Андраш Беркеши - Стать человеком

— И часто вам приходилось прибегать к обману? — спросил он уже с любопытством.

— Я не отношу себя к числу обманщиков, — ответила Марика, — но бывает, обстоятельства складываются так, что волей-неволей приходится лгать. Как это говорят? Прибегать ко лжи во спасение.

— Выходит, и честные люди лгут?

— Можно подумать, что вы всегда говорите правду.

— Значит, вы считаете, что я честный человек? А почему?

— Чувствую.

— Не люблю людей, которые руководствуются только чувствами. Человек не должен доверять своим чувствам. Чувствовать можно холод, тепло, вкус, запахи и многое другое. А честен человек или нет — нужно знать. Вот вы со мной едва знакомы и, следовательно, не можете знать, честен я или нет. Между прочим, сам я полагаю, что не таков.

Девушка молчала. Она впервые в жизни встретилась с человеком, который не считал себя честным. «Странный тип, — подумала она, — сначала не обращал на меня никакого внимания, а теперь вдруг разговорился. А он ведь довольно не глуп».

Поезд тем временем громыхал колесами, проскакивая стрелки, а машинист давал резкие продолжительные свистки.

— И почему же вы нечестный человек? — тихо спросила Марика.

Эндре с трудом раскурил сигарету, выпустив дым на оконное стекло.

— Об этом я расскажу вам в следующий раз, — ответил он, — если нас не будет так много. А теперь скажите, что вы любите больше всего.

— Читать и учительствовать.

— А читаете много?

— Когда есть время. Обычно перед сном: днем чаще всего бывает некогда.

— Что же вам нравится читать?

— Из венгерской литературы или зарубежной?

— Скажем, из венгерской.

— Из поэтов люблю Аттилу Йожефа, Радноти, но мне больше нравятся прозаики. Кто именно? Пожалуй, Кодолани, Дьери, Варьяш...

— Варьяш?

— Да, не все его произведения, но последний роман считаю очень хорошим.

— Какой роман вы имеете ввиду?

— В котором он так ярко описал жизнь и нравы детей функционеров. Он называется «Одиночество». Читали?

— Нет, не читал, — солгал Эндре и вспомнил, как, прочитав роман, здорово поссорился с отцом.

Девушка оживилась:

— Непременно прочитайте. Это очень интересная и смелая книга. В ней затрагиваются актуальные для нашего времени вопросы. К тому же Варьяш хорошо знает жизнь провинции...

Под стук колес Марика начала рассказывать содержание романа, а Эндре, почти не слушая ее, думал о своем...

О том, что он пишет новый роман, Варьяш никому из домашних не говорил. Он ежедневно запирался в кабинете, и в это время к нему могла входить только жена. Он никому не читал отрывков из романа, не давал интервью представителям печати, но слухи об «Одиночестве» каким-то образом все-таки просочились. «Колоссально, роман поразит всех, как гром среди ясного неба. Он вызовет такую бурю, какой еще не видывали в Венгрии...» — передавали из уст в уста посвященные.

Однажды утром Эндре торопливо пересекал двор киностудии, развлекаясь тем, что следил за бежавшей впереди собственной тенью. Он делал всевозможные движения руками, и тень в искаженном виде повторяла их.

— Банди! — окликнул его кто-то.

Эндре узнал голос кинорежиссера Баболнаи. Он остановился, обернулся, поджидая полноватого, запыхавшегося мужчину.

— Сервус, Банди. Развлекаешься? Как живешь? — Режиссер протянул Эндре руку и обнял его.

— Спасибо. Ничего живу. Что-нибудь снимаешь?

Они медленно пошли к съемочному павильону. Баболнаи страдал от жары, он шумно дышал, то и дело вытирал платком блестевшее от пота лицо и свисавший на шею дряблый подбородок.

— Ничего, старина. Нет подходящего сценария. Написал бы что-нибудь хорошее.

— Со временем, — улыбнулся Эндре. — А потом стану твоим первым ассистентом.

— О’кэй, старина! — Режиссер вынул из кармана конфету, развернул ее и, словно оправдываясь, сказал: — Сожалею, но тебя угостить не могу: конфета последняя. — С этими словами он положил ее в рот. — Послушай, Банди, давай договоримся...

— О чем?

— Я слышал, что твой отец работает над интересной книгой. Достань мне второй экземпляр рукописи, а я за это возьму тебя в штат первым ассистентом. Идет?

Эндре пожал плечами, прищурился от бившего прямо в лицо солнца:

— Что-то пишет, но что именно, убей меня бог, не знаю.

— Не ври, старина, не ври. Я знаю, а ты нет? Он с кем-нибудь уже ведет переговоры? Мне-то ты можешь сказать спокойно...

Они остановились перед входом в съемочный павильон.

— Я действительно ничего не знаю о новом романе отца и намерении его экранизировать.

— Ладно. Поговори с ним, а я слово сдержу.

Вечером Эндре спросил отца:

— Что за роман ты сейчас пишешь?

Варьяш поднял глаза от газеты:

— Когда роман будет закончен, тогда и узнаешь.

Они сидели на террасе, наслаждаясь тихим летним вечером. Жока с матерью поливали цветы в саду, откуда доносился звонкий смех сестры.

— Баболнаи хочет поставить по нему фильм. Он просил меня поговорить с тобой. — Эндре подбросил камешек и на лету поймал его. — Он очень заинтересовался темой романа, тем более что у него сейчас нет подходящего сценария. Он мог бы начать съемки уже осенью, а меня обещал взять в штат первым ассистентом. — Эндре прицелился, бросил камешек в вишню и взглянул на отца.

Варьяш свернул газету, небрежно бросил ее на стол, пригладил все еще густые седые волосы и обернулся к сыну:

— Пусть этот ремесленник ставит фильмы без меня. Беденек, видите ли, ему уже не хорош! — Варьяш вздрогнул и потер плечо. — Попроси лучше у Юли бутылку вина и принеси два бокала.

Эндре принес бутылку, наполнил бокалы и один из них поставил перед отцом. Варьяш поднял бокал и как дегустатор посмотрел золотистый напиток на свет.

— За наше здоровье! — буркнул он.

Они выпили. Эндре не любил вина и пил только за компанию. «Вдруг отец разговорится?» — невольно подумалось ему.

Варьяш заученным движением вытер губы.

— А почему это вдруг моя рукопись его так заинтересовала? Он ведь даже не знает, о чем я пишу.

— Наверняка знает, — возразил Эндре. — У Баболнаи отличное профессиональное чутье. Между прочим, многие догадываются, о чем ты пишешь, роман давно уже стал темой разговоров.

Варьяш отмахнулся, разглядывая мускулистую, дочерна загоревшую фигуру сына. «Если бы Эндре не был таким размазней! — подумал он. — С виду настоящий мужчина, а по характеру — тряпка. Слишком много рассуждает, а нужно действовать. Весь в мать, только вот целеустремленности не хватает. Да и нервный чересчур...»

— Что ты сказал? — переспросил Варьяш сына.

— Весь город говорит о твоем новом романе.

— Ерунда! Будапешт — город болтунов. Не обращай внимания, лучше расскажи, нравится ли тебе работа.

— Совсем не нравится, но работать-то надо. И потом, простому смертному среди гениев всегда нелегко.