящий гье-куро, в связи с выходом альманаха могу даже угостить усу-тя, это что-то особенное, поверьте мне на слово, вы, кстати, знаете, у них там нет черного чая, я сперва даже не поверила, один зеленый, представляете, но когда распробовала, ничего другого уже пить не могу, зеленый чай очень полезный, и при простуде, кстати, помогает, господин Искандеров большой знаток японского чая, он говорит, что важно не то, как приготовлен чай, а то, как его пьешь, а вот этот вообще удивительный, сен-ча, он конечно, не такой элитный, но зато самый оригинальный, с ароматом рыбы, легким, еле заметным, я даже сначала подумала, что мне померещилось, а потом оказалось, так и надо, нет, вы только представьте, чай и вдруг с ароматом рыбы, ну где вас еще таким угостят, попробуйте, не стесняйтесь, у меня как раз заварен, а я пока журнальчики пересчитаю, ну как, я же говорила, правда, ой, как вы неудачно чихнули, сильно обрызгались, вот возьмите салфетки, что, простите, ах деньги, да-да, мне оставили, сейчас только досчитаю журнальчики, да, все отлично, минуточку, вот здесь надо расписаться, спасибо, или, как надо говорить, амигато, нет, э-э-э, вспомнила, аригато, будьте здоровы, надо же, как вы расчихались, надо беречь себя, да, и с наступающим вас!

С наступающим чем ? Наступающим отчаянием? Наступающим безумием? Наступающим мартобрем? Я не знаю, что мне делать с этим конвертом. Нет, вариантов, конечно, море. Бомжам, к примеру, раздать или там детским домам. Не в камин же бросать, в самом деле, к тому же у меня и камина-то никакого нет. Вот, придумал с чем поздравлять — с наступающим чихом... А... а... а... АПЧХИ!!!

Ну вот представьте, выводят человека на эшафот. За ним — зловещая тень гильотины, перед ним — охочая до крови толпа. Колени обреченного трясутся, губы дрожат. Грозный голос торжественно возвещает: «Ваше последнее слово, подсудимый!» И в этот момент, вместо того чтобы отречься, покаяться, проклясть, разразиться площадной бранью, забиться в слюнявой истерике наконец, герой дня с параноидальной дотошностью начинает читать обалдевшей публике... ну, скажем, доклад о гильотине как орудии возмездия, причем с мельчайшими подробностями, вплоть до тошнотворных деталей. Слушатели узнают увлекательную историю изобретения доктора Жозефа Гильотена, который по праву гордился тем, что его детище — одно из самых гуманных средств казни, ведь тяжелое и острое лезвие полностью отсекает голову всего за одну пятидесятую долю секунды! Далее следует дотошное описание устройства механической машины смерти, анализ производительности, исчерпывающая статистика 17 тысяч ее жертв с отсылками к истории Французской революции, вся правда о том, как долго живет обезглавленное тело, и многое, многое другое... Ну разве бывает такое, скажите на милость? Вот и я так думаю.