Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь

Залив 3…

…к райским кущам, навевающим мечты о приключениях пиратов, затопленных сокровищах и романтических пикниках, предполагает остановки в…

…пешком до первого водопада, низвергающегося в естественный бассейн, на дне которого поблескивают камни. А в нескольких метрах — старинный акведук, его полураз…

…в бухте Звездной россыпи: в ее прозрачных водах дно просматривается на глубину до…

…мелких, шустрых рыбок-марингас не боятся редких…..рыбы-сержанта, красивой особи средних размеров с желтосиними полосками…

…окрестных джунглях щебечут-заливаются воробьи, дрозды, ласточки, попугаи и даже туканы. Чуть поодаль сквозь листву виднеется пляж Летучей мыши, тенистый и укромный уголок…..пиратом Хуаном Лоренсо…

…открывается Пальмовая бухта, где изумрудная зелень вод удивительно совпадает с зеленым колоритом опоясывающей их тропической листвы, грань между водами и листвой стирается, как в сновидении, сливаются воедино прошлое и настоящее, небывалое и реальное, ужасное и возвышенное, правда и…

— Нидия, ты спишь?

— ….

— До завтра.

— Ты что-то сказала, Люси?

— Счастливая, так легко засыпаешь.

— Погаси свет, и сразу уснешь. Думай о приятном.

— Ты тоже.

— ….

— Но о чем же мне думать?

— О чем-нибудь приятном, из прочитанного.

— ….

— Ты меня слышишь?

— Да, только я не очень могла сосредоточиться на прочитанном.

— Думай, что будешь спать спокойно всю ночь, Люси.

— Буду думать об этом, Нидия.

— Как ты быстро вернулась.

— Она приняла успокоительное, но подействовало слишком сильно, она прямо засыпала, пока мы говорили.

— Эта женщина плохо кончит, Люси.

— Пожалуйста, не пугай меня.

— Вообще ее жалко, зачем выздоравливать, если этим не пользуешься?

— Сам дьявол поставил этого мужчину на ее пути, Нидия. Но если честно, еще я быстро вернулась из-за беспокойства, Кука должен позвонить с минуты на минуту.

— Боишься, что его поездка затянется, признайся.

— Боюсь, его уговорят там остаться.

— Если Кука задержится с возвращением, я побуду еще. Одна ты не останешься.

— ….

— Как ужасно жить в холодной стране. Ты уже не сможешь привыкнуть.

— В этом возрасте, уехать жить в Люцерн, да я умру в таком холоде. Пообвыкла здесь в жаре.

— В нашем возрасте это бесценно — место, где никогда не бывает зимы. Ты не представляешь, как я страдаю в Аргентине.

— Нидия, невероятно, столько людей прошло через мою жизнь, а осталась у меня одна лишь ты.

— Как тебе не стыдно! А твои два сына?

— Один живет с женой и десятью кошками за тысячи километров, а другой, того хуже, женат на карьере.

— Бог тебя накажет, Люси, за то, что ты вечно недовольна.

— Я единственное у Бога прошу: если есть тот свет, мне бы там не оказаться одной. Но после этой жизни ничего нет, к счастью.

— Ясно, что ничего нет. Лучше бы того света не было. Несправедливости хватает и на этом.

— Нидия, некоторым везет больше, или от судьбы никто не уйдет?

— Кому-то везет гораздо больше, и не потому, что они заслужили. Эмильсен никому зла не сделала, и что она получила в награду? Умерла в сорок восемь лет, дети даже недоучились, и вообще. Пойдем, прогуляемся, Люси?

— Ты что! У меня ноги подкашиваются, еле одолела лестницу, пока поднималась к соседке.

— Почему я не могу сидеть в четырех стенах? Только выйду и гораздо легче…

— Сегодня не можешь отвлечься от воспоминаний, да?

— Да, о том, как она, бедняжка, страдала перед смертью, и что было в клинике.

— От прогулок тебе полегче, правда?

— Почему так?

— Тогда пойдем, Нидия. Если Кука вздумает позвонить, перезвонит позже.

— Только надень туфли поудобнее.

— Нет, мне в любых больно.

— Захвачу жакет, вдруг посвежеет.

— Идем скорее, чем раньше выйдем, тем раньше вернемся.

— Не ной, Люси, тебе полезно подышать воздухом.

— На острове некуда было деться, приходилось вечером гулять.

— Тебе там очень понравилось, или второй раз не стоит ездить?

— Это для парочек, вечером некуда пойти, мне было скучно.

— Все говорят, там изумительно… так хочется поехать, правда. Съездим как-нибудь, Люси?

— Днем глаз не оторвать от такой божественной природы, но вечером нет света, представляешь, миленькое дело.

— По ее словам, там они были так счастливы.

— На отдыхе все очень обманчиво. Меня, чтобы разобраться в ее истории, больше интересовало, как шли дела здесь. А у нее одна песня — снова и снова рассказывать про остров.

— Сколько он ей не звонит?

— Давно.

— Бедная, жалко ее. Он больше не позвонит.

— Видишь, Нидия, всех этих охранников с оружием оплачивают частные лица. Здесь живут очень богатые люди, так что одной выходить вечером не страшно.

— Знаю. Служанка сказала: тут есть высокие военные чины. По-моему, она хотела втолковать мне именно это, только уж очень быстро говорит.

— Смотри, вон окно консультации, где свет.

— Звонка ждет.

— Может, уснула после успокоительного, с зажженным светом.

— ….

— Бедная Сильвия, сильно ее пробрало. Но ты права: сама себя иллюзиями тешит. Когда он заявился к ней домой в первый и единственный раз, уже было ясно — все очень не просто. Но о том дне она никак не хочет распространяться.

— Тебе ничего не удалось выведать?

— Кое-что. Не знаю, может, мне кажется, но она что-то недоговаривает о том дне.

— Люси, пока не забыла, кто этот парень, что дежурит теперь по ночам у входной двери в ее доме?

— Ночной охранник.

— Простой швейцар?

— Да, он уже несколько месяцев, а все никак форму не выдадут. Красивый мальчик, правда?

— Я сейчас, когда его увидала, подумала: что-то есть в его глазах, как у дружка соседки.

— Не обратила внимания.

— Люси, как ты могла не обратить внимания на глаза этого парня?

— Не знаю, наверное, в Рио столько красивых людей, что я уже привыкла.

— Такой грустный взгляд, бедный мальчик. И он проведет всю ночь, не сомкнув глаз, в думах, не знаю уж о чем. У него, видно, очень большое горе.

— Но соседка не говорила, что у него грустный взгляд, у ее дружка.

— Я подумала, что у него такой взгляд, как у этого бедного парня.

— Может, это не грусть, иногда длинные изогнутые ресницы создают такое впечатление….Видишь, в этом доме живет высокий военный чин, о нем тебе говорила служанка.

— Ни разу не видела ни одного военного в форме на этой улице.

— Нидия, и ни на какой другой улице, столько лет здесь живу, ни разу ни одного не видела.

— Может, они не любят, когда их видят в форме.

— Ну да, так люди не догадываются, кто они такие.

— Но здесь они хоть не такие душегубы, как в Аргентине, или тоже?

— Вроде не такие.

— Скажи, Люси, соседкин тип такой же толстый, как тот прохожий?