Джеймс Олдридж - Правдивая история Лилли Стьюбек

Дэвлин приобрел подержанный мотоцикл с коляской, и нам нравилось смотреть ему вслед, когда он летел по улицам в седле старенького «BSA», вскинув голову и держа руки на руле, а коляска неслась рядом как бы сама по себе. Дэв управлял мотоциклом крайне небрежно, и мы каждый раз ждали, что руль вот-вот вырвется у него из рук и мотоцикл выкинет какой-нибудь фортель. Дэвлин вперивался в дорогу, но это отнюдь не означало, что он действительно видел повороты или препятствия. Тем не менее ездил Дэвлин благополучно, и, убежденный, что доберется до цели, и впрямь добирался.

До сих пор я не особенно много рассказывал о Дэве, который стал частым гостем на Мысу. До болезни Лилли он бывал там, по крайней мере, раз в неделю вечером и почти каждое воскресенье. Мы привыкли видеть Лилли в коляске, а Джекки на заднем сиденье мотоцикла, несущегося в Нуах. Лилли и в побитой коляске оставалась сама собой. Она казалась отрешенной, такой же далекой от Дэва, как дома или на улице. Однако что-то объединяло всех троих, и Лилли, подобно брату, с удовольствием отправлялась на эти прогулки. В отличие от нас она не боялась безнадежной и опасной небрежности Дэвлина за рулем, и это говорило о том, что она ему доверяла.

Дэвлина не было у Лилли в то воскресенье, когда она заболела, потому что он гостил у Джека Хейеса, птицеферма которого находилась в двадцати милях от нашего города; старина Джек был рационалистом, последователем Джозефа Мак-Кейба [36] Мак-Кейб Джозеф (1867–1955) — английский философ-рационалист. и сэра Джеймса Фрейзера [37] Фрейзер Джеймс Джонс (1854–1941) — английский ученый, исследователь истории религии. . Они с Дэвлином любили поспорить о первобытных племенах, которым Фрейзер посвятил свою «Золотую ветвь». Дэв считал, что первобытная община несет в себе черты утопии, которые он искал и нашел у Фрейзера. А Джек доказывал, что любая религия и ее обряды имеют в своей основе примитивный тотемизм, суеверия и социальное принуждение. Словом, Дэвлин пребывал в своей стихии, беседуя с товарищем в старой, крытой железом хижине, пропахшей грязными яйцами и птичьим кормом, и я не знаю, что было бы с Лилли, если бы он не философствовал в тот день, когда она металась в бреду. Как бы он поступил?

Прошла неделя, прежде чем Дэвлин решил переехать к Стьюбекам, и все это время люди, узнав о болезни Лилли, помогали ее матери и брату. У Лилли всегда были тайные доброхоты; обычно они передавали на Мыс кастрюли с едой или старую одежду, хотя поношенные блузки и платья, конечно, не могли избавить Стьюбеков от нищеты. В Сент-Элене было два благотворительных общества при разных церквах; некоторые женщины посещали Мыс (позднее я узнал от мамы, что их просила помочь Стьюбекам мисс Дэлглиш).

Однако никто в Сент-Элене не хотел жить со Стьюбеками под одной крышей; несмотря на перемены, Мыс по-прежнему считали у нас подозрительным местом. Да и Стьюбеки слыли «цыганами». Дороти Мэлоун переселилась бы на Мыс, если бы ей не запретили родители, — ведь мы сдавали выпускные экзамены. Пока Дэвлин не перебрался туда, мы с Дороти почти каждый день навещали миссис Стьюбек и делали все, что могли: топили печь, мыли посуду. Дороти ухаживала, как умела, за миссис Стьюбек, даже умывала ее и причесывала.

Дэвлин избавил нас от угрызений совести; через несколько дней после его переезда на Мыс Джекки возобновил занятия — Дэвлин уговорил мальчика посещать школу, пообещав отвозить его туда на мотоцикле. Неизвестно как, но Дэвлин, не повышая голоса, сумел убедить миссис Стьюбек одеваться по утрам; он не только готовил завтрак и обед, но еще стирал и убирался. Дэв оказался примерной домохозяйкой, хотя трудно было этого ожидать от такого вроде бы растяпы. Заботы о Стьюбеках полностью легли на его плечи, и с этих пор благотворительность кончилась, он освободил всех от прежних обязанностей. Никто не сомневался: раз уж Дэв взялся за дело, то доведет его до конца.

И я и Дороти расспрашивали теперь его о Лилли, ибо он знал о ней больше нас. А когда мы с Дороти звонили мисс Дэлглиш, она отвечала односложно:

— Лилли слаба и не может подойти к телефону. Если ей станет лучше, я сообщу. Не волнуйтесь, она ни в чем не нуждается.

— А как ее нога, мисс Дэлглиш? — интересовался я.

— Еще гноится, рана пока мокнет. Трудно сказать что-то определенное.

Вот и все, что нам удавалось выяснить. Но Дэв отличался репортерским упорством. Он расспрашивал о Лилли доктора Диксона и новую прислугу мисс Дэлглиш миссис Смит. Он не отставал от аптекаря, у которого покупались лекарства и вата. От Дэва мы знали, что Лилли до сих пор очень сильно больна, подавлена, целые дни лежит неподвижно на спине и ест только легкую пищу, что мисс Дэлглиш спит с ней в одной комнате и что Лилли совершенно безразлична ко всему.

Конечно, я беспокоился о Лилли, которая была моим другом, но еще больше меня беспокоили теперь экзамены, а когда они кончились, мне захотелось отдыхать, купаться около Мыса, и я лишь изредка вспоминал о Лилли, ненароком взглянув на дом Стьюбеков или услышав голос Джекки, купавшегося тут же. Мне казалось, что жизнь бесконечна, как австралийское лето, и в ней нет места смерти. Кроме того, это было мое последнее беззаботное лето, а вдобавок ко всему я влюбился в Норму Мильтон, которая занимала все мои мысли. Но когда Дэвлин позвал меня с берега, я догадался, что он хочет сказать мне что-то о Лилли; поэтому я бросил Норму и побежал к Стьюбекам.

— Можешь навестить Лилли в воскресенье, — сообщил Дэв. — Мисс Дэлглиш приглашает тебя и Дороти. Приходите вместе.

— А ты был у Лилли?

— Нет, мисс Дэлглиш не разрешила. Она очень упряма.

Это был самый сильный упрек, на который был способен Дэв, ибо по-настоящему он никогда никого не упрекал.

— Наверное, Лилли стало лучше, — предположил я.

— Она еще не встает, — ответил Дэвлин, — но самое страшное уже позади.

— Значит, ногу ей не отрежут?

— С ногой пока по-прежнему, Кит. Больше я ничего не знаю.

Вечером я позвонил Дороти, которая договорилась с мисс Дэлглиш, что мы придем в три часа дня.

— Она дала нам полчаса, Кит, но поговорить с Лилли по телефону не разрешила.

В три часа в воскресенье мы дернули за шнурок звонка, но ворота оказались открытыми. Мисс Дэлглиш, опиравшаяся на трость, уже поджидала нас у парадной двери. Чистый, веселый Тилли с лаем бросился нам навстречу.

— Добрый день, Дороти. Здравствуй, Кит, — поздоровалась мисс Дэлглиш. — Дай мне, пожалуйста, цветы, Дороти, я поставлю их в вазу.

Дороти принесла пышный букет, а я пришел с пустыми руками, потому что отказался взять корзинку с персиками, которую приготовила мама.

— У мисс Дэлглиш есть для Лилли все, что нужно, — сказал я. — И потом, не знаю, можно ли ей персики.