Мануэль Пуиг - Падает тропическая ночь

— Не мешай все в кучу, расскажи сначала про их поездку, а потом про свою.

— О той ночи мне больше ничего не известно. Они выпили по рюмочке, она очень беспокоилась — как же иначе! — заснет ли он, ведь несколько дней подряд он спал в другое время, но он все равно хотел, чтобы они легли около полуночи, и прекрасно заснул.

— А она?

— По-моему, тоже. Это оказалась единственная ночь, когда они спали вместе. А теперь подходим, наконец, к пикантной части.

— Он не хотел вставать на завтрак.

— Угадала. Проснулся воодушевленный, невероятно счастливый. Он же еще совсем не видел острова! План предполагался такой: пойти на пляж, взяв корзинку с едой, которую готовили в гостинице, пикник в сельве, ведь по воскресеньям в полдень официантов не бывает. Нам, когда мы ездили вдвоем, тоже дали воскресную корзинку.

— Вкусная еда?

— Да, два вида салатов, объедение, ломтики яблока с толченым орехом, и сока из яблока получается довольно много, это один салат, а другой — тертая морковь с дольками апельсина, очень типичное здесь сочетание. Никогда не думала, что морковь так хорошо сочетается с апельсином.

— Я видела рекламу в магазинах соков. Меня от одной мысли затошнило. Но обещаю, в следующий раз попробую.

— Мне из тропических плодов на вкус мало что нравится. Манго и чиримойя довольно противны.

— Ты никогда не любила пробовать диковинки. Заранее относишься к ним с предубеждением.

— Неправда, я раньше никогда не пробовала маракуйю, а теперь все ради этого сока отдам, если с сахаром. Ну вот, кроме салатов еще дают куски хорошо прожаренной курицы, хлеб и десерт.

— Но они встали к завтраку или нет?

— Он не хотел, его одолела жуткая лень, но у нее так сосало под ложечкой, что пришлось сказать откровенно — одной любовью она сыта не будет.

— Будил ее среди ночи?

— Ах, Нидия, такими подробностями она не делилась. Сказала, что, видимо, ему с ней очень сладко, в этом смысле, потому что каждый день, в ту единственную минуту, когда они пересекались в номере, случалось неизбежное. Но про ту ночь ничего не сказала, только что очень хорошо поспали и что он не хотел вставать.

— Люси, извини, ты обещала пикантное. Но в твоем рассказе ничего пикантного и в помине нет.

— Замолчи. Как я говорила, ей до смерти хотелось выпить немного кофе, и они, наконец, пришли в столовую на завтрак. И там же тебе выдают корзинку с сухим пайком.

— Но почему он не хотел вставать?

— Судя по тому, что случилось потом на пикнике, думаю, в то утро они не преминули взять свое до завтрака. Но подробностей она не сообщила. Вот, а в зале, на завтраке, была португалка, и соседка сочла себя обязанной пригласить ее пойти с ними. Всю неделю женщина составляла ей прекрасную компанию, ведь так неприятно искать, где пристроиться во время еды, вроде и одна не сядешь, и не полезешь, куда тебя не зовут. И они пошли втроем. День выдался великолепный, порой сильно припекало солнце, потом очень кстати набегали облака, много солнца ведь тоже трудно вынести. И они гуляли, пляжи кругом были пустынными, ведь почти все участники конгресса отправились в море на катере. Они-то, конечно, не поехали — ему уже хватило мореходства за все эти ночи. А португалка страдала морской болезнью. И они прошли вдоль вереницы маленьких пляжей; я их все видела, сначала один весь белый, другой со скалой, там особенно хорошо рассматривать дно в специальных очках. Что-то меня останавливало, не хотела я их надевать, Сильвия даже слегка обиделась, сказала, мол, глупость — лишать себя подобного зрелища. Так серьезно накинулась, чуть не накричала. И я ей благодарна, в общем, чтобы не создавать ненужного напряжения, я поборола страх и открыла глаза под водой. Красота сказочная! Это скалистое дно, такое разноцветное, а в солнечных бликах от волн рисуются картинки. Что-то неземное. А дальше уже идет сама сельва, и там так здорово в тени, можно сесть и перекусить, когда проголодаешься. В общем, они втроем вдоволь накупались в море, он заплыл довольно далеко, и она испугалась. Она ведь боязливая, есть у нее такая черта. А после купания они перекусили, девушки едва съели по пол корзинки, или того меньше, он смел свое, а заодно и недоеденное ими. И даже без всякого спиртного после еды он как-то весь переменился, принялся болтать без умолку. Уже в воде что-то произошло, просто когда он с ней забрался на скалу и пока они решали, нырять или не нырять, скалы высокие, метра на три или четыре выше, чем…

— Полезли в воду сразу после еды?

— Нет, до еды, он залез на скалы, и уже тогда появились признаки этой эйфории. Он готовился нырнуть, а португалка издали крикнула, чтобы он смело бросался в воду, мол, хочется увидеть эффектный фигурный прыжок. Он прямо зашелся от смеха. Наша соседка не понимала, чего он так хохочет, а он не хотел говорить. И под конец стал объяснять, что чувствует себя красавцем из кино, щеголяющим перед поклонницами. Она ответила, что признает себя поклонницей, но португалка — человек посторонний. А он заливался пуще прежнего.

— Почему?

— Об этом Сильвия его и спросила. А он все смеялся и смеялся. Она была рада видеть его таким довольным, но ее заинтриговал этот загадочный смех. И он сказал, что португалка время от времени поглядывала, куда не следует, когда он отвлекался и смотрел по сторонам. Но он все подмечал, следил за ней. Понимаешь, о чем я, нет? Португалка косилась на его ширинку.

— У мужских плавок ведь нет ширинки.

— Но бедная португалка мечтала увидеть… что под ширинкой, понятно тебе?

— Глаз оторвать не могла, бедняжка. Ну, а его-то что здесь так смешило?

— Что ни с того ни с сего он оказался этаким героем-любовником и, будучи в центре внимания, старался ходить прямее и втягивать живот.

— Как он смотрелся в плавках?

— Я, Нидия, ни разу его не видела, ни в плавках, ни без плавок. А после еды он поведал о ночных рыбалках, и как надо внимательно следить за морем, ведь буря может разыграться в любую минуту, но опытный моряк всегда чувствует ее, бури, приближение. Эти довольно утлые шхуны не могут устоять перед сильным штормом, следует идти к берегу, как только переменится ветер. Он говорил, что больше всего любит это — постоянно следить за дыханием моря, чутко прислушиваться к биению его сердца и угадывать перемены. Море порой вдруг становится бурным, сердце его яростно клокочет, без явной причины. И говорил, что иногда море напоминает женское тело, и надо уметь прислушаться к его ритму, чтобы любой ценой овладеть им, нет, он сказал другое, чтобы уметь предупреждать его капризы. И пока он говорил, португалка слушала его как завороженная, а соседка стала наблюдать, не смотрит ли та куда не надо. И один раз застукала ее на месте преступления. Тут Сильвия повела себя очень странно. Попросила извинить ее, мол, ей надо немного побыть одной, хочется пройтись, остаться наедине с мысля ми, те двое аж оторопели, а Сильвия ему подмигнула и убралась восвояси.