Борис Виан - Уничтожим всех уродов. Женщинам не понять

— Прибавь еще газу, — говорит Ричи.

Пуля попадает в правую стойку ветрового стекла. Раздается слащавая музыка. Это мой братец включил радио.

— Давай, — кричит он, — скорее. Об остальном не думай.

Я жму изо всех сил. Шины визжат. Мы отыгрываем шесть метров.

Поворот направо. Словно смерч, мы проносимся через поселок. Снова поворот. Мостик. Мне удается догнать Уолкотта. Я жму еще, и вот я уже поравнялся с его машиной. Я иду по левую сторону. Он явно дрейфит. Ричи делает два выстрела, и я иду на абордаж как раз перед мостом. Его машина ударяется о парапет, переворачивается в воздухе и буквально разлетается на куски. Затем раздается взрыв, загорается бензобак. Славно сработано.

Эти подробности мне рассказывает Ричи, пока я пытаюсь вывести нашу машину из этого чертова виража. Я задеваю пилон… Машину изрядно покачивает, но она продолжает ехать. Наконец я могу отпустить педаль газа.

— Едем дальше по этой дороге, — говорит мне Ричи. — У меня есть приятель, который живет чуть дальше, он может приютить нас на несколько дней.

Сколько же у него приятелей…

Я еще никогда в жизни не был так счастлив физически, как в ту минуту, когда, оказавшись у приятеля Ричи, залез под теплый душ, и у меня есть мыло, полотенце… Кроме того, меня поджидают мужские одежды.

В конце концов я прихожу к выводу, что в женском я выгляжу, как красный вуалехвост, а это очень тоскливо, особенно когда речь идет о таком симпатичном парне, как я. Я стою намыленный с ног до головы, когда дверь в ванную открывается.

— Не бойся! — говорит мне голос Ричи. — Это я.

— А я уже хотел было по привычке спрятаться.

— Я позвонил папе, — заявляет Ричи.

Хм… а я бы никогда не решился.

— Что ты ему сказал?

— Все… — отвечает мой братец.

— Ну и что?

— Он сказал мне, что мы изрядные идиоты.

— Он не ошибся.

Я сразу начинаю важничать. Как замечательно иметь неглупого папашу.

— Он попробует устроить нас в полицию на должность инспекторов, — добавляет Ричи — Или следователями к окружному прокурору. Это один из его больших дружков. И поскольку дело связано с наркотиками, это будет для него хорошей рекламой. А для нас — отмазкой за все, что мы учинили.

— Очень хорошо, — говорю я.

— Мама просила отругать тебя как следует, — продолжает Ричи.

— Она тоже права.

У нас отличные родители. Если бы и Донне удалось выпутаться, я был бы совершенно счастлив. Нет… Еще ведь Джон Пейн… Бедняга Джон. Это наша вина. Но он славно провел время, прежде чем умереть.

— Ты попросил его все уладить как можно быстрее?

— Он перезвонит нам через десять минут.

— Больше он ничего не сказал?

— А! Да… он спросил меня, как так получилось, что ты оставил десять тысяч долларов на рулевом управлении. Только что приходил механик и принес их ему.

У меня просто челюсть отвисает от удивления.

— Есть еще порядочные люди… — говорю я.

— Он дал ему пять сотен в качестве вознаграждения, — продолжает Ричи, — и надеется, что ты ничего не будешь иметь против.

— A By Чанг?

— Его предупредили, — говорит Ричи — Папу, я хочу сказать. С By все в порядке, и наши родители знали, что весь этот газетный шум был устроен для того, чтобы заманить Луизу Уолкотт в ловушку.

— Отлично! — восклицаю я. — Так значит, история, которую выдумал этот негодяй Дрисколл, оказалась правдой!..

По правде говоря, мне, наверное, следовало бы предупредить вас с самого начала, что мой папа заработал себе состояние на продаже спирта тем беднягам, которые испытывали сильную жажду во время сухого закона, что, по моему разумению, было чисто филантропической акцией. Затем он стал шефом полиции Чикаго — тоже неплохое местечко для зарабатывания денег. А теперь вышел в отставку в Вашингтоне. Таким образом, защитников у него — хоть отбавляй.

Так-то вот.

— Славно мы поработали, — говорю я Ричи.

— Еще бы! Папа еще сказал, что из-за какой-то ерунды мы сорвали целую операцию. Полиция следила за Луизой в течение нескольких месяцев, а теперь она уже ничего не скажет. Но так как мы уничтожили разом почти всю банду, они не очень на нас сердиты, но как дешево-то мы отделались!..

Хм! Не будем об этом.

— Все? — спрашиваю я.

— Все.

— Принеси мне телефон.

Ричи приносит. Я набираю номер Гаи.

— Алло?

— Алло, Гая?

Я узнал ее голос.

— Фрэнк Дикон. Бери машину и приезжай.

— Куда? — интересуется она.

— К Бену Кирби. Знаешь? У меня есть то, что тебе нужно.

Я вешаю трубку и начинаю массировать мышцы и сочленения. Я весь в синяках и ушибах, а лицо припухло во всех местах сразу. Гая, должно быть, в трансе, так как у нее больше нет этой гадости для укола. Быстренько примчится. Ей надо минут двадцать, не больше.

Ричи тоже приводит себя в порядок, он весь залеплен пластырем.

— Ричи! Ты в силах задать ей взбучку?

— Кому?

— Этой дряни, Гае.

— Хм… я скорее шаркну перед ней ножкой.

— Ладно. Одно другому не мешает, — заключаю я.

Мы продолжаем массировать и зализывать раны, и ровно через двадцать минут к дому подъезжает машина.

— Привет, — говорит Гая, появляясь в дверях. — Они у тебя?

— Разве так входят к людям в дом? Иди, сначала поцелуй нас, моя милая.

Она в сильном возбуждении, ей явно не по себе. Полагаю, что лекарство, которое я ей приготовил, гораздо эффективнее.

— Закрой дверь, Ричи.

Он выполняет мою просьбу.

— Раздевайся, Гая, — продолжаю я, и так как она не подчиняется, хватаю ее за что попало и срываю с нее одежду.

Ричи приходит на помощь.

— А теперь — под душ.

Мы отводим ее в ванную и ставим под сильную струю воды. Поверьте, под душем эта девочка еще красивее, чем на воздухе.

— Ты не более наркоманка, чем я, — говорю я. — Тебе захотелось поиграть во взрослые игры. Ничего не выйдет. Что тебе нужно, так это маленькая водная процедура.

После чего я отправляю ее в кровать хорошим шлепком по заднице. Она теряет самообладание и принимается бурно рыдать.

Я задергиваю шторы, так как настает момент ее немного утешить.

Впрочем, история подходит к концу.

Перечитывая свои записи, я прихожу к выводу, что вам, пожалуй, и в голову не придет, что их автор получил кое-какое образование. Словарный запас? Нет. По-моему, это скорее из-за отсутствия латинских цитат. Вначале я очень старался, но теперь вижу, что увлекся повествованием, и хотя я изрядно работал над слогом в первых главах, далее естественное выражение моих мыслей все же взяло верх.

Ничего не поделаешь. Но теперь я хочу перейти к моральной стороне всех этих дел.

Главное, как вы понимаете, — быть честным. Мне смешно, когда рассуждают о благородстве, но все, что я сделал, было честно и правильно.

И еще, надо, конечно, уважать семейные связи. Мой брат с моей подачи отведал всего понемногу. И плохого, и хорошего… мы все делили по-братски. Рука об руку.