Владимир Орлов - Лягушки

Под историей Каменной Бабы в буклете шла информация о Падающей Башне. Сразу же вспомнился вагонно-ресторанный официант и его слова, высказанные вроде бы в раздражении: "Она за Плотиной. Во владении Турищевых". Конечно, конечно. Один из Турищевых, ещё не породнившихся с Шереметевыми, и основывал в Синежтуре заводы. Особо интересных для Ковригина сведений в буклете не было. Одна лишь строчка порадовала: "…построена из подпятного кирпича". То есть глину для кирпичей Башни, добавляя в раствор яичный белок, разминали ступнями. А напомнила Ковригину синежтурская башня (на снимке) определенно-знакомое. Но не Пизанскую башню, нет. А колокольню Николо-Перервинского монастыря, в какой позавчера не допустила Ковригина сретенская "Кружка". Судить же о перервинской колокольне, возвращенной реставраторами из гражданского состояния в состояние духовно-эстетическое, Ковригин мог по ТВ-сюжету и фотографиям в последнем выпуске "Памятников Москвы". Московское барокко. Синежтурская башня была лет на тридцать моложе перервинской, но следовала московской традиции. Совсем рядом с перервинской колокольней в те же годы (при царевне Софье Алексеевне) были поставлены уже упомянутые Патриаршьи кельи, и в них на стене попугай, усевшись на крепкую лозу, поклевывал виноградины. Не залетал ли попугай и в Синежтур? Вспомнилась сейчас же Ковригину и Соликамская башня со схожим массивным основанием верхнего объёма. Но эта башня в его соображениях оказалась сейчас лишней. В гостиничном буклете ни о каком попугае упоминаний не было. Зато сообщалось о завершении Падающей башни, это был не крест, а молниеотвод-флюгер с водяным драконцем о шести лапах. Стало быть, на гранитном пьедестале гвоздём выцарапывали героя местных легенд.

"Завтра разберёмся!" — заверил себя Ковригин. В нем возбуждался азарт искателя.

"А ведь придётся сейчас тащиться в "Лягушки", — подумал Ковригин. — Если, конечно, не обнаружится достойных заведений поблизости".

Ковригин изучил последнюю страничку буклета с планом центральных улиц. Были рекомендованы приветливые кафе, бар и два ресторана при отеле "Блюдце", раньше там пыхтела, дымила, щи варила Фабрика-кухня, устремлённая в высоты общепитательных пристрастий едоков-коммунаров. Все заведения при отеле звались "Блюдцами", но с разными каёмками и каёмочками — с золотой, с голубой, с оранжевой. И даже с клюквенной. Однако в темени и в ливень, да ещё и не зная ночных и вечерних синежтурских нравов и тем более — капканов, разыскивать блюдца с каёмочками Ковригину не захотелось. Хотя он не был трусом и приключения любил. И шикарный, по словам буклета, ресторан "Ваше императорское величество", в народе — "Империал", стало быть, и с шикарными ценами, Ковригина не притянул. "Пусть он останется для меня пока загадочным", — решил Ковригин.

Оставались "Лягушки" и ресторан при гостинице. Кстати, о "Лягушках" в буклете было сказано вскользь и с как бы адресованной бывалому человеку ухмылкой стыдливости — мол, и такие бастарды у нас имеются, а коли вам присуща неразборчивость вкусов, кулинарных в частности, то и зайдите туда. Естественно, гостиничный ресторан был расписан в буклете кистями рублёвско-шоссейного художника Фикуса и приравнен к парижскому "Максиму".

Не хотелось Ковригину мокнуть, но где-то на сценической площадке вот-вот должен был закончиться (а может, уже и закончился) антрепризный спектакль по пьесе Стоппарда, и Звезда театра и кино Натали Свиридова с не менее звездным окружением могла позволить себе расслабиться после трудов праведных и расположиться за накрытым уже столом двумя этажами ниже Ковригина, причём наверняка с пожелавшей посетить праздник искусств знатью и интеллектуальной элитой Синежтура. И Ковригин надел плащ.

Слава Богу, никаких фейс-контролей в Среднем Синежтуре не было. То есть в особо тусовочных или корпоративных ночных клубах и небось там, где пили на халяву, они, наверное, осуществлялись (раз в Лос-Анджелесе или в самом Таллинне, то и у нас, конечно). Но в "Лягушках" именно физиономией и одеждой Ковригина никто не озаботился. Каждый лишний гость был здесь хорош. "Понедельник, — поразмыслил Ковригин. — Оттого и народу не густо…" Но позже выяснилось: пустоты за столиками есть только в переднем, как бы разминочном зале, а в иных, менее просторных помещениях, — заинтересованная теснота, гвалт, запах горячих тел и нервно-игровое оживление.

Метрдотель указал Ковригину на столики с живописными видами, пожелал хорошего аппетита у водоёма с фонтаном и сообщил, что зал этот называется залом Тортиллы, а сама Тортилла сидит в центре фонтана и время от времени выпускает из себя струи воды. Ковригин не сразу смог выделить Тортиллу из прочих фигурок фонтана. Все они были золочёные, как девушки со снопами в Москве на Выставке Достижений. Ко всему прочему Ковригин отыскивал глазами золочёную черепаху. А когда фонтан по расписанию стал гейзером, Ковригин увидел, что струя извергается изо рта кукольной Рины Зелёной. Ни Буратино, ни Дуремар с сачком, ни лягушки в ластах в компанию к Рине Зелёной не были прикомандированы. А тихие струи полились из глоток четырех драконцев с тремя парами перепончатых лап у каждого. Флюгер башенный… И водоём у столика сразу же стал напоминать Ковригину синежтурское блюдце…

Однако к столу Ковригин был призван прежде всего требованиями желудка. В меню он сразу же исследовал цифры и соотнес их с московскими значениями. Они оказались терпимо-сносными. А вот наименования закусок, супов и горячих вторых блюд Ковригина озадачили. Во-первых, никакие лягушки, ни голые, ни в мундирах, ни жареные, ни отварные, ни копчёные, не предлагались. Во-вторых, в состав обещанного исторического юга Франции, видимо, добровольно вошла Бессарабия, или хотя бы Кишинёв с окрестностями, о чём Ковригин в суете жизни уследить не сумел. Францию Ковригин посещал. С кухней тамошней познакомился. Не сказать чтобы полюбил её. Показалась пресной. Но сыры, вина, изделия хлебопеков (где наши французские булки за 65 коп.?!) и кондитеров зауважал… А уж подплыл к столику официант в белой куртке, худой, горбоносый, смуглый. Ковригин поприветствовал его на французском и выразил одобрение внешности гарсона, тот, по мнению Ковригина (фальшивому), якобы имел сходство с президентом Николя Саркази.

— Чего? — удивился официант. — И я не Саркисян! Чуть что, сразу — Саркисян! А я не Саркисян! Вы по-русски-то хоть что-нибудь понимаете?

— Понимаю, — вздохнул Ковригин. — Очень много чего понимаю по-русски… Но не всё.

— Так что будем заказывать? — спросил официант. К утюженной куртке официанта была прибулавлена пластмассовая бляха — зелёная лягушка в белом круге.