Юрий Андреев - Республика самбо

И когда после лекции Сергей и Кирилл, как на казнь, отправились отрабатывать задание по плаванию, остальные смотрели на них с сожалением. Но отступать было некуда, слишком мало уже оставалось времени. Они и их учитель Валька вернулись с плавания совершенно онемевшие, и, не раздеваясь, все вместе сразу же полезли под одеяло и дружно стучали там зубами, пока не согрелись.

В общем, второй холодный день отнял у самбистов массу энергии, обессилил их. Тотчас после ужина, отменив очередное заседание академии, на два часа раньше обычного они улеглись спать. Один лишь Кирилл, натянув на себя два пальто, остался работать над «Букварем» при последних бликах затухающего дня. Ложась спать, он потревожил Валентина, и тот спросил его сквозь сон:

— Ну, как там?

— Ветер перестал, зато все небо обложило тучами, как бы дождя не было.

— Дождь? Тогда, значит, занятий не будет, — пробормотал Валька.

Наступила мертвая тишина.

Природа, однако, решила не давать им ни сна, ни отдыха. Самбисты проснулись ночью, решив, что земля проваливается в тартарары. Страшный удар грома раздался как будто над самым сарайчиком; им показалось, что кто-то огромным тяжелым молотом стукнул по срубу, вгоняя его в землю. Затем раскат стал удаляться с таким треском, будто небо было из крепкого линолеума и его грубо, с озлоблением рвали пополам. За этим ударом последовало еще два, да таких, что самбисты определенно перекрестились бы, будь они верующими. И эти громы удалились с тем же треском, так же раздирая небо. Молний сначала не было, но затем, будто наверстывая упущенное, они засверкали целыми пучками.

— Да, теперь я понимаю ощущения жителей в последний день Помпеи, — начал было Сергей, но Антон крикнул:

— Мальчики! Покрышка! — распахнул дверь и бросился в темноту.

Все выскочили за ним, дверь хлопнулась о стенку. Быстро и сноровисто принялись они снимать шпагат с колышков и сворачивать огромное полотнище сразу с двух сторон, работая под холодными, поначалу редкими каплями дождя. Дождь становился все сильнее, и самбисты влетели назад промокшие и замерзшие. Переводя дыхание, полезли на нары.

— Таким образом, товарищи академики, — сказал Сергей официальным тоном, — природа предоставила нам все возможности… Господи прости! — он вздрогнул от совершенно выдающегося удара. — Итак, я продолжаю: все возможности ознакомиться с явлениями естественной жизни данного края в конце северного лета. Я предлагаю провести научную сессию на тему…

Но тема осталась неизвестной, он остановился, прислушиваясь, как и все, к грому: это был необыкновенный гром. Он начался где-то высоко-высоко, вероятно, на высоте нескольких километров, и теперь, нарастая, сопровождаемый эскортом молний, стремительно падал, раскалывая небо. Все сжались, было полное впечатление, будто на них летит с высоты ужасный обвал, и деться некуда, но, не долетев до сарайчика какую-нибудь сотню метров, разъяренный гром грянул — и сердца остановились: ничего страшней в жизни они не переживали. К переменчивому блеску молний добавился в щелях дверцы какой-то колеблющийся отсвет. Все поняли, что неподалеку загорелось дерево. А гром начал обратное восхождение кверху и гремел усталыми, затихающими раскатами, пока, едва слышный, не исчез в неимоверной вышине.

Забушевала гроза, струи воды били с силой пулеметных очередей, и неверный отблеск горящего дерева быстро прекратил свою игру. Судя по яростному шуму воды, полоса дождя шла широчайшим фронтом. Гром глухо и недовольно гремел уже в стороне. К плеску воды прибавились резкие щелчки — град.

— Итак, академик Смородинцев, какую тему вы имели нам предложить? — спросил Кирилл.

Но Сергей только вздохнул.

— Что касается меня, — сказал Женька, — то я больше на холме жить не намерен. И черт дернул меня, физика, поселиться в этом месте. Вам, неучам, конечно, непонятно, что наш пик естественно притягивает атмосферное электричество. Удивляюсь, как это молния не стукнула по домику. Ясно, что она летела к нам, да по дороге случайно споткнулась о дерево.

— Что я! Вот Женька предлагает тему, так это тема: «Почему надо селиться в болоте и жить по принципу «тепло и сыро», — подхватил Сергей.

— Ладно вам цапаться, — нехотя сказал Антон. — До чего же все это было похоже на бомбежку…

Все молчали. Дождь явно затихал, гром грохотал все глуше.

— Я совсем маленьким пацаном был: года два, не больше, а помню, как фашисты наш эшелон под Вязьмой бомбили, — продолжал Антон. — Потом лет до пяти, наверно, ничего не помню, а этот огонь, грохот, взрывы, крики на всю жизнь остались.

— Да, было… — Валька вздохнул.

— Эх, братцы, будет мир, все будет! — воскликнул Женька. — А нет…

— Под Вязьмой? У меня отца убили под Вязьмой, — непохожим на обычный, каким-то скучным голосом вдруг сказал Сергей. — Только позже, когда наступать уже стали. Хороший был батя. А я его не знаю. Есть только фотокарточки, там он молодой, немного постарше, чем я сейчас.

— А кто он был?

— Журналист. Мама говорит, талантливый был, веселый.

В наступившей тишине слышалось, как последние капли стучали по крыше.

— Сергей, я давно хочу тебя спросить, — решительно сказал Антон.

— Ну? — насторожился Сергей. — Классическая фраза влюбленных…

— Почему ты бываешь такой… ну, пижон? Почему иногда по дешевке распродаешься?

— А может, у меня кошелек пустой.

— Врешь! Кошелек полный. Я думаю, что полнее каждого из нас.

— Ну да?!

— Точно! И ловкость, и мгновенная реакция, и остроумие, и память — мне, например, плюнуть хочется, когда такое достижение природы и так бесхозяйственно разбазаривается.

— Не расту над собой? — проворчал Сергей, глубоко польщенный в глубине души оценкой Антона.

— Кривляешься?

— Ладно, перенесем на после, не все так просто, как вы с Кириллом думаете.

— Кончайте, хлопцы, психологию разводить, — перебил их Женька. — Спать пора.

Утром их снова встретил порывистый холодный ветер, над верхушками деревьев со скоростью экспресса неслись темные рваные облака, лес шумел и гнулся. Ветки и сено в яме для ковра лежали совершенно мокрые и почерневшие. Покрышку на них класть было нельзя. В ожидании лекции самбисты оделись потеплей.

В девять часов, как всегда, пришел Глеб.

— Сколько раз я говорил, что вы должны ждать меня в спортивной форме? — зло спросил он, не ответив на рапорт Женьки. — Опять по вашей милости терять нам время на переодевание!

— Слушай, Глеб! — возразил Женька. — Ведь вчера ты с утра назначил лекцию, мы так и думали, что…

— Думаю за вас я! — жестко отрезал Глеб.

— Солдаты! Фюрер думает за вас, умирайте спокойно, — глядя в небо, будто это и не он сказал, произнес Сергей.

Глеб бросил на него злобный взгляд, но связываться не стал.