Григорий Ряжский - Нет кармана у Бога

Оказалось, есть разница. Очень даже есть. И вот она. Случилось то, чего не должно было произойти. По крайней мере, сегодня. Это я про тогда.

Она поднялась с дивана, подошла ближе и вытянула мою книгу. Примерно из выставочной середины. Удивлённо пролистнула. И поинтересовалась:

— Митя, а для чего вы держите в доме эту бессмыслицу? Кому хватило ума притащить сюда подобную чушь? — Я неопределённо пожал плечами, напряжённо прикидывая, куда увести разговор. И что будет потом, в глобальном смысле вещей. — Она сунула том обратно. — Это же бульварщина чистой воды, чтиво для примитивных. — Она улыбнулась, и снова хорошо, искренне, с милой сдержанностью, но задержав интонацию лёгкого порицания в голосе. И уточнила: — Надеюсь, не вы же сами читаете всё это убожество? И не ваши дети? У вас дети есть, кстати? Страшно хочу познакомиться.

Именно так меня решила озадачить, как сделала бы своя, родная душа, назначенная всеми без исключения близким дому человеком. И я решился, лихорадочно соображая, как сделать так, чтобы пронесло. А если не удастся, то хотя бы оставить её до завтра, потому что такую мощную галку не проставить нельзя, если даже и не соединю с ней судьбу. Ну, очень хороша, ну ужасно нравится, подлюка. И ответил, собравшись с духом:

— Нет, сам не читаю, Илоночка. И детям не рекомендую, правда, по другой причине. А вообще я их пишу, эти книги. Бург — это я, Дмитрий Бург, извините. И это действительно мои романы. И до сегодняшнего дня пока ещё никто не называл их убогими. Скорей наоборот. А вот вы, я уверен, ни одной моей книжки не прочитали. Угадал? — Она растерянно кивнула и посмотрела на дверь, ведущую из кабинета в коридор. Получилось симптоматично. А я продолжил на волне внятного, но сдержанного негодования: — Мне жаль. Искренне жаль. И я не хочу, чтобы мы с вами завершили наше общение на такой неверной ноте. Знаете, что я предлагаю? — Она хлопала глазами без диоптрий, чувствовалось, что она, как и я, лихорадочно ищет выхода из идиотской ситуации. Ищет, но не находит. — Я предлагаю вам остаться до утра и прочитать за это время роман, который я вам предложу. Мой роман. А завтра утром вы сможете вынести свой вердикт насчёт того, чушь это или же это совершенно не так. — Я ждал её ответа и в это время чувствовал, как меня начинает потряхивать изнутри, как поднимается рваная волна отчуждения от этой искусствоведши в брезентовых пожарных штанах и в эту же скорбную минуту во мне начинают бороться уже две противоположные эмоции: «за» лысую и «против».

В паху всё ещё призывно гудело далёким паровозом, но постепенно стало отпускать. Теперь всё зависело от неё. Свои полшага навстречу лично я сделал. Дальше — её ход.

Она его и совершила. Озираясь на всякий случай, медленно попятилась на выход, бормоча по пути довольно нечленораздельно:

— Нет-нет, спасибо… Я-а-а… как-нибудь потом… спасибо… не надо до утра… не надо… мне идти пора… в другой раз, пожалуй… в другой… — Это когда она уже, прихватив диоровские окуляры, с невероятной ловкостью утягивала башмаки красными шнурками. Уже в дверях выдавила прощальную, совершенно не получившуюся улыбку и пробубнила: — Я позвоню… позвоню… — И исчезла навсегда…

Вот такой печальный сюжет. Потом, через время уже, мне показалось, что он неплохо перерабатывается в полновесную историю с редкостным человеческим наполнением, увлекательно отслеживаемой страстью и трагическим отчаянием, которое к тому же радикально усиливается нетипичным отсутствием в сюжете чьей-либо смерти. И, наконец, с мощным культурным фоном, который достойно добавляет движения сюжету сам по себе. Надо лишь подровнять некоторые детали и расставить нужные акценты. Скажем, вполне можно замутить примерно так.

Она — та, кто она есть, практически без изменений. Я — тоже остаюсь самим собой в целом и главном. То есть не я, конечно, извиняюсь, а мой будущий герой, но человек столь же талантливый и бескомпромиссный. Однако имеются силы, заинтересованные недодать герою заслуженной славы, принизить его заслуги и тем самым вытащить на поверхность его вечных конкурентов. Естественно, бездарей. Короче, задача — очернить. Обрубить талант и вывести его с поля конкуренции, остановив высочайшие тиражи. Для этого в дом к нему подсылается обольстительная разведчица в обманных очочках без диоптрий, с броской псевдоинтеллигентной внешностью, за которой скрывается опытная сучка, а по сути, продажная проститутка, чтобы, поохав про «Бубновый валет», барочный ампир и модерн начала века, втереться в доверие и выкрасть идею очередного романа. И зарегистрировать эту самую идею в авторском обществе от своего имени. Затем, дождавшись выпуска готовой книги настоящим автором, устроить громкий скандал, развенчав мнимые таланты так называемого «писателя», предъявив тому встречный миллионный иск и обвинив в краже сюжета. Всё продумано, и всё, казалось бы, должно получиться. Кроме одного. Злоумышленники не учли главного. Они не знали про слабость героя, вернее, про сильную его сторону, а ещё точнее, про его интересную особенность. Так вот, наш положительный герой является тайным садомазохистом с повышенно развитой интуицией, и потому направленный против него умысел был раскрыт им в первые минуты появления в доме нанятой врагами лысой проститутки с красными шнурками в ботинках. И теперь он отлично подготовлен к возможному развитию событий. Во-первых, видеокамера фиксирует сам момент кражи из его стола заранее подложенного с этой целью краткого содержания будущего произведения. А во-вторых и главных, мощная раскрутка всей этой истории, включая громкий судебный процесс, активное привлечение к событию средств массовой информации, сочувствие друзей и открытая ненависть врагов доставляют герою такое невероятное физиологическое наслаждение — в прямом, садомазохистском смысле, какого ему не удавалось достигнуть ещё ни разу за время всей своей оригинальной практики. И за это он великодушно прощает недругов, выйдя, конечно же, победителем из этой истории. Более того, он даже готов вновь подставиться, лишь бы снова оказаться в шкуре столь жгуче мучающегося персонажа. Даже несмотря на заранее известный финал. Потому что он настоящий писатель и остро творческая личность. То, чего не случится, доварит его талантливая голова. Ура! Двойная победа — моя и моего героя! Всё!

Нет, забылся, не всё, снова прошу простить. Герой некоторым манером отъехал от моего образа, в несколько сомнительную сторону, которая не планировалась мной загодя. Согласитесь, сама по себе идея садомазо возникла в ходе сочинительства и пришлась очень по делу, весьма кстати, однако это обстоятельство резко переключило повествовательный рубильник в противоположном от меня направлении. То есть я просто хочу сказать, что я там — это не я, чтобы не было сомнений. Это она там — вполне себе она, сучка культурная. А так всё остальное — по уму, всё, кажется, сошлось. И ещё. Говорят, деньги портят человека, потому что тогда он хочет ещё и счастья? Не верьте! Счастье у меня было и есть, я им обзавёлся раньше денег. И будет оно со мной до тех пор, пока я буду оперативно создавать прекрасные сюжеты, такие как этот. На века. Так что за эту часть я спокоен. И покажите, как пройти к кассе. Привет всем, ваш Митя Бург!