Николь Краусс - Хроники любви
- Название:Хроники любви
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Астрель, Corpus
- Год:2011
- Город:Москва
- ISBN:978-5-271-34422-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Николь Краусс - Хроники любви краткое содержание
«Хроники любви» — второй и самый известный на сегодняшний день роман Николь Краусс. Книга была переведена более чем на тридцать пять языков и стала международным бестселлером.
Лео Гурски доживает свои дни в Америке. Он болен и стар, однако помнит каждое мгновение из прошлого, будто все это случилось с ним только вчера: шестьдесят лет назад в Польше, в городке, где он родился, Лео написал книгу и посвятил ее девочке, в которую был влюблен. Их разлучила война, и все эти годы Лео считал, что его рукопись — «Хроники любви» — безвозвратно потеряна, пока однажды не получил ее по почте. Между тем четырнадцатилетняя Альма, названная в честь героини «Хроник», отправляется на поиски автора загадочной книги, которая когда-то изменила жизнь ее матери. Пути главных героев неизбежно пересекаются в этой захватывающей истории о любви и одиночестве.
Одноименный фильм по книге снимает известный мексиканский кинорежиссер Альфонсо Куарон.
Хроники любви - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Горькая шутка пришла мне в голову. Слова подвели меня. Так что? Я сжал страницы в руке, боясь, что это лишь игра воображения, что я опущу взгляд — и они окажутся пустыми.
Я пошел на кухню. На столе стоял просевший в середине пирог. Леди и джентльмены. Мы собрались здесь, чтобы почтить таинство жизни. Что? Нет, кидать камни нельзя. Только цветы. Или деньги.
Я смахнул яичную скорлупу, сдул сахар со стула и сел за стол. Снаружи мой верный голубь ворковал и бил крыльями по стеклу. Наверное, стоило дать ему имя. Почему бы и нет, я же так старался давать имена множеству вещей, гораздо менее реальных, чем он. Я попытался придумать такое имя, которое было бы приятно произносить. Я огляделся. Мой взгляд упал на меню китайской закусочной с едой навынос. Меню не менялось годами. «Знаменитая кантонская, сычуаньская и хунаньская кухня мистера Тонга». Я постучал по стеклу. Голубь улетел. «До свидания, мистер Тонг».
Чтобы дочитать, мне потребовался почти весь день. Воспоминания обступили меня. Зрение затуманилось, было трудно сосредоточиться. Я подумал: мне это мерещится. Я отодвинул стул и встал. Я подумал: мазлтов, [54] Поздравляю! (идиш)
Гурски, ты окончательно рехнулся. Я полил растение в горшке. Чтобы потерять, надо иметь. А? С каких это пор ты стал придираться к деталям? Иметь, не иметь! Послушай себя! Ты сделал из своих неудач профессию. Ты чемпион среди неудачников. Так что? Где доказательство, что она когда-то у тебя была? Где доказательство, что она должна была быть твоей?
Я наполнил раковину мыльной водой и вымыл грязную посуду. И с каждой кастрюлей, или противнем, или ложкой, которые я убирал на место, я убирал и эту невыносимую мысль, пока моя кухня и мой разум не пришли в относительно нормальное состояние. Так что?
Шломо Вассерман стал Игнасио да Сильвой. Герой, которого я называл Дуддельзаком, теперь был Родригесом. Фейнгольд оказался де Биедмой. Слоним стал Буэнос-Айресом, а место Минска занял город, о котором я никогда не слышал. Это было почти смешно. Но. Я не смеялся.
Я изучил почерк на свертке. Записки там не было. Поверьте мне: я проверил раз пять или шесть. Обратного адреса не было. Я бы допросил Бруно, если бы думал, что он может что-то рассказать. Если приходит пакет, консьерж оставляет его на столе в вестибюле. Нет сомнения, что Бруно увидел его и взял. Это целое событие, когда одному из нас приходит пакет, который не влезает в почтовый ящик. Если я не ошибаюсь, в последний раз такое случилось два года назад. Бруно заказал собачий ошейник с шипами. Нужно, наверное, добавить, что незадолго до этого он притащил в дом собаку. Маленькое теплое существо, которое можно было любить. Он назвал ее Биби. Я слышал, как он зовет: «Ко мне, Биби, ко мне!» Но. Биби никогда его не слушалась. Как-то раз он отвел ее на собачью площадку. Кто-то позвал свою собаку: «Вамос, [55] Пойдем (исп.).
Чико!», и Биби помчалась к тому пуэрториканцу. «Ко мне, Биби, ко мне!» — закричал Бруно, но все было без толку. Он сменил тактику. «Вамос, Биби!» — завопил он во все горло. И — подумать только! — Биби прибежала к нему. Она лаяла ночи напролет и гадила на пол, но он любил ее.
Однажды Бруно снова привел ее на собачью площадку. Она веселилась, гадила и фыркала, а Бруно смотрел на нее с гордостью. Открыли калитку, чтобы впустить ирландского сеттера. Биби поглядела вверх. Не успел Бруно понять, что случилось, как она пулей выскочила из калитки и скрылась на улице. Он попытался догнать ее. «Беги!» — сказал он себе. Он прекрасно помнил, как надо бежать, но тело ему не подчинялось. С первых же шагов ноги его стали заплетаться и слабеть. «Вамос, Биби!» — закричал он. И что? Никто не появился. В час, когда ему была так нужна помощь, когда он повалился на тротуар, а Биби предала его, потому что была тем, чем она была — всего лишь животным, я был дома и стучал на своей пишущей машинке. Он пришел опустошенный. В тот вечер мы пошли на собачью площадку, чтобы подождать ее. «Она вернется», — сказал я. Но. Она так и не вернулась. Это было два года назад, а он все еще ждет.
Я пытался понять, в чем тут смысл. Если подумать, я всегда пытался. Так и на могиле моей можно написать: «Лео Гурски. Он пытался понять смысл».
Настала ночь, а я по-прежнему был в смятении. Я не ел весь день. Я позвонил мистеру Тонгу. В китайскую закусочную, а не птице. Через двадцать минут у меня уже был мой весенний ролл. Я включил радио. Там призывали сделать пожертвования. Взамен выдавали вантуз с логотипом радиостанции.
Есть вещи, которые мне трудно описать. И все же я продолжаю упорствовать, как последний осел. Однажды Бруно спустился ко мне и увидел меня за кухонным столом перед пишущей машинкой. «Опять та же штука?» Наушники его сползли и лежали полунимбом на затылке. Я разминал суставы над паром, идущим от чашки чая. «Вылитый Владимир Горовиц», — заметил он по пути к холодильнику. Наклонившись, он стал копаться в нем, как будто что-то искал. Я вставил новую страницу в машинку. Он повернулся, дверь холодильника осталась открыта; над губой у него были белые усы от молока. «Продолжайте, маэстро», — сказал он, потом надел наушники и прошаркал к двери, по дороге включив свет над столом. Я смотрел, как раскачивается полоска света от лампы, и слышал голос Молли Блум, [56] Молли Блум — героиня романа Д. Джойса «Улисс».
разрывающий ему уши: «Поцелуй не сравнить ни с чем, проникает в самую душу долгий горячий», [57] Джойс Д. Улисс. М., «Республика», 1993. С. 517.
теперь Бруно слушает только ее, не жалея магнитофонную пленку.
Снова и снова перечитывал я книгу, которую написал молодым. Это было так давно. Двадцать лет. Я был наивен и влюблен. Разбухшее сердце и голова такая же. Я думал, я все могу! Как же это странно — вспоминать об этом теперь, когда я уже сделал все, что собирался сделать.
Я думал: как же книга выжила? Насколько я знал, единственный экземпляр погиб во время наводнения. Это если не считать отрывков, отосланных мною в Америку с письмами девушке, которую я любил. Я не мог не послать ей лучшие страницы. Но. Это было лишь несколько отрывков. А тут у меня в руках была практически вся книга! Почему-то на английском! С испанскими именами! Это не укладывалось в голове.
Я сидел шиву [58] «Шива» на иврите означает «семь». Согласно еврейской традиции, ближайшие родственники покойного в знак траура не выходят семь дней из дома и сидят на низких стульях.
за Исаака и, пока молился, пытался понять. Один в своей квартире, со страницами на коленях. Ночь стала днем — стала ночью — стала днем. Я заснул и проснулся. Но. Я не приблизился к разгадке тайны. Такова уж моя жизнь: я был слесарем по замкам. Я мог открыть любую дверь в городе. И при этом я не мог открыть ничего из того, что хотел открыть.
Интервал:
Закладка: